Ознакомительная версия.
Личность — это не только уникальный генотип, набор знаний и система речевой коммуникации. Главное — отношение к окружающему, набор реакций, который формируется на протяжении всей жизни. И тут, наверное, наиболее важна последовательность, с которой оцениваются явления окружающего мира. Что-то должно закладываться в некритичном, бессознательном детском возрасте, становиться аксиомой, не требующей доказательств и не вызывающей сомнений. Иначе — беда.
Я утратил именно аксиомы. Социальные нормы, не поддающиеся разъяснению. И теперь вернуть их обратно почти невозможно. Остается лишь притворяться.
— Никки!
Вслед за Тагом и Катти я спрыгнул с платформы. Седьмой зал был, вероятно, в середине постамента. А постамент, я не сомневался, находится в центре материка. И столб голубого света, бьющий из пола в купол, пронзающий его, уходящий ввысь, был осью, вокруг которой крутится вся жизнь Родины.
Здесь оказалось куда меньше людей. Не положено, наверное, слоняться без дела в этом месте. У столба холодного голубого огня стояли две фигурки — я узнал Наставника Пера и Гана.
— Мы не опоздали, Наставник? — крикнула Катти. Вместо ответа тот взмахнул рукой: «Подходите!».
От голубого свечения шел холод. Мне становилось все более неуютно и страшно. Даже Катти и Таг нервничали, хоть и не им предстояло отчитываться перед Мировым Советом…
— Вовремя, — обронил Наставник, когда мы приблизились. — Здравствуйте, ребята. Здравствуй, Катти…
Гаг подмигнул мне, я неловко кивнул в ответ.
— Хорошо выглядишь, Ник, — похвалил меня учитель. — Катти, ты помогала ему одеться?
— Да, Наставник.
— Замечательно. Я начинаю думать, что ты могла бы справиться с профессией модельера. Мне казалось, что ты обязательно используешь ненужные аксессуары — галстук, бант, что-либо подобное…
Катти опустила глаза.
— Я использовала белый бант, Наставник. Ник сам его снял.
— Значит, я прав, — просто сказал Пер. — Что ж, Никки, мальчик мой, идем? Нехорошо заставлять Совет ждать. Но если ты волнуешься…
— Нет, я готов.
— Дай руку.
Я позволил ему взять мою ладонь. Наставник, ты думаешь, что это касание наполнит меня уверенностью и прогонит страх? Ты ошибаешься, я слишком серьезно болен. Я не вижу беды в невербальной коммуникации и не испытываю от нее восторга.
Хоть я и Ник, но я уже чужой.
Взявшись за руки мы вошли в столб голубого света.
Мне казалось, что это будет какой-то аналог лифта, и мы начнем подниматься вверх. Может быть на платформе, а то и просто в силовом поле.
Но голубое свечение лишь обозначало зону мгновенного перемещения. Большую и роскошную кабину. Команды здесь отдавал Наставник, я даже не слышал управляющей системы.
Свет вокруг нас померк, сжался, размытые очертания седьмого зала, лица Катти и ребят исчезли. Теперь казалось, что мы стоим во тьме — так ярко и празднично сиял мир вне зоны перемещения.
Ведомый Наставником за руку я вышел в зал заседаний Мирового Совета.
Стены не имели очертаний. Точнее они были слишком прихотливые, чтобы понять их форму. Я скорее почувствовал, чем догадался — зал Мирового Совета расположен в голове статуи «аллегорического Наставника». Мозаичный пол проходил где-то на уровне подбородка. Ну да… вот эта чудовищная вмятина — его нос, этот выступ — полуоткрытый рот, ребристый купол потолка — волосы. Фигура была прозрачна лишь изнутри, но и свет Матушки каким-то образом заливал помещение.
Я почему-то вспомнил баню.
Правда сама обстановка скорее напоминала ресторан. Сотня столиков, за которыми сидели люди, в большинстве своем — Наставники. Некоторые ели, некоторые просто беседовали за флягой вина или чашечкой дымящегося кофе. Отдельные группы оживленно спорили.
Здесь решаются судьбы Родины?
Как зачарованный я шел за Пером. Невольно задерживал взгляд на самых живописных фигурах — вытянувшемся на диванчике длинноносым, темнолицым, узколобым, с могучими надбровьями человеке, лениво разговаривающим с присевшим перед ним на корточки… Маленьким Другом! Инопланетянин то ли успокаивал человека, то ли соглашался с его словами, робко поглаживал серой лапкой рукав его куртки, заглядывал в запавшие глаза. Кажется, ему было не по себе в этом зале, он то и дело опускал мордочку в дыхательную маску, болтающуюся на груди.
А вон Гибкий Друг — свернувшийся узлом на кресле, выставивший на стол огрызок тела. Покачивающаяся сизая труба напоминала обрубленную шею. Хохочущий толстяк, сидящий рядом, то и дело поворачивался к Гибкому Другу и что-то говорил…
Нельзя так думать! Неправильно испытывать к Друзьям насмешливые или неприязненные чувства!
Мы подошли к столику, за которым сидели двое людей. Широкоплечий рослый мужчина с распущенными волосами и старая женщина, с такой же как у Катти прической-щетинкой. Просто, неярко одетые, с доброжелательной улыбкой поглядывающие на нас.
— Заслуженный врач Родины Ана, Командор Дальней Разведки Биг, — представил их мой Наставник. — А тебя они знают.
— Не помнишь меня, Никки? — спросила женщина.
Я покачал головой.
— Садись, мальчик, — скомандовала она.
Мы расположились за столиком вчетвером. Биг, не спрашивая, налил и протянул мне бокал вина из фляги.
— Выпей, Никки. Расслабься-бди. Досталось же тебе…
— Он хорошо восстанавливается, — наливая вина себе сказал Пер. — Ребята молодцы, помогают парню.
— Я знаком с докладом корабля, и прослушал твой рассказ Наставнику, — сказал Биг. — Твой полет — самое важное событие со дня Ухода.
— Ухода? — переспросил я.
Биг недоуменно посмотрел на Наставника.
— Я пока не занимался с Никки, — невозмутимо сказал Пер. — Вначале надо принять общее решение о его судьбе.
— Да, конечно, — вздохнул Биг. — Никки, скажи, кем ты себя чувствуешь?
— Никки Римером, пилотом Дальней Разведки, Прогрессором и Регрессором.
Они продолжали чего-то ждать.
— Вот только сейчас я не гожусь для этой работы, — добавил я. — Все исчезло. Все потеряно. Наверное, я просто Никки Ример, которому надо искать свою судьбу.
— Молодец, Никки, — Биг вздохнул, покосился на женщину.
— Контроль проведен вполне корректно, я полностью поддерживаю выводы Института Чужих Форм Жизни, — сухо произнесла Ана. — Я не считаю необходимым санаторный режим или социальное ограничение прав. Однако возвращение к прежним профессиям…
Она с сомнением покачала головой.
— Как я понимаю, все же остаются сомнения в моей личности, — сказал я. Биг и Ана удивленно подняли головы. — Учитывая этот фактор, для меня работа в космосе — нежелательна.
Ознакомительная версия.
