Ознакомительная версия.
— Значит, ты тут не случайно? — повторил свой вопрос Наумов. — Ты знала, что тут случится?
Лада посмотрела на него почти умоляюще. В ее взгляде, растерявшем в данный момент свою упрямую жесткость, промелькнуло обыкновенное человеческое сожаление по поводу его настойчивого желания знать то, что, вероятнее всего, приведет к фатальным последствиям для них обоих.
— Лада… — Голос Наумова внезапно утратил командные нотки. — Я не совсем понимаю, кто ты, почему оказалась здесь, но там, наверху, на парковочной орбите, сейчас висит «Альфа», на борту которой две тысячи погруженных в криогенный сон колонистов. Если их не разбудить в течение трех дней, большинство людей погибнут. Это не угроза и не шутка, — серьезно предупредил он. — Корабль должен покинуть орбиту через восемьдесят шесть часов. Иначе он не сможет достичь Земли. Но бортовой ресурс «Альфы» не рассчитан на обратную транспортировку двух тысяч человек. Если космопорт российского сектора не заработает в ближайшие сутки, то «Альфа» превратится в огромный орбитальный склеп… — Высказав это, Наумов, к своей досаде, понял, что она не спешит реагировать даже на такую достаточно вескую, с его точки зрения, информацию.
«Может быть, ей плевать на все?..» — с сомнением подумал полковник, чувствуя — он не в состоянии правильно оценить то, что скрывается за усталым безразличием этой молодой женщины, которая так внезапно и необычно возникла на его пути…
Действительно, на лице Лады не отражалось той борьбы чувств, что шла сейчас в ее душе. Лишь блики от оранжевых языков пламени плясали по матовой коже, превращая ее лицо в загадочную подвижную маску.
Ганимед был ее мечтой. Мечтой, что родилась внезапно, но заполнила все существо. И вот она тут… Стоило ли преодолевать неизмеримую бездну пространства, чтобы оказаться одной в гулкой пустоте здания?..
Здесь шли те же самые процессы, что и на Земле. Сюда тоже добрался страх… Она обвела взглядом полумрак комнаты, которая несколько дней назад служила детской. Совсем недавно тут жил ребенок. Даже экзотический цветок в вазе еще не увял. На полу валялась оброненная второпях мягкая игрушка.
Что хотел от нее угрюмо смотрящий в окно полковник? Кем он был? Лада чувствовала, как опять, который уже раз за свою короткую жизнь, она стоит на краю медленно разверзающейся перед ней пропасти обстоятельств. Она мечтала убежать от них, стать выше… но не получилось.
Она не хотела, чтобы «Альфа» превратилась в орбитальный склеп. Больше того, она не желала зла никому. У нее, как и у той маленькой девочки, что скиталась по заснеженным улицам огромного города, осталась одна сокровенная мечта — обрести себя в каком-то неведомом ей, уже ставшим в ее сознании мифом покое… На секунду ей показалось, что такое забвение может дать ей Ганимед — красивая сказка, рассказанная почти незнакомым ей человеком на далекой Земле…
На улице глухо пророкотал мотор, потом показалось, что скрипнули тормоза. Наумов обеспокоенно вытянул шею, пытаясь разглядеть сгустившийся за пляшущими языками пожара сумрак…
Ничего не разглядев, он вновь повернулся к Ладе.
Штурмовой автомат, небрежно перекинутый ремнем через плечо скафандра, черным зрачком ствольного компенсатора вниз, к полу, вдруг живо напомнил ей капитана Рощина — страшный, но неотделимый от ее сознания эпизод далекой земной жизни… Частичка тяжелого становления ее новой, «послеоперационной» души…
— Вы действительно хотите знать? — спросила она, продолжая прерванный долгой паузой диалог.
Наумов откровенно пожал плечами, прислушиваясь к тишине.
— Я обещал Горману, что сделаю все возможное для разгрузки «Альфы», — ответил он. — Вполне логично, что я не могу топтаться тут с тобой, но, уходя, я бы действительно хотел знать, кому подставляю спину.
Лада кивнула. Это было вполне обоснованное желание.
— Центральный сектор, парковая зона, перекресток Третьей радиальной и Пятой кольцевой улиц, — произнесла она. — Двадцать часов местного времени. На протяжении пяти последующих за отлетом «Альфы» суток.
Наумов вздрогнул, резко повернувшись к ней.
— Ты?!. — недоверчиво переспросил он, доставая из нагрудного кармана скафандра сложенный вчетверо листок с текстом радиосообщения. Развернув его, он пробежал глазами строки последней радиограммы, что принял вахтенный офицер «Альфы», прежде чем между Землей и Ганимедом оказалось Солнце.
Все было верно. Она была тем человеком, что должен поступить в его распоряжение на Ганимеде…
— Да, полковник, — тихо подтвердила она, и Наумову показалось, что в ее голосе прозвучало сожаление. — Но только мной больше нельзя играть. — Лада подняла глаза, хмуро, исподлобья взглянув на него. — В этой шифровке все верно, за исключением одного пункта: меня действительно внедрили на борт для дальнейшего использования на Ганимеде в составе вашей спецгруппы, но я никогда бы не вышла в условленный пункт связи…
— Почему? — сухо осведомился Наумов.
— У тех, кто планировал операцию, больше нет рычагов, чтобы управлять мной. — Лада старалась говорить спокойно, но ей не удалось скрыть от полковника горькую дрожь, что пронизывала ее речь едва уловимыми интонациями. — Единственный человек, что был мне добр, умер на Земле за несколько недель до старта «Альфы». Я улетела сюда, чтобы жить… Здесь обитала моя мечта…
При этих словах Наумов побледнел. Он очень ясно понял, о чем идет речь. На секунду это показалось ему нереальным, а потом…
— Ты использовала военное ведомство?!. — сделал он очевидный вывод из ее слов. — Просто чтобы добраться до Ганимеда?!.
— Я даже не сравняла свой счет… — тихо, но внятно ответила она. — Так что не нужно таращить на меня глаза, — внезапно отрезала Лада, заметив выражение лица Наумова. Отвернувшись к окну, она добавила: — Меня использовали намного большее количество раз. Я просто забрала часть долга.
— И ты тоже не в курсе, что здесь произошло? — настойчиво переспросил полковник.
Лада продолжала смотреть в окно, где угасал бесноватый пожар.
— Отчего же… — ответила она, не поворачивая головы. — Сюда добрались полоумные военные — это я представляю совершенно точно, и для меня вполне достаточно данного знания… Мечты больше нет…
— «Гарри Трумэн» не прилетел сюда просто так! — с трудом сдерживая переполнявшие его эмоции, напомнил Наумов. Он никогда не отличался склонностью к работе в контрразведке и скорее был человеком действия, предпочитая исполнять приказы, а не мучительно вынашивать их. Теперь он пожалел, что в свое время не уделял должного внимания развитию аналитического мышления. Тот клубок загадок и противоречий, что копошился сейчас в мозгу полковника, явился бы хорошим упражнением для более изощренного рассудка. — Почему он появился здесь, нарушив с десяток международных договоров?! — высказал он вслух мучивший его вопрос. — Что заставило американцев пойти на такой риск?!.
Ознакомительная версия.
