ту солнца. Время восхода и заката было неизвестно, так как были неизвестны горизонты, поэтому Трэвис не мог определить длительность дневного времени. Однако, рассчитав время между полуднями, а также воспользовавшись регулярностью землетрясений, он смог примерно определить длительность суток. Венера делала полный оборот вокруг своей оси за двадцать два часа и несколько минут.
Это был своего рода триумф.
— Широта здесь примерно шестьдесят пять градусов, — с ликованием заявил он Хартли.
— Ага. А что насчет долготы?
— Ноль. Или сто. Какая угодно. Я могу назвать ее, как мне хочется, — расплывшись в улыбке, ответил Трэвис. — Долгота может быть какой угодно. Самые первые земные карты использовали в качестве отправной точки западную оконечность Азорских островов, потому что люди считали, что мир начинается там. Позже американцы брали за основу Вашингтон, французы — Париж и так далее. До тех пор, пока они не решили остановиться на Гринвиче. Это неважно. Победителем будет тот, кто сделает это первым и будет кричать об этом громче всех.
Однако восторг Трэвиса продлился недолго. Его расчеты были приблизительными, но в них просматривалась четкая тенденция. Каждый день широта увеличивалась. Венера двигалась в плоскости эклиптики. На ней существовали времена года. Солнце забиралось все выше, поэтому сейчас на планете была весна. Трэвис был разочарован. Он ожидал этого, но открытие все равно стало для него шоком. Чтобы получить точные расчеты, ему придется вести
наблюдения целый год — двести двадцать пять земных суток. А потом ему понадобится еще год или два, чтобы убедиться в том, что его расчеты верны. Слишком долго. Дрисколл обойдет его, даже если его топографическая съемка будет хуже. Как только они передадут результаты работы, игра будет окончена.
Он вздрогнул, когда понял, что есть и другая проблема. Даже если у него будет время на исследования, то его топография с астрономическими широтами обязательно будет лучшей, только вот с долготой дела обстояли не лучшим образом. Погрешность в один градус была слишком большой. Возможная ошибка могла превратиться в расстояние до ста миль. Он попусту терял время. Лучше бросить эти глупости и уделить внимание более надежному способу поэтапной триангуляции. Когда он рассказал об этом Хартли, тот преподнес ему более приятную новость.
— Смотри, — сказал он, — я нашел эту картину в подвале дома. Мы должны пробраться в пирамиду.
Он показал Трэвису тонкую бронзовую пластину, на которой была выгравирована центральная площадь города. Линии были очень тонкими и площадь выглядела так, как она выглядела до катастрофы. Огромная пирамида заполняла почти всю картину. Площадь была переполнена людьми, поднявшими руки в воздух в молчаливой молитве. Группа жрецов стояла на плоской вершине пирамиды и взирала на толпу. Было очевидно, что на картине был изображен какой-то большой праздник, но самым главным было то, что на уровне улицы был вход в пирамиду. Широкие двери были открыты и туда стремились толпы мужчин и женщин.
Трэвис изучил гравюру. Дверь находилась прямо под нижней частью плоской вершины, на фронтальной стороне пирамиды.
— Ну что же, — сказал Трэвис, — теперь мы знаем, где копать. За работу.
Копать спрессованную грязь было тяжело, но, к счастью, копать пришлось недолго. Они прикрепили скребок к краулеру и воспользовались им в качестве бульдозера. Затем неуклюжее транспортное средству стало тараном, так как дверь была закрыта изнутри. Створки с грохотом упали и краулер проехал в темное помещение. Они остановились и включили фары.
— Это храм, а не могила, — заявил Хартли.
Это была огромная квадратная комната, где не было никакой мебели, кроме высокого алтаря, к которому вела широкая лестница. Над алтарем возвышался столб с изображением солнечных лучей, выполненных из золота и украшенных драгоценными камнями. Рядом с алтарем стояло несколько ваз, вокруг которых валялись осколки других ваз. Среди них можно было увидеть огромное количество драгоценных камней, причудливо переливающихся в свете фар.
