– Ты передала им мое послание, – произнес он. – Ты их убедила?
Можно было бы сказать, что он сам был источником таинственной силы. Но нет. Он был источником необъяснимого восторга. Люди, миллионы людей разделяли вместе с ней один момент времени. Они наполняли его вместе с ней. Но ни один из них не мог пробудить такого экстаза, какой рождался в ней от одного звука его голоса.
– Ты убедила их, – сказал он. – Кто может отказать тебе в чем-либо?
Его глаза были, как ночное небо, усыпанное звездами. Он схватил ее в свои объятия и она не смогла отказать ему в поцелуе.
– Я должна сказать, что ты пародируешь человеческое поведение весьма удачно, – сказала она. – Ваш эволюционный путь…
– Ты о чем?
– Я уверена, что он весьма уникален. Я не встречала еще ничего подобного.
– Неужели? – В его глазах искрился смех, когда он снова потянулся к ней. Однако она держалась отстраненно. Искра высекла гнев.
– Я – Аполлон! Я избрал тебя.
– Но у меня есть работа.
– Работа? У тебя?
– Я ученый. Моя специальность – следы, изношенные остатки прошлого. – Она выдавила из себя смех. – Теперь ты знаешь, почему я изучала тебя. – Она сняла с плеча трикодер, направив его на него. – Я была бы рада, если бы ты сказал мне, как ты украл храм из Греции?
Он выбил трикодер из ее рук.
– Ты не должна так разговаривать! Ты же любишь меня! Ты думаешь, я не знаю, когда меня любят?
– Ты путаешь меня с пастушкой. Я могу любить тебя не больше, чем новый вид бактерии. – Приподняв кайму на своем золотом одеянии, она оставила его и пошла назад к холму. Он оказался рядом с ней. Боль и гнев отразились на его лице.
– Кэролин, что ты сказала мне? Я запрещаю тебе уходить. Я повелеваю тебе вернуться ко мне!
"Я умираю", – подумала она. Но вслух произнесла:
– А где же молнии, которые бросали твоих перепуганных нимф на колени?
Ей показалось, что прошла вечность. Его рука соскользнула с ее плеча. Затем дикий крик вырвался из груди Аполлона. Он поднял руку и потряс кулаком в воздухе. Воздух на холме внезапно стал душным, гнетущим. Солнце скрылось. Прохладный бриз начал трепать края ее одеяния, когда она побежала вверх по склону.
В это время ветер не просто трепал куртку Кирка. Жестокий порыв едва не сдул ее с плеч. При его нарастающем вое коммуникатор едва гудел.
– Капитан, – сказал Спок. – Датчики отмечают сильное атмосферное возмущение в вашем районе.
Датчики не преувеличивали. Тучи над головой Кирка сгустились и потемнели до черноты. Ее расколола трезубая змея молнии, затем последовал удар грома и еще одна молния сверкнула в небе. Кирк услышал треск сломанного дерева, и олива меньше чем в пяти футах от него вспыхнула, объятая пламенем. Схватив коммуникатор, он закричал:
– Приготовьте фазерные группы! Мистер Спок, приготовьтесь стрелять по моему сигналу!
Скотти бросился к нему:
– Капитан, мы должны пойти разыскать ее!
– Нет, мы должны оставаться здесь, Скотти. Когда он вернется… – Ветер отнес его слова.
– А что, если не вернется, сэр?
– Мы заставим его вернуться. Когда этот храм…
Однако не было необходимости возвращать его.
Он вернулся. И это был сам Бог Урагана. Он возвышался над оливковыми деревьями. Голиаф, Аполлон Олимпиец возвратился в своем гигантском реальном воплощении божества. Огромная голова была откинута назад в страшной агонии, широкий рот открыт, оба гигантских кулака подняты к небу. Оно повиновалось ему. Оно посылало ему мертвенно-бледные молнии, мчавшиеся к земле. Рот изрыгал раскаты грома. Листья съеживались. Ствол дерева возле Кирка начал дымиться, затем он вспыхнул, и черное небо пролилось потоками дождя.
Спотыкаясь, идя по направлению к храму, Кэролин Пэламас кричала что-то. Штормовой ветер рвал ее промокшее одеяние. Вдруг куст, за который она зацепилась, вырвался из земли, его ветви хватали ее, как бы пытаясь остановить.
Аполлон нашел ее. Он был везде, и от него нельзя было скрыться. Она увидела его. Бог Бури наклонился к ней с высоты из-за деревьев, чтобы показать ей свое обезумевшее лицо. Он приблизил его к ней, еще ближе, пока она не закричала:
– Прости меня! Прости меня! – и упала, как подкошенная.
– Капитан, вы слышали! Она кричала!
– Сейчас, мистер Спок, – сказал Кирк в коммуникатор.
Накаленные добела лучи фазеров ударили храм прямо в центр крыши.
– Нет! Нет! Нет!
По сравнению с богом храм казался маленьким. Аполлон разжал кулаки и развел руки в стороны. Молнии синего огня струились из его пальцев.
– О, прекрати это, пожалуйста, прекрати!
Кэролин, бежавшая к Аполлону, остановилась. Позади него храм зашатался и стал исчезать. Он дрогнул и исчез.
Она упала на колени перед существом размером с человека, который стоял на его месте.
Он сказал надломленным голосом:
– Я бы любил вас, как отец своих детей. Разве я так много просил от вас?
Искаженное горем лицо тронуло Кирка.
– Мы переросли вас, – сказал он мягко. – Вы просили то, что мы больше не можем дать.
Аполлон посмотрел на девушку у своих ног.
– Я открыл тебе свое сердце. Посмотри, что ты сделала со мной.
Она увидела, как слабый ветер шевелит его волосы. Она поцеловала его ноги и почувствовала, что плоть под ее губами, его тело теряло материальность.
– Зевс, отец мой, ты был прав. Гера, ты была мудра. Наше время прошло. Унесите меня домой к звездам на крыльях ветра, – слова, казалось, доносились уже издалека.
Он исчез, а перед разрушенным храмом стало очень тихо.
– Жаль, что нам пришлось сделать это, – сказал Мак-Кой.
– И мне жаль, – голос Кирка был мрачным. – Все возникло из-за поклонения этим греческим богам: философия, культура. Интересно, что если мы соберем немного лавровых листьев?
Он пожал плечами, глядя на небо.
Слышно было, как плачет женщина и падают дождевые капли с олив.
Мак-Кой, прогуливавшийся по капитанскому мостику "Энтерпрайза", подошел к Кирку и Споку, которые сидели за компьютером.
– Ну что, Боунс? Кто-нибудь болен?
– Кэролин Пэламас отказалась сегодня от завтрака.
– Какая-нибудь инфекция?
– Она беременна, Джим. Я только что осмотрел ее.
– Что?!
– Что слышали.
– Аполлон?
– Да.
– Боунс, это невозможно!
Мак-Кой оперся рукой на крышку компьютера.
– Спок, – сказал он, – можно я задам этой вашей умной машине вопрос? Я бы хотел вот что спросить: мне надо превращать наш изолятор в родильный покой для человеческого детеныша или… В мою медицинскую подготовку не входило акушерство младенцев, зачатых от богов.
