— Что надо сделать?
— Посоветуйся с дядей. Аналитики имеют выходы на журналистов. Нам нужно найти хорошего журналиста, но не монстра пера, такие с нами дело иметь не станут, а кого-то поскромнее. Начинающего журналиста, ищущего материал для бомбы, но из солидного издания. Осилишь?
— Попробую. — Хуан Карлос кивнул.
— Без шумихи в прессе никак не обойтись, виртуал и сети не дадут нужного эффекта, и в первом варианте, и во втором, без разницы. Поэтому это — стратегическая задача.
— Да понял я, понял! Поговорю с дядей.
— Замечательно. — Я довольно потер руки. — Схему расположения камер, скорее всего, я достану. Вроде пока все, работаем над тем, что есть. Пока не определимся с конкретикой, планы строить нет смысла, сами видите.
Все согласно кивнули.
— Еще предлагаю создать что-то вроде сигнальной сети. Каждый из нас что-то видит, слышит, подмечает. Кто куда пошел, кто с кем поговорил. Ну, вы поняли меня.
— Если почувствуем, что они что-то затевают, сразу сообщать всем членам группы, — подобрал нужные слова первый паренек.
В точку. Наверное, эта деталь касается в большей степени меня лично, но поскольку дебош буду устраивать я, я резонно предположил, что остальным не грех для этого поработать информационными рецепторами.
— Вот именно. Чтобы ни для кого не стало сюрпризом, что его поджидает за углом компания.
— Я создам форум в школьной сетке, закрытый, — предложила Николь. — И дам пароли доступа только нам. И все мы будем писать туда, как только что-то обнаружим.
Я отрицательно покачал головой.
— В школьной сети нельзя, опасно. Администрация ее полностью контролирует. Заглядывает туда редко, и не все просматривает, но риск в один момент пролететь есть, а рисковать мы не можем.
Все согласились.
— Но на территории школы пользование другими сетями запрещено, — возразила девушка.
— Как будто кто-то это распоряжение выполняет! — усмехнулся Хуан Карлос.
Это точно. Официально на территории школы запрещен выход в планетарные сети, запрещены звонки, кроме как через школьный сервер, запрещена любая съемка. И стоят специальные глушители от всего этого. Только реально есть очень много способов правила обойти, и все учащиеся хотя бы раз это делали.
— У меня знакомые есть, по технической части, — произнес первый паренек. — Я попрошу сделать что-нибудь, чтобы войти в планетарную сеть отсюда.
— Сигнал будет слабый, — возразил второй.
— Я ж говорю, поговорю с ребятами. Может что присоветуют.
— Уже одно это не совсем законно… — девушка уставилась в землю.
— Боишься? — усмехнулся я.
— Нет.
Верно, не боится. Глаза не бегают, смотрят прямо. Замечательно!
Я подвел итог.
— Итак, решено. Я добываю схему расположения камер. Николь создает портал. Ты — указал в одного из парней — говоришь с технарями, ты — с виртуальщиками, а он — кивок в сторону Хуана Карлоса, — ищет выход на журналистов. Пока все, если что — встречаемся в столовой.
Все вновь согласно закивали и начали расходиться. Прозвенел предзвонок на занятие.
Первый день превзошел мои скромные ожидания. Тьфу-тьфу — не сглазить.
* * *
После первой пары пришел вызов от куратора. Вместо оранжереи я пошел к нему, старательно подавляя волнение.
Дон Алехандро уже выходил из кабинета и лишь бегло сунул мне в руку капсулу.
— Не подведи. Надеюсь, знаешь, что делаешь.
— Я буду остарожен…
Но его спина уже удалялась.
«Ну что, Шимановский, «сбылась мечта идиота»?
Вот, еще одна русская идиома в голову влезла! Странно, мать — полячка, ты по внешности — коренной латинос в энном поколении, а прет из тебя русской культурой — идиома на идиоме! В кого бы?»
Я пошел сразу в аудиторию, обойдя рекреацию боковыми коридорами. Та оказалась почти пуста, никто не мешал, и я спокойно принялся за изучение полученного материала.
Перво-наперво, скопировал данные из капсулы, но не на браслет, а в навигатор. Далее капсулу отформатировал и закинул в папку. После чего залез в настройки и установил на навигаторе режим защиты. Теперь он будет работать только с моим браслетом: в случае утери навигатора тот не выдаст нашедшему ни байта информации. Давно надо было это сделать, очень уж большой на нем объем данных, которые я бы причислил… Если не к секретным, то уж никак не для общего пользования. Откуда у Бэль всё это?
Моя схема камер завалящей школы ничто, по сравнению со схемами охраны торговых центров, парковок, разбивки главных улиц на сектора просмотра камер Гвардии, планы ключевых городских зданий со схемами внешней охраны — мэрии, офисов государственных департаментов, иностранных представительств и посольств. Различные выставки, музеи, зоны отдыха и досуга — всего не перечислить. Громадный материал, и не дайте высшие силы, попадет в руки террористов! Если уж у Бэль все это лежало без защиты, то моя невинная схемка рядом просто потеряется.
Изучая расположение зон охвата камер, я задумался о произошедшем у фонтана. Интересные дела!
Титуляры решили восстать. Давно пора, это боль всей планеты, не только нашей школы — где-нибудь, да должно рвануть. Если устроить грамотную шумиху, подобное может произойти и в других школах, а там, глядишь, народ и на улицы выйдет. Конечно, мы не марсиане, это они могут устроить беспорядки в городе только за то, что где-то кто-то избил одного из них, но когда чаша терпения переполняется, всегда случаются скверные вещи. Власти должны, не могут не отреагировать.
Далее, Хуан Карлос. Он платник, но затесался в нашу компанию. И это хорошо, он единственный, у кого имеются хоть какие-то связи, без него будет трудно. У меня тоже есть связи. Я не знаю какие, буду использовать их как луч последней надежды, последний рубеж обороны, но иметь в виду их надо.
Почему? Потому, что у ребят нет и таких. Они голы, беззащитны, в отличие от меня.
Связи-связи… Это больной вопрос для меня. Я не знаю про них ничего, кроме того, что они есть, и помогают нам с матерью на протяжении всей моей жизни. Как так получилось?
Начнем с того, что я — латинос. Внешне обо мне не скажешь, что мать — чистокровная славянка, ни единой ее черточки, к сожалению, мне не передалось. То есть, я весь в отца, кем бы он там ни был. Далее, когда мне исполнилось четырнадцать, я начал обращать внимание на такие вещи, как деньги, откуда берутся и как тратятся. Живем мы бедно, с сумой подаяния не ходим, не голодаем, но лишнего себе позволить не можем, а такие вещи в четырнадцать, когда все хочется, ощущаются остро. В то время я стал достаточно взрослым чтобы начать прикидывать бюджет, считать, и пришел к неутешительному выводу — мы с матерью живем не по средствам.
