в разноцветных пятнах диковинной растительности. Голос экскурсовода журчит и завораживает, втягивая в повествование даже самых утомленных отдыхом туристов. Этот парень не зря водит вип-туры, даром что выглядит, как абориген, только вчера спустившийся с местного аналога пальмы.
– Считается, что культ Отца-океана возник одновременно с зарождением цивилизации у местных высших амфибий…
В глубине, под толщей соленой воды, виднеется огромная тень. Она движется параллельно с шаттлом и становится все больше и больше, пока на поверхности не показывается огромная черная спина, покрытая серыми наростами. По шаттлу проносятся испуганные и восторженные возгласы, да и я сама с трудом ограничиваюсь лишь глубоким вздохом. Местная фауна впечатляет.
– Вам невероятно повезло! – воодушевленно вещает экскурсовод. – Увидеть реликтовых аухеллов – большая удача. В настоящее время на всей планете их осталось не более двух сотен…
«И слава Вселенной!» – мелькает мысль, которую я благоразумно оставляю своим маленьким личным секретом. Дети в восторге, а значит, довольны и их родители, которые заплатили за тур.
Огромный потухший вулкан не вызывает особой реакции, пока экскурсовод не роняет как бы между делом, что если вулкан проснется, то погибнет половина обитателей планеты в первые сутки, и еще почти столько же – в течение вулканической зимы, которая последует за извержением.
Смотрю на огромную черную гору, вокруг которой плещутся лазурные волны, и невольно думаю, насколько страшные вещи скрывает фасад планеты-курорта. Штормы, смывающие с островов все живое, огромные морские чудовища, спящие вулканы, которым лучше бы не просыпаться…
Но туристы видят только красивую картинку планеты-рая, а упоминание возможных опасностей лишь добавляет каплю адреналина, такую щепотку перца, без которой отдых был бы слишком приторным. Они могут себе это позволить, потому что знают – на самом деле с ними ничего не случится. Глубокое внутреннее чувство полной защищенности, которое им дарят их деньги и власть. Сладкая иллюзия, которой я уже лишилась, и потому чувствую себя сейчас неуютно.
– Прямо по курсу вы можете видеть скалистый остров. Еще час назад мы не заметили бы на этом месте ничего. Сейчас его называют островом Отца-океана, и появляется на поверхности он только при большом отливе…
Блестящие черные камни, мокрые и безжизненные, вообще не кажутся хоть сколько-нибудь интересными, но я помню ту экскурсию, на которой побывала еще обычной туристкой. Совсем скоро обнажится удобный относительно ровный пятачок, на который можно будет посадить шаттлы, а затем море откроет бережно хранимое сокровище Лазурита.
– До сих пор остается загадкой, как цивилизации, находящейся в момент создания храма в самом начале своего развития, удалось создать нечто настолько монументальное и долговечное. Океан поглотил храм почти тысячу лет назад, однако время его словно не коснулось…
Море медленно отступает, и от вида белоснежных сверкающих колонн, которые не смогли бы обхватить и два человека, захватывает дух. Всего две из них пали жертвами времени и стихии, обломанными клыками нарушая величественную целостность древнего сооружения. Колонны стоят полукругом, словно ладонями охватывая круглую купель, в которой после отлива остается темная вода, и от того та кажется бездонной.
– Точная глубина колодца неизвестна. Местные жители считают храм свое святыней и не разрешают его исследовать…
Экскурсия идет своим чередом, экскурсовод умело удерживает внимание, туристы послушно ахают и не забывают голографироваться на фоне колонн и моря. Я иду позади всех, следя, чтобы никто не отстал и не потерялся. Уйти с острова некуда, но таланты некоторых гуманоидов влипать в неприятности поражают.
Только поэтому я замечаю светлую макушку, мелькающую среди обступающих храм скал, также обнаженных приливом, довольно далеко от основной группы.
– А вы знаете, что в таких дырах часто живут всякие морские животные! – мальчишка тараторит, не отвлекаясь от исследования пустот, которыми изрезана скала, как сыр дырками. Здесь она круто уходит вниз, образуя обрыв.
А я не могу вспомнить, как его зовут. Какое-то милое детское имя…
– А ты знаешь, что многие из них ядовиты?
Он важно кивает и засовывает руку еще глубже. Его глаза горят восторгом, светлые волосы растрепаны, и меньше всего он сейчас походит на наследника состояния, построенного на космических верфях. И взять бы его за руку, отвести обратно к родителям… Но исследовать обнаженную отливом скалу мальчику явно интересней, чем смотреть на древние камни.
– Я готов к этому риску, – очень серьезно отвечает десятилетний мужчина и переползает к следующей дыре, у самого обрыва. Похоже, местные жители покинули свои дома вместе с водой, поэтому я немного успокаиваюсь.
Тоже подхожу ближе к обрыву и вдыхаю соленый воздух. Море ушло недалеко, оно волнуется, дышит тяжело всего метрах в двух под нашими ногами, но далеко на горизонте оно сливается с небом, и кажется, что голубизна эта безбрежна, и от осознания собственной незначительности захватывает дух.
Здесь и сейчас я как никогда рада, что выбрала эту профессию. Несмотря на въедливое начальство, капризных клиентов, бесконечные форс-мажоры… Я тогда сделала правильный выбор.
– Как тебя зовут? – сдаюсь я, уже не пытаясь вспомнить его имя. Вместо этого сажусь рядом на мокрые камни. Ткань, из которой сшит кобмез, прочная и быстро сохнет, так что о внешнем виде не беспокоюсь. – Родители тебя не хватятся?
– Я Матти. А родители… Ну, они вечно заняты. Обычно работой, а сейчас – отдыхом.
То-то он постоянно в одиночестве гоняет по коридорам корабля на гравикате. У меня в детстве такой свободы не было. Но не думаю, что кому-то из нас можно позавидовать.
– Ну… Тогда посидим здесь немного. Когда придет время возвращаться, меня вызовут по порткому.
Маленькая слабость, потому что мне и самой больше нравится сидеть над шумящим морем, а не смотреть на старые камни.
Изыскания Матти, к моей большой радости, плодов все также не приносят, поэтому я слежу за ним лишь краем глаза, а сама безмятежно болтаю ногами. Даже портком молчит – туристы увлечены экскурсией и не досаждают проблемами и претензиями.
Я теряю бдительность, растворяясь в созерцании морской глади, и потому в тот момент, когда Матти с радостным воплем: “Смотрите, что нашел!” подскальзывается и ныряет за край обрыва, успеваю лишь схватить его за штанину.
И падаю вместе с ним.
Вода смыкается над головой, давит на грудь, тянет вниз… Единственное, на что меня хватает в приступе паники – не отпустить штанину Тамми. Если сейчас выпущу его, то не найду уже никогда.
Кое-как перехватываю отбивающегося мальчишку и на вбитых с детства рефлексах двигаюсь наверх, туда, где сквозь
