— Я готов, — отозвался я.
— Все готовы, — проговорил Горчица. — Всё или ничего — у Горечавок принято так.
Геспер отвернулся от пульта управления шаттла и покачал красивой головой:
— Портулак, ситуация очень серьезная.
— Мы повредили челнок, когда пытались сбежать?
— Сомневаюсь, что проблема в передатчике или в приемнике. Скорее, «Серебряные крылья» блокируют сигналы шаттла, либо ответные сигналы с Невмы, либо сигналы с кораблей, которые наверняка летят следом.
— Это лишь челнок, — напомнила я. С чего Геспер уверен, что кто-то летит следом? По моим подсчетам, мы в пути не более трех часов. Порой у Линии на завтрак не меньше уходит! — Никто не ожидал, что он станет сигналить более чем через пару световых секунд или через ведущее поле другого корабля, — проговорила я, чувствуя, как накатывает уныние.
А вот мой спутник унывать не собирался:
— Я просил подумать о переходе на корабль, в котором проще спастись или отражать атаки. Ты составила список?
От усталости путались мысли. На Невме только вечерело, а мне казалось, что роботы захватили «Крылья» несколько дней назад.
— Варианты есть.
— Отлично, — похвалил Геспер, скрестив сильные руки на груди. — Расскажи о них.
— Один стоит в паре километров к началу отсека, ближе к двери, через которую мы вошли.
— То есть дальше от шлюза?
— Боюсь, что так, но, сколько ни перебираю в уме корабли, постоянно возвращаюсь к нему. Он словно приглашает нас в нем укрыться.
— А надолго получится? На неопределенно долгий срок?
— Это ковчег, не новый, построен молодой цивилизацией. Другой народ нашел его бесхозным, снабдил стардрайвом и чем-то еще. Оттуда можно подать сигнал через ведущее поле «Крыльев». И там есть рабочий синтезатор.
— А устройства для стазиса?
— Вроде бы тоже.
— Вроде бы…
— Геспер, я вспоминаю как могу. На ковчег давненько не заглядывала, но, по-моему, камеры там есть. По крайней мере, для меня. Насчет тебя не знаю.
— Я обойдусь. Перебираться нужно сейчас же, пока у Каскада с Каденцией другие заботы. На этом шаттле синтезатор есть?
— Есть, но небольшой. Что ты задумал?
— Хотел сделать для тебя скафандр, если, конечно, здесь нет готового.
— Скафандр?
— Думаю, он понадобится. Мы ведь не можем ни переброситься на другой корабль, ни рассчитывать на наличие воздуха в этом грузовом отсеке.
— Не помню, когда в последний раз надевала скафандр… — растерялась я. — Погоди! Надевала, когда мы были на Вигильности…
— Если не ошибаюсь, там был только Лихнис.
— Ну вот, память шалит… Этот синтезатор не справится, разве по частям. Зато в багажнике может найтись готовый.
— По-твоему, это вероятно?
— Нет. На шаттле вроде этого скафандр если и нужен, то раз в миллион лет.
— Этот раз настал. Иди ищи скафандр, но не дольше двух минут. Если не уложишься, уходим без него.
Я послушалась, в глубине души понимая, что искать бесполезно. На счету шаттла миллиарды часов безопасного полета, и ни разу он не оконфузился, заставив пассажиров надеть скафандры.
— Сюда мы вряд ли сможем вернуться, — сказал Геспер. — Лучше не оставлять ничего ценного, ничего такого, что не изготовят синтезаторы ковчега.
— У нас ничего такого нет. Даже энергетического пистолета.
— Тогда уходим сейчас же. Расскажи подробнее, как добраться до ковчега. Опиши, как он выглядит и как попасть на борт.
Я описала, рассказала, и Геспер медленно кивнул:
— Да, помню, мы пробегали мимо, когда пытались спастись. Люк там, в тридцати восьми метрах от носа. Ковчег точно пустит меня на борт?
— Пломб там нет. Да и зачем? Корабль-то мой.
— Я хотел удостовериться. — Человек-машина повернулся к пульту управления. — Жди меня у люка. Я скоро.
— Что ты делаешь? — спросила я, глядя, как его пальцы скользят по пульту.
— Увеличиваю мощность двигателя.
Шаттл, скованный ограничителями платформы, ощутимо вздрогнул.
— Мы уже пробовали, — напомнила я. — Не получилось.
— По пути объясню. Сейчас не время.
Когда я спустила трап и сбежала на мостик платформы, Геспер уже закончил. С пульта раздался сигнал тревоги — челнок рвался с привязи, а взлететь не мог.
— Что ты сделал?
Робот спустился по трапу, нажатием кнопки убрал его в шаттл и заблокировал люк.
— Давай я понесу тебя. Чем быстрее доберемся до ковчега, тем лучше. Уверен, что за нами следят.
— Неси, меня от этого не убудет.
