— Спасибо, конечно, тронут, но откуда такое необычное, я бы даже сказал, странное и претенциозное название: «Лунная соната»?
— Что? Название? — переспросил Ричи, не расслышав последних слов Хэлвуда из-за шума двигателей приземлившегося где-то поблизости спейсфлаера. — Это Айво предложил. Он считает, что здесь, на Луне, мы впервые услышали музыку высших сфер, симфонию пространства, так сказать. К тому же наш ученый друг очень любит древнего, но вечного Людвига, не побоюсь этого слова, ван Бетховена. Не знаю, как насчет музыки, но в плане зрелищности и громкости звучания представление явно удалось. Я, правда, больше склонялся к названию «Dark Side of the Moon», потому что вся история произошла именно здесь, на темной, обратной стороне Луны, но не стал спорить. Бетховен, так Бетховен. Впрочем, это всё несущественно.
— Ничего себе соната — четверо убитых! — покачал головой капитан. — Жалко молодого стажера. Хороший парнишка. Был. Надо же такому случиться!
— Наша вина, а точнее, моя, — ответил Сноу. — Никогда себе не прощу такого легкомыслия!
— Не надо посыпать голову пеплом, Ричи. Да, парня жалко, но если бы не твои действия, неизвестно, сколько бы еще трупов появилось, — сказал Блумберг. — Об этом подумай. Я серьезно.
— Сколько было бы трупов — сослагательное наклонение, Айво, а убитый Басов — необратимая конкретная реальность, — грустно возразил Ричард.
— Пассажиров рейса номер триста сорок шесть на Плесецк просим пройти на регистрацию, — прозвучало из репродукторов.
Несколько посетителей кафе заспешили к выходу.
— Скоро и ваш рейс, — огорченно вздохнул Хэлвуд, провожая их взглядом.
За несколько дней, прошедших с момента начала необычного симпозиума, он привык и даже привязался к понравившимся ему агентам КОНОКОМа. Будучи сам офицером Агентства по Наблюдению и Безопасности, он, как и большинство его коллег, до этого придерживался мнения о заносчивости и высокомерии, присущей сотрудникам конкурирующей фирмы. Но поработав с Ричардом и Айвенго бок о бок в серьезном деле, сопряженном с реальной угрозой жизни, он кому угодно готов был теперь доказывать обратное.
— А нашему директору Дон Кимуре мы расскажем официальную версию, которую он и хочет услышать, — сказал Сноу.
— А что он хочет услышать?
Хэлвуд прекрасно осознавал, что Сноу и Блумберг давно и очень хорошо знают своего начальника, о котором в АНБ ходят разные слухи и легенды. Он отдавал себе отчет в том, что хоть и присутствовал при приватном разговоре троих конокомовцев, понял из него далеко не всё, поэтому и стремился восполнить эту лакуну.
— Доложим мы ему, что Мюррей и Фу Тинпен, находясь в сговоре, решили выкрасть бесценный прибор, но задуманная операция с самого начала не задалась и пошла наперекосяк. Глупый андроид убил Белла, но ничего не принес (кому-то отдал топоскоп), откуда ни возьмись, на поверхности объявилась камера, которая могла заснять момент убийства, потом появился свидетель, утверждавший, что что-то видел, потом агент КОНОКОМа и капитан безопасности устроили засаду, потом пришлось похищать Прайса, ну и так далее в том же духе, — глядя куда-то в сторону, сказал Сноу.
— Понятно. Версия о внеземельной составляющей не прозвучит, — закончил за него Хэлвуд.
— Капитан, вы всё правильно понимали до этого, понимаете и теперь, разве нет? — поднял голову Блумберг.
Хэлвуд ничего не ответил, взял со стола чашку и повертел её в руке.
— Иначе говоря, и мне и вам надо забыть то, что мы видели своими глазами, и на этом успокоиться?
— Нет, капитан, забывать не надо, но и рассказывать об этом на каждом углу тоже не стоит.
— Почему?
— Да потому что так спокойней и Дон Кимуре и всем остальным. Директор по-своему прав. Если наше с вами приключение станет достоянием гласности, то я не берусь предсказать то, что последует за этим. Могу лишь предположить, что найдутся как рьяные адепты внеземельной подоплеки «Лунной сонаты», так и не менее активные ее противники. С учетом всех факторов, сопровождавших расследование и вскрывшихся в ходе его, могут быть сделаны выводы о неминуемом и скором захвате Земли и колоний кровожадными инопланетянами. И у нас не будет весомых аргументов против такой логики. А если дать разрастись скандалу, то недалеко и до… Да что я рассказываю — всё-то вы прекрасно понимаете, капитан.
— А если я… — начал Барт.
— Можете, но не стоит, — перебил его Ричи. — Во-первых, вы под присягой и не имеете права разглашать эту информацию, а во-вторых, даже если вы примете решение в пользу эмоций и чувств против разума и логики, то ничего не добьетесь. Я уже сказал, что будут люди за и будут люди против. А материальных доказательств у вас, как и у нас, нет. Только слова и пустые заявления. Поэтому, куда ни кинь, директор всюду прав: в любом случае официальное расследование должно завершиться тем выводом, о котором я говорил только что.
Хэлвуд молчал.
— Простите, капитан, мне совсем не доставляет удовольствия быть циником и расстраивать вас, но моя работа в КОНОКОМе предполагает иногда и такие варианты, — вздохнул Сноу. — Иногда это бывает собачья работа…
Барт посмотрел на Блумберга, но тот лишь пожал плечами и тряхнул светлыми длинными кудрями.
— А как же «сингулярный пространственный захлест», если я правильно запомнил термин? Ведь произошел он в монастыре Санта-Моника! Часовня-то исчезла, черт побери, а это зафиксированный факт, — не сдавался Хэлвуд.
— Ну и что? — ответил Айво. — Часовня исчезла, но почему и как — загадка и широкое поле для самых разных предположений и спекуляций. Теперь, когда топоскоп исчез, кто решится связать исчезновение часовни с несуществующим, мифическим прибором? Засмеют и заклюют.
— Капитан Хэлвуд, — поставив чашку на стол и слегка откинувшись на стуле, заговорил Сноу, — мне было спокойно и комфортно работать с вами, потому что вы оказались надежным профессионалом, умеющим хорошо работать не только кулаками, но и головой. А самое главное — вы порядочный и смелый человек. Более того — мне очень импонирует ваше стремление ничего не утаивая разобраться в запутанном деле. Но поймите, это специфика работы оперативных отделов Контактной объединенной Комиссии Земли. Обещаю вам при первой же возможности, если вдруг появятся какие-нибудь новые факты по делу, сразу же вернуться к расследованию и проинформировать вас!
— И обязательно привлечь к работе, — закончил Барт и протянул руку. — Идет?
— Идет. И давай наконец перейдем на «ты», — улыбнулся Ричард и с удовольствием пожал крепкую ладонь. — Если когда-нибудь соберешься переходить в КОНОКОМ, считай, что моя рекомендация у тебя в кармане, Барт.
