Зато мы с тётей Леной отремонтировали Марусю, точнее заменили вышедшее из строя оптоволокно её внешних цепей. Комп не только обрёл голос, теперь с его помощью мы смогли запустить атмосферный ретранслятор. Это официальное название, мы же использовали аппарат в качестве разведчика. Он, кстати, летает почти бесшумно и на фоне неба почти незаметен. Виртуальную разведку и составление карты местности я поручил Тамаре, кому же ещё, как не охотнице это поручать?
Кстати, экипаж безоговорочно признал моё лидерство, и приказы не обсуждал и не оспаривал. Чего я первое время с дрожью опасался. Маловато у меня авторитета. А с другой стороны, они же рядовые, а я целый лейтенант! Нет, не так! Мы команда: сегодня я более компетентен, завтра может быть это будет Тома. Но всё равно: и последнее слово за мной и за всё отвечаю тоже я.
На третьи сутки нашего пребывания на пока безымянной планете Тамара запросилась в разведку: надоело девчонке сидеть сиднем. Конечно, я не мог отпустить её одну, и мы пошли вместе. Неподалёку за небольшим кряжем как раз проходила дорога. Мы часто наблюдали за проезжающими по ней через камеры парящего разведчика. Только у него оптика широкоугольная и подробно рассмотреть Рапторов, то оседлавших каких-то других динозавров, но чаще запрягших тех в повозки, удавалось не очень хорошо. Да и хотелось посмотреть своими глазами и поснимать для орбиты. Хорошенько замаскировавшись, конечно. В случае же обнаружения, нам отступать недалеко, а гипотетическим преследователям ещё на гору лезть.
Мы заранее выбрали место для наблюдательного пункта и рано утром по времени корабля отправились. Тома обещала мне продемонстрировать искусство маскировки, без которой не обходилась ни одна её охота, «дома, на Надежде» и в котором она была большая мастерица. По её словам, впрочем. Но всё, же удивил её я. Когда мы, дождавшись доклада Маруси, что дорога свободна на километры в обе стороны, вышли на место, я развернул между кустов добытую в комплекте выживания челнока палатку из мимикрина. Ещё недавно они были в новинку, и я, честно говоря, хотел её испытать. Тест прошёл успешно: чёрная ткань палатки прямо на глазах приняла сверху салатовый оттенок окружающей нас растительности, а внизу стала красно-бурой, как местная почва, сменившая надоевшую жижу болота. А ещё через пару минут на ткани появились ветки и листья, копирующие фактуру ближайших кустиков. И они слегка покачивались, когда задувал ветерок! В общем, если сильно не присматриваться и пальцем не тыкать – не палатка, а доисторический куст неизвестной мне породы.
Но особенно интересно было наблюдать за сменой выражений на лице охотницы: от презрительно-насмешливого, до детско-удивлённого. И уж пальцем она потыкала.
— Классная штука! — сказала, наконец, Тома, и я, было, так возгордился, будто сам изобрёл мимикрин, и его патент зарегистрирован на мою фамилию.
А «классная», так говорили в начале века, я читал, превосходная степень, короче. Но чудеса для девушки не кончились: зайдя в палатку, когда она, наконец, развернулась – правда, пришлось пригнуться – я достал из бокового клапана пульт управления и просветлил наружные стенки. Конечно, снаружи ткань осталась непрозрачной. Мы расположились на стульчиках, я активировал наружные камеры, которые подвесил на ветках настоящих кустов и на палатку. Подал сигнал через ретранслятор на челнок, получил подтверждения от тёти Лены и Маруси, что картинки отличные. И мы приготовились ждать.
Белоголовый
Вот и тогда с Гребешком, которого я всё же сделал сержантом… сначала мы спровоцировали сепаратистов сделать по нам залп, я уже рассказывал, как это делается. И как только их болты прошелестели над нами, мы в свою очередь разрядили в них две трубки. Гребешковская дала осечку, а последний выстрел я приберёг: к этой трубке у меня был нож примотан. В общем, мы с напарником вскочили, и пока противник не опомнился, как былинные воины ринулись вдвоём на врага. Не такого уж и многочисленного, как оказалось. Разумных двадцать их оказалось и ни одного сержанта. Последнего мне повезло срубить только что. Он ещё клекотал порванным жаканом горлом, а его подчинённые при виде бравых нас уже повскакали и устроили ретираду.
Может быть, им показалось, что мы только авангард неисчислимого наступающего воинства. А, может оттого, что мы орали на разные голоса, как неразумные демоны с Левого материка. Мы догнали и прикололи на бегу двоих, да Гребешок ещё успел удачно рубануть по шее одного, как преследуемые всё же очухались, сообразили, что врагов только двое и взяли нас в полукольцо. Пока они не сообразили отойти подальше и зарядить самострелы, я снова атаковал и завязал драку сразу с двумя сепаратистами. Сзади тоже слышались вопли врагов, пыхтенье Гребешка и звон мечей. Только вот обернуться и посмотреть, как бьётся соратник, не было никакой возможности.
Отбив удар меча сверху своей железкой, я улучил мгновение и всадил нож в грудину противника. Тот ухватился руками за трубку, я нерасчётливо дёрнул, и нож остался в теле завалившегося на бок раненого. Как неудачно! На меня бросились сразу трое, я отбил два меча стальной трубкой, от удара третьего ушёл, прокатившись по земле. Тут же, ещё не поднявшись, увидел оскаленную морду и занесённый надо мной меч. Не поправив пистон, и не успев толком прицелиться, почти наудачу нажал на крючок. Слава Учителям! Трубка рявкнула и полыхнула огнём прямо в грудь нападавшего. Поле зрения на миг застлало вонючим дымом, а затем глаза залепило горячими брызгами. Бросив теперь почти бесполезную трубку, на ощупь подхватил примеченный лежащий на земле чужой меч, наугад перекатился и вскочил на ноги, едва успев протереть глаза. Точнее, просто смахнуть с них рукой вражескую кровь. Тут же кто-то больно рубанул меня по боку, но моя бронь выдержала удар. Оглянувшись, я отбил трофейным мечом следующий. Противник замешкался и тут мне на глаза попался Гребешок. Похоже, его поразили в правую ногу, и он чуть ли не скакал на уцелевшей, избегая нагружать раненую. И, тем не менее, как-то успевал отбиваться от троих наседавших на него. Ещё двое или трое валялись в непосредственной близости, если и живые, то занятые исключительно своими переживаниями. Или это и «мои»? Ничего, бой кончится, тогда и посчитаем!
Я, почему так подробно рассказываю про этот бой, хотя у меня их было множество и до него и после? Дело в том, что к описываемому моменту я впервые в жизни вошёл в боевой транс, как это называется в умных книжках, которые я прочитал гораздо позже. А тогда я вдруг увидел всё поле боя сразу, как бы и сверху и изнутри одновременно. И для этого мне даже не нужно было оборачиваться. Враги, да и Гребешок вдруг задвигались медленно, как под водой. Подлетающий ко мне вражеский солдат поднимал свою секиру, другой готовился испробовать прочность моей попоны в районе гузки. Жаль, что я сам не мог в этом состоянии бегать быстрее врагов, зато ничто не помешало мне шутя отразить атаку с фронта, да так, что меч нападавшего воспарил над полем боя, провожаемый изумлённым взглядом врага. Но удивлялся он не более одного долгого-предолгого биения сердца, поскольку обратным ходом я рассёк ему шейную артерию. Одновременно отпихнув ногой напавшего с тыла: повернуться к нему мне просто не хватало времени.
