Да и хрен с ним, с этим счетоводом, — пренебрежительно ответил Овечкин, — этот трус никогда ни в чём не уверен, всё стремится выгадать на мелочах и соломки подстелить. Вот и сейчас, он семью отправил на Афродиту. Чего боится, спрашивается?
— Ага, — отстранённо подумал Аполлинарий, — за безопасность партнёра у него голова не болит совсем. А значит и мне надо рассчитывать больше на себя. Так как теперь нет никакой уверенности в том, что он меня не сольёт, если так ему будет даже не выгоднее, а просто удобнее…
— Но… — всё равно он не до конца понимал, как этим можно пренебрегать, — он же номинальный оппонент Антонова, и если Антонов сможет его убить или пленить…
— Это ни на что не повлияет, — безапелляционно заявил Овечкин, — правда, в этом случае мне придётся включиться в боевые действия, как союзнику Бояндина. Не хотелось бы, конечно, но что делать… А соответствующее соглашение, кстати, у нас уже подписано, и я договорился в управе, его зарегистрируют задним числом в случае надобности, так что юридически комар носа не подточит…
— Понятно, — выдохнул ошарашенный Аполлинарий, — тогда я снимаю пятый и четвёртый баты и передислоцирую их к основным силам, и штаб вслед за ними, так?
— Да, — удовлетворенно ответил Овечкин, — и не тяните, время дорого.
— Понял, — Дратвин действительно всё понял и учёл на будущее, — разрешите выполнять?
— Выполняйте, — Овечкин закончил разговор и разорвал связь.
Прослушав этот, весьма примечательный, разговор, я пришёл к выводу, что та операция, которую мы спланировали и к выполнению которой едва не приступили, стала при этих раскладах почти бесполезной, а то и вредной.
Действительно, даже если нам сейчас удастся уничтожить и Бояндина, и Дратвина, и весь их штаб, это повлечёт за собой только вступление Овечкина в войну.
А на текущем этапе этого следует избегать.
Сидеть в глухой обороне мы сможем довольно долго, кроме того, у нас есть уникальная портальная технология, которая гарантирует возможность выхода из окружения в любой момент.
С другой стороны, сейчас мне пришло в голову, что сам факт наличия у меня подобной технологии совершенно меняет моё положение. Причём, в худшую сторону.
Овладеть этой технологией захотят все, начиная от Императора и заканчивая последним бандитом, как только услышат хоть какие-нибудь невнятные слухи о том, что она вообще существует.
И, если нам придётся ею воспользоваться для выхода из полностью блокированного поместья, эти слухи возникнут неминуемо.
И, даже если я возьму со всех, кто тут находится клятву о неразглашении, гарантированную Порядком, слухов не избежать.
Они неминуемо появятся и окрепнут, поскольку станут единственным логичным объяснением того, что мы, вообще, умудримся выйти, не взирая на тотальную блокаду.
Значит, помимо всего прочего, следует серьёзно озаботиться и сохранением тайны телепортов.
Нужно хорошенько подумать над тем, как бы нам, с учетом вновь поступившей информации, всё-таки снять блокаду и победить.
А при этом ещё и умудриться сохранить в тайне то, что мы обладаем портальными технологиями.
Хранить эту тайну, я так думаю, долго не придётся, ведь обязательно найдутся предприимчивые люди. Те, которые, как и я, смогут завладеть портальными генераторами.
Это наверняка произойдёт, раньше, или позже, если уже не произошло.
Ну, так пусть тогда эти люди и приносят в наш мир это новое, но такое опасное для его носителей, знание. А я погожу.
И, как только весть о том, что телепортация стала доступна, облетит весь обитаемый космос, можно будет выдохнуть.
Естественно, что от режима максимальной секретности отказываться не стоит, но, сама необходимость в секретности станет уже не такой насущной.
Кстати говоря, что-то много у нас вкусных знаний завелось. Как бы не заставили делиться. А это значит, что надо будет всерьёз озаботиться защитой информации.
Пока, как говорится, Бог миловал, значимых информационных утечек у нас не было, но застраховаться от их возникновения в будущем надо обязательно…
Вошёл Семён, и с подковыркой поинтересовался:
— А не кажется ли тебе, что уже давно пора начинать нашу вылазку? Все уже готовы и ждут только тебя…
— Пронька подслушал один интересный разговор, — я поднял глаза на Прокопьича, — из которого следует, что действовать сейчас нам необходимо совсем по другому. Так что дай пока всем отбой, будем продолжать думать…
— А ты у нас мыслитель, однако — насмешливо констатировал Семён, и вышел из комнаты, вероятно для того, что бы оповестить нашу команду о том, что планы кардинально изменились.
Теперь нам необходимо выработать новую стратегию.
Уничтожение Бояндина приведёт только к эскалации конфликта, поскольку это вынудит Овечкина выйти таки из тени и активно включиться в борьбу.
А это будет для нас фатально, так как ресурсы рода Овечкиных в разы превышают мои скромные возможности.
И все знания, которыми мы в настоящий момент обладаем, при всей их потенциальной важности пока не дают нам никаких преимуществ. И, даже напротив. Делают нас желанной целью для очень многих.
Но есть кое-какие возможности, которые я до сих пор не задействовал. Вернее, я пока доподлинно не знаю, есть эти возможности, или нет. Но узнать это относительно просто.
— Зоэ, у меня к тебе большая просьба, — обратился я к цифровой псевдоличности.
— Излагай, — по деловому отреагировала Зоэ.
— Ты же не стирала ту базу, что мы с Истер позаимствовали у мафиози? — с надеждой поинтересовался я.
— Обижаешь, я без прямых твоих указаний не совершаю необратимых действий, — немного обиженно ответила Зоэ.
База в полной сохранности. И это хорошо, теперь можно перейти к проверке, может ли информация, в ней содержащаяся, помочь нам существенно облегчить наше непростое положение.
— Зоэ, тогда поковыряйся там, и выясни, есть в этой базе что-нибудь о делах господина Овечкина, о трастовом фонде «Недра». И, если они есть, то о их уязвимостях и слабостях мне очень хотелось бы узнать по-подробнее.
— Я поняла тебя, — Зоэ была серьёзна и деловита. А так как она имела доступ к моим мыслям, то очень хорошо понимала, чего я от неё хочу, — сколько времени у меня есть?
— Ну, пара-тройка дней точно есть, — определил я, а может и побольше.
— Дело в том, — объяснила свой вопрос Зоэ, — что выяснить, есть ли в этой упоминания об Овечкине или «Недрах» много времени не займёт…
— А зачем ты тогда об этом спрашиваешь?
— Ты не
