- Ты ему не поверил, Миркин? Император улыбнулся:
- Всегда полезнее услышать всех участников происшествия. Кто-то заметил одно, кто-то - другое… При сравнении мнений складывается более полная картина.
- Хорошо.
И Ольга поведала брату всю историю своего похищения.
- Вот так оно и было, - сказала она, закончив. - Я только тебя прошу: не вздумай наказывать Макарова. Во всем виновата я сама. Женское легкомыслие… А Дмитрий, разумеется, пытался выполнить все мои желания! Как и положено нормальному профессиональному телохранителю. Император помолчал, раздумывая.
- Ну, в общем, Макаров рассказал мне то же самое. И я не вижу причин наказывать его. Думаю даже повысить ему звание за прекрасное выполнение задания. - Он усмехнулся.
Эта усмешка почему-то разозлила Ольгу.
Ишь, кривится!… Попробовал бы сам оказаться на месте телохранителя! Мы бы посмотрели еще - кто из вас лучший «росомаха»…
- Повысить звание - это само собой. Но мне бы очень хотелось, чтобы Дмитрий получил какую-нибудь государственную награду. К примеру, орден Святого Романа третьей степени.
Усмешка Остромира переплавилась в добрую улыбку.
- Хорошо, я подумаю. Макаров и в самом деле достоин награды. Все, что случилось, было хорошей «росомашьей» работой. Кстати, исходя из того, что мне рассказал твой телохранитель, ты тоже заслуживаешь награды. Ты вела себя в смертельно опасной ситуации очень достойно…
«Да… - подумала Ольга. - Очень достойно. Интересно, как бы ты оценил мое поведение, если бы Дмитрий рассказал тебе, что я пыталась отдаться ему?»
- А теперь давай поговорим о том, ради чего ты летала на Вайсбург… Как тебе показался Отто Тринадцатый?
- Мужчина как мужчина. Любит своих детей. Умен. Учтив. Выдержан. И по-моему, крайне заинтересован в союзе с нами.
Император оживился:
- Почему ты так решила?
- Ну-у… Это заметно. Кабы не был заинтересован, вполне мог бы испортить мне все настроение, натравив на меня своих следователей после похищения. Но мне даже ни одного вопроса не задали. Макаров отдувался.
- А как тебе показалось?… В чем причина этой его заинтересованности? Только ли в том, что ему пора выдавать замуж старших дочерей?
- Ну, это вряд ли. Он - король, а не простой мужчина. И дал своим дочерям настоящее королевское воспитание. Все они прекрасно понимают, что рождение их будущих семей - акт государственной политики, в первую очередь. А для личных отношений - уж что останется!
- То есть дело не только в наличии девиц на выданье?
Ольга пожала плечами:
- Не знаю, Миркин. Макаров говорил потом, уже на обратном пути с Вайсбурга, что организация, выступающая против нашего с фрагербрит-цами договора, была создана излишне поспешно. Странно поспешно. Что еще совсем недавно Отто о сближении с Империей и не помышлял. Что должен быть какой-то сторонний фактор, резко изменивший его первоначальные замыслы. Но я, честно говоря, о подобном факторе и не догадываюсь.
Император почесал затылок:
- Отто и в самом деле прежде стремился к союзу с бразильянцами. Мне даже казалось, что он непременно даст нам от ворот поворот… Ну хорошо… А что ты скажешь о принцессах?
- Я бы, если решила жениться, выбрала Роза-линду. Маргарет и Сабина, мало того что постраш-нее будут, но и просто глупые курицы. - Ольга фыркнула. - Нет, ну если тебе просто нужна машина для рождения наследника, то флаг в руки! Тогда все равно на ком. Однако единомышленницами старшие тебе вряд ли будут. Я разговаривала со всеми. У старших на уме только тряпки, балы да сплетни. Они даже проболтались, что папенька очень заинтересован выдать кого-нибудь из них замуж за тебя. Розалинда же - совсем другая. Ну да, тоже не красавица! Так красавицы вокруг тебя всю жизнь виться будут. Только мигни… Извини за грубость, любая в твою постель полезет в расчете на возможные привилегии. И вообще, брат, не ты первый и не ты последний. Сам прекрасно знаешь о любовных приключениях царственных особ. А не знаешь, так почитай исторические материалы.
- А самая младшая? Натали… Ольга снова фыркнула:
- Миркин! С каких это пор ты в педофилы заделался?! Она ж еще ребенок! Тогда уж подождать придется, пока вырастет.
Император посмотрел на сестру с сомнением. И сказал:
- Я понял твою точку зрения. Буду думать.
В комнату вошла фрейлина: - К вам посетитель, ваше высочество. Капитан Дмитрий Макаров.
Сердце Ольги дало перебой.
Сейчас она увидит его. О ком мечтала с тех пор, как вернулась на Новый Санкт-Петербург.
- Пригласи! - Ольга с трудом сдержала рвущуюся из горла дрожь.
Фрейлина исчезла, и через несколько мгновений на пороге возник Он.
Разумеется, за столь недолгое время он ничуть не изменился. Та же косая сажень в плечах, та же узкая талия, те же внимательные серые глаза… Только в военной форме «росомах».
- Здравия желаю, ваше высочество!…
Он запнулся, и Ольге показалось, что ему хотелось ляпнуть что-нибудь типа «Капитан Макаров по вашему приказанию прибыл!»
- Здравствуйте, Дмитрий! Проходите, присаживайтесь!
Казалось, он был удивлен. Но если и удивлялся, то недолго. Прошел к дивану, присел на краешек. Знакомая выправка, знакомые движения… Но что-то было не то! Ольга смотрела на него.
Да, этот человек, несомненно, знал ее. Но между ним и ею не было сейчас той близости, которая неизменно возникает между людьми, прошедшими через совместные испытания.
Тут совершенно неважно - мужчина с женщиной, два мужчины или две женщины. Это вообще связь, не имеющая никакого отношения к сексу. Это нисколько не любовь. И даже не дружба. Это, скорее, сопричастность. Со-причастность. Совместная причастность к общему прошлому.
Между Ольгой и этим «росомахой» сопричастности не было.
Вот только в чем причина? В том ли, что там, на Вайсбурге, были общие переживания, общая тревога и общая возможность смерти, а здесь только общая стопроцентная безопасность? Нет, не стопроцентная, конечно, - такой безопасности не бывает нигде, всегда есть вероятность погибнуть, при любой защите и при любом количестве охранников. Даже во чреве матери, где ребенок чувствует себя наиболее защищенным… Скажем так - безопасность максимально возможная в существующих условиях.
А может, причина лежит вовсе не в области эмоций?
Ольга по- прежнему смотрела на Макарова, однако прислушивалась теперь к себе.
Где она, та внутренняя дрожь, какую она ощущала в его присутствии совсем недавно?! Где желание прижаться, почувствовать крепкие мужские объятия?
Пауза затягивалась, и с этим ничего нельзя было поделать.