— Значит, нас уже двое.
Геспер поднял меня на руки и побежал с невероятной скоростью. Золотые ноги так и мелькали, но меня совершенно не трясло — мы словно в воздухе парили.
— Геспер, что ты сделал с двигателем?
— Как я уже говорил, за нами наверняка летят корабли Горечавок. Двигатель шаттла сейчас работает против параметрического двигателя «Серебряных крыльев», слегка понижая его КПД.
— «Слегка» — очень сильно сказано. Это почти как тормозить океанский лайнер, опустив в воду прутик.
— Да, только прутиков у нас много.
— Не понимаю.
— У тебя полный отсек кораблей. Как только укроемся на ковчеге, я постараюсь завести как можно больше двигателей. Даже если получится лишь несколько, КПД «Крыльев» понизится на один-два процента.
— Каскаду и Каденции это не понравится.
— Я готов попробовать все, что им не понравится… — Геспер замолчал, а потом пробормотал: — Ну вот…
— Что «ну вот»?
— Только что почувствовал микроизменение в давлении.
Я глянула туда, где остался шаттл. Шлюз начал открываться — створка поползла вверх, обнажив тонкую полоску межзвездного пространства.
— Завеса давления… — начала я.
— Каскад и Каденция ее отключили. Портулак, дыши глубже. Боюсь, нас лишают воздуха.
Шквал ударил секундой позже — в вакуум засасывались почти пятьдесят кубических километров воздуха. Тихий свист постепенно набрал такую силу, что мне показалось, будто Вселенная разрывается пополам.
До ковчега оставалось больше километра. Я пробовала заговорить, но не услышала собственного голоса — его заглушил рев вылетающего воздуха. Шквал превратился в плотную стену, которая унесла бы меня в космос, не цепляйся я за Геспера. Не представляю, как его не сдувало, — наверное, при каждом шаге ноги прилипали к мостику.
Издалека донесся гул, который заглушал даже вой ветра, хотя казалось, что такое невозможно. Прищурившись, я увидела один из своих кораблей — оборвав швартовы, он несся к нам, кувыркаясь и налетая на суда побольше, еще державшиеся в ограничителях. Маленький, почти катер, нас бы он стер в порошок. Только я так подумала, катер врезался в другой корабль, так что тот, поймав ветер, понесся по отсеку, затем натолкнулся на Одиннадцатый Интерцессионный швертбот и рассыпался, как трухлявый скелет. Часть полетела в нашу сторону. Я машинально наклонила голову, точно это спасло бы. Геспер стиснул меня одной рукой, махнул освободившейся и отбил обломок. Я увидела лишь золотую вспышку. Мимо промчались другие куски, следом швертбот, тоже сорвавшийся с места. Обернувшись, я успела заметить, как обломки выплывают через открытый люк, а когда вдохнула, воздух стал разреженнее и холоднее, чем прежде. Люк открылся полностью, поэтому грузовой отсек опорожнялся куда быстрее. При следующем вдохе в легкие не попало ничего — я словно хваталась за то, что уже исчезло.
Видимо, я лишилась чувств, хотя как теряла сознание — не помню, потому что очнулась в теплой белой тишине с воздухом и гравитацией. Надо мной склонился Геспер:
— Мы на ковчеге. Ты теряла сознание, но, по-моему, особо не пострадала. Ты хорошо себе чувствуешь?
— Нет.
— Пожалуй, вопрос я задал не совсем корректно.
— Оклемаюсь, ничего страшного. Долго я была без сознания?
— Пару минут, а без воздуха всего девяносто секунд. Люк я открыл, следуя твоим указаниям. — Робот похлопал по белой стене, у которой стоял. — Отличный выбор, Портулак. Этот ковчег станет нам убежищем, по крайней мере временным.
Он помог мне встать, поддерживая бережно и трепетно, как любовник.
— Теперь мы в безопасности?
— Ковчег привел тебя в сознание, значит энергия точно есть. Судя по всему, в отсеке сейчас очень глубокий вакуум. Остальное выясним, когда покажешь мне центр управления.
— По-моему, мостик в той стороне, — махнула я рукой в сторону коридора.
— Тогда веди.
Белыми извилистыми проходами мы добрались в помещение, напоминающее купол, над китообразной носовой частью, где располагался мостик. По дороге попадались древние галереи, в которых, ярус над ярусом, некогда были спальные места. Спящие наверняка напоминали каменные фигурки на стене собора. Сейчас там остались только гробики-ниши. Цивилизация, переоборудовавшая корабль, — ее забыли почти начисто, как и построившую его, — намеревалась использовать галереи не то для хранения груза, не то для развлечений и соответственно расширила двери. Другие галереи заполнили громоздкие устройства стардрайва и смежных систем, заняв добрую треть имеющегося объема. Не помню, пустовали ли оставшиеся грузовые отсеки или разрывались от моего хлама.
