— Благодарю…
Она склонила голову, а потом медленно и аккуратно оделась, пока эмир вызывал охрану, используя браслет на правой руке. Нечто, отдаленно похожее на коммуникатор киорийцев. Использовал он его нечасто. Но связь с охраной там присутствовала постоянно. Наверняка.
Саша покорно опустила взгляд и медленно прошествовала вслед за стражниками до Дома Женщин. А там также медленно и величественно до своей комнаты. И только заперев дверь, позволила себе застонать и буквально рухнуть на ковер.
— Скотина… Тварь… Ненавижу…
Она срывала одежду, не заботясь о ее сохранности, и швыряла на пол. Тело изнывало от желания. В глазах темнело. До ванной девушка добралась с трудом. А там встала под душ, который принес лишь слабое облегчение.
— Александра! — тонкий голосок Батимы с трудом пробился сквозь шум воды. — Ты в порядке?
— Не мешай!
Землянка опустилась на дно небольшой ванны. Легла, подставив бедра под струи воды. Этого было мало. Слишком мало. Пальцы скользнули по влажной коже. Туда, где все горело. Жаждало. Трепетало. Перед глазами встал Икар. С губ сорвался стон. Мучительный и больше похожий на рык животного. Она сейчас мало походила на человека. Скорее на озабоченную самку, которой требовалось удовлетворение. Немедленно. Прямо сейчас.
Хватило пары прикосновений для оргазма. Судорога скрутила все тело, дыхание перехватило, а новый стон застрял в горле. На мгновение стало легче. Но лишь на мгновение. Потом все началось снова…
…Понадобилось еще две столь же мощных разрядки, чтобы тело начало успокаиваться. Жар отступал. Мышцы ослабели. Голова стала пустой и легкой. Она лежала в ванной. Мокрая. Уставшая. С тяжело вздымающейся грудью и пересохшим горлом.
Дверь тихо открылась, и рядом оказалась Батима. Непривычно смущённая и выглядящая на свой возраст. Она выключила воду. Подала полотенце. И села на пол, обхватив колени руками.
— Сильно я шумела?
Саша села с трудом. Начала аккуратно проходить тканью чувствительную кожу.
— Не очень… В покоях отца обычно кричали громче. Ты была… довольно тихой. Не думаю, что в коридоре кто-то слышал.
— Хорошо.
Еще не хватало, чтобы эмиру донесли про странные звуки. Вторую такую проверку она точно не выдержит.
— Я тебя не понимаю, — вдруг снова заговорила этори. — Ты явно получила удовольствие… Здесь. Сейчас. Но снова не стала спать с эмиром?
Вопрос звучал скорее утвердительно, но Александра кивнула, подтверждая вывод.
— Почему? Говорят, он весьма умел. И не мучает наложниц. Они уходят от него довольные.
— И это все, что должно быть в мужчине?
Она устала, и вопрос прозвучал резко. Пришлось глубоко вздохнуть и выдохнуть. Взять паузу, чтобы закончить вытираться, и уже вылезти из ванной.
— Ты сама была с мужчиной?
Саша бросила влажную ткань на пол и завернулась в сухую. Батима покачала головой.
— Я видела… Не раз. Животных. И рабов. Я знаю, как все происходит. Мама рассказала. Да и отец… никогда не стеснялся. Но он считал, что меня надо беречь… Мало ли…
Ну да. Вдруг, кто-то решил породниться с шейхом через его дочь. Она должна быть не тронута, чтобы не уронить честь семьи.
— Ясно. Не знаю, поймешь ли ты… Но я постараюсь объяснить. У вас на Этре считается, что у женщины нет своих желаний — только подчинение или служение мужчине. Твой отец или эмир — они хоть раз спрашивали, желает ли наложница провести с ними ночь? — в глазах Батимы появилось недоумение. — Вы считаете, что так должно быть по умолчанию. Господин повелел, женщина пришла и захотела, а если не захотела — это ее проблемы. Ведь он свое все равно получит. И да, возможно наложницы уходили довольные, потому что ни им, ни тебе никогда даже не приходило в голову, что можно сказать «нет». Не захотеть.
Девочка нахмурилась. Сейчас она как никогда раньше выглядела подростком. Пятнадцатилетней. Юной. Неопытной.
— Но… Ты же хотела. Разве нет?