Трэвис повернул фары и осветил стены. На каждой стороне столба были выгравированы огромные буквы венери- анского алфавита, а все стены украшал гурт [2]с изображением шестиугольников и двенадцатиугольников. Каждый
квадратный фут стен под гуртом был выложен мозаикой. Темой большей части изображений были батальные сцены, что подтверждало мнение о том, что венерианцы были воинственным народом. На одной мозаике была изображена церемония, похожая на коронацию. Но самым интересным было изображение, которое они увидели последним.
Оно было сделано из темно-синих блестящих плиток, на которых были разбросаны яркие алмазы. Посередине проходила изогнутая золотая линия. На самой высшей точке дуги находилось стилизованное изображение солнца.
— Не может быть! — воскликнул Трэвис. — Это небесная карта. Надеюсь, что тот, кто изобразил здесь путь Солнца, был астрономом, а не художником, — сказал он, доставая камеру.
На исследование пирамиды им понадобилось несколько часов. По винтовой лестнице, спрятанной за столбом, они добрались до верхних уровней, каждый из которых был меньше предыдущего. Большинство из них были жилищами жрецов. Космические путешественники также обнаружили несколько темных камер для пленников, которых приносили в жертву. Когда-нибудь археологи расшифруют венерианский язык и узнают, что писали на стенах приговоренные к смерти. На верхних уровнях наши друзья находили множество сокровищ, но самым главным из них оказалась библиотека. Там было множество свитков, большая часть которых хранилась в тубусах, запечатанных воском. Большинство из них разобрать было невозможно, однако напарники решили изучить те, в которых встречались иллюстрации и диаграммы.
Очередная бронзовая дверь преграждала путь на самый высокий уровень. Открыть ее не удалось, и они принесли из краулера динамит. Им повезло, что они спрятались на нижнем уровне, потому что взрыв оказался неожиданно мощным. Поток дождевой воды рванулся вниз по лестнице и залил пол нижних уровней. Через некоторое время поток иссяк, и напарники стали подниматься по мокрой скользкой лестнице, чтобы взглянуть на последнее помещение.
Наверху они нашли еще один столб с изображением солнечных лучей, покрытый мхом, разросшимся здесь из- за высокой влажности. Под столбом находился плоский каменный алтарь, освещаемый светом, попадающим в помещение из отверстия в потолке. Трэвис включил фонарь. Водоросли, прилипшие к стене, указывали на уровень воды, скопившейся в помещении. В углах комнаты находились странные инструменты, покрытые темно-зеленой краской. Это были астролябии, октанты и теодолиты необычной формы. На одном из инструментов была закреплена грубо обработанная линза.
Задумавшись, Трэвис и Хартли долгое время стояли в помещении, пытаясь понять, какие ритуалы здесь проводились.
— Мне кажется, я начинаю понимать, — неожиданно сказал Трэвис. — Я уверен в том, что они поклонялись Солнцу. Это не только храм, но еще и обсерватория. Тем же самым занимались и египтяне, и ацтеки. Мне кажется, что это отверстие в потолке вырублено таким образом, что солнечный свет освещает алтарь только в день летнего солнцестояния. И неважно, какие кровавые оргии проходили
здесь после этого. Главное то, что я могу проверить свои расчеты. Срез на вершине пирамиды смотрит на юг и если я смогу узнать, в каком именно месте солнце освещает алтарь, то я смогу определить широту в этот конкретный день. Это еще не все, но это обязательно поможет.
— В те далекие времена климат наверняка был совершенно другим, — сказал Хартли, рассматривая еле пробивающийся сквозь туман свет солнца.
— Конечно. Все дело в вулканах. Какое-то время эта планета была стабильной, а потом наступила новая эра формирования гор. То, что мы увидели, благодаря «Мэгги», прекрасно говорит о том, что происходило во время последнего периода геологических изменений. Но вене- рианцев сгубили не только землетрясения и извержения вулканов. Мощная вулканическая активность поднимает в воздух огромное количество воды. Во всяком случае, это происходит на Земле. Эта вода поднимается из ядра планеты, где она является его частью. Венерианцы быстро теряли города. Облака становились все плотнее. Самые умные решили объединиться и сбежать. Среди них наверняка были те, кто додумался до космических кораблей — своего рода венерианские Леонардо да Винчи. Мы знаем, что им это удалось и, возможно, их раса выжила.