— Хотело мое тело. Потому что эмир дал мне вина с медом — понятия не имею, что это, но он так сказал. Однако тело — это еще не все. Желание рождается не между ног, а в голове. И оно состоит не только из животного порыва к спариванию и размножению, но и из чувств. Симпатия. Привязанность. Интерес. Уважение. Но самое главное — свобода. Выбор — сказать «да» или «нет». Когда его нет, близость превращается в насилие. Даже если жертва так не считает, даже если получает удовольствие от происходящего или учится этому, потому что ее разум вырабатывает защитную реакцию. Никому не нравится, когда его принуждают, и разум умеет себя обманывать. Он верит, что происходящее — норма, что ничего страшного и неправильно в этом нет, что удовольствие — это все, что нужно от секса.
Батима хватанула ртом воздух. Встала. Прошлась по комнате. Обернулась и взглянула на нее.
— Ты… Откуда ты это знаешь?
— Я была замужем. И тоже считала, что все нормально. А потом встретила мужчину, которого захотела по-настоящему. И у меня был выбор. Теперь я знаю разницу. И не хочу возвращаться к прошлому.
— Но если однажды ты не сможешь обмануть эмира?
Саша вдохнула. Об этом она уже думала.
— Я это переживу. Мне будет неприятно, но переживу. Знаешь, ему тоже не понравится чувствовать себя насильником. Не все мужчины это любят.
Девочка покачала головой.
— Тебе нельзя оставаться на Этре. Ты слишком чужая. И уже не сможешь здесь прижиться.
Да. Раньше, попади она сюда с Земли, смогла адаптироваться, смирилась бы. Но не после Киориса. Не после того, как увидела своими глазами мир, в котором есть свобода. В котором люди не бояться выбирать и нести ответственность. И пусть там она тоже не стала своей, но обратной дороги уже нет.
Александра зевнула, прикрыв рот ладонью.
— Пойдем спать. Думаю, сегодня меня уже не позовут. А отдохнуть надо.
Этори не стала возражать. Она так и ушла, притихшая и смущенная нежданным знанием…
Глава 56
…Ночью ей снился Икар. То утро, когда все изменилось. Когда стало вдруг ясно, что существующие раньше правила и ограничения больше не играют роли. Что есть только они двое и то, что между ними. И только это имеет значение.
Его лицо после пробуждения. Растрепанные волосы. Отпечаток подушки на щеке. И улыбка. Она рождается в глубине глаз. И постепенно расходится по всему лицу, озаряя его светом. От нее становится так легко, что неловкость отступает. И пробуждение плавно перетекает в завтрак, а потом…
…Она проснулась на мокрой подушке с влажными глазами. И продолжала лежать, не желая двигаться. Хотелось вернуться в сон. К Икару. Забыть об Этре как о страшном сне. Забыть…
Но перед глазами встала Ольга на полу в том зале. Лицо Данияра. Филис… Сколько еще людей пострадает? И выжила ли ее подруга? Или теперь близких у нее стало меньше? И как ей жить с этим дальше?
Утреннее уныние пришлось отложить. Усилием воли отодвинуть в сторону. Заставить себя сесть. А потом встать. Она обещала справиться. И она сможет. Сделает. А потом, когда все закончится, пострадает в волю. Будет лежать. Молчать. И не шевелиться. Сутками напролет. И сможет оплакать всех. А пока… С каждым днем флот Этры приближается к Киорису. Ей нужно только дождаться итога. Дождаться. И она сможет.
…К завтраку ей принесли новые наряды. Такие же шелковые и прекрасные, как вчера. А еще драгоценности. Сапфиры в комплект к тем браслетам. Брошь и серьги. На мгновение стало противно. Будто она принимает что-то грязное. Мерзкое. Захотелось отбросить шкатулку, но Александра сдержалась. Она должна терпеть. И улыбаться. Улыбаться, несмотря ни на что.
На завтраке Маналь сияла и бросала на нее торжествующие взгляды. А еще громогласно рассказывала о том, сколь неутомим был эмир минувшей ночью. Саша молча ела, хотя аппетит пропал. Она заставляла себя жевать и глотать, не чувствуя вкуса. Пить. Двигаться.
В голове царил сумбур. И, когда медресс обратилась к ней, девушка отреагировала не сразу. А потом очень удивилась, наткнувшись на взгляд старухи.
