— Так точно! — хором откликнулись бойцы.
— Тогда подойдите ко мне, я сориентирую, как туда попасть.
Пока остальные устраивались на длительный привал, Рик, Артур и Леке обсуждали дорогу к ферме. Леке считал, что удобнее всего подбираться по тракту, Рик настаивал на обходном пути. В конце концов Леке воспользовался служебным положением и приказал идти по прямой.
* * *
Отсюда не было видно даже свалки, к которой прилепилась ферма, — ее скрывали холмы. Между ними петляла разбитая, исщербленная дорога, оставшаяся с древних времен.
Шли налегке: вода, оружие, ничего лишнего. Рик молчал, пока грузовики и танкер не скрылись за поворотом, потом остановился:
— Ну что? Уходим?
Артур сперва не понял, что рядовой предлагает предательство, и очумело затряс головой. Рик усмехнулся:
— А я-то думал, ты бежать решил. Ну, нет так нет, пойдем к ферме. — И как ни в чем не бывало поспешил дальше.
Артур нагнал его:
— Зачем ты так?
— А я, ефрейтор, должен знать, с кем в разведку иду. Уж извини, но на идейного ты не похож. Да еще постоянно с лейтенантом цапаешься. Я и решил: ты с братом рассорился, захотел нос ему утереть.
— А если бы я правда?..
— Выстрелил бы тебе в спину. Предателей — не люблю. — Рик замолчал, думая о чем-то своем.
Артура пробрала нервная дрожь: нелегко идти рядом с человеком, который не раздумывая убьет тебя. Рик так просто в этом признался, будто стрелять в спину для него — привычное дело.
— Что, ошарашил? Привыкай. На войне как на войне. Ты волком-то не смотри, ефрейтор. Я до Омеги такое прошел... ты бы во сне срался, доведись...
— Откуда ты знаешь, что я пережил? — процедил Артур. — Думаешь, я маменькин сынок?
— Ты-то? А пожалуй, да. Вот братец твой посерьезней, видно — ломали парня, а не сломали. Не зря он лейтенант. Пообвыкнется, хорошим офицером станет. А ты — сопля соплей. Вечно обиженный, все тебе должны, а брат — больше всех должен. Не зря ты только ефрейтор.
— Да я... — У Артура от обиды перехватило горло.
Рик рассмеялся. Остановился, оглядел его с ног до
головы.
— Гордость с гонором путаешь. Пойдем, ефрейтор. И не вздумай меня подставить — пойму ведь и убью. И успею это сделать раньше, чем ты выстрелишь. Осознал? Такто. А будешь слушаться — помогу. И советом, и делом. Пора взрослеть, парень.
Артур сплюнул под ноги. Рик двинулся вперед как ни в чем не бывало.
Откуда они берутся, эти старперы с их нравоучениями, со снисходительными минами, похлопыванием по плечу? Ведь был же и ты, Рик, когда-то молод. А теперь, вишь, самый умный, самый справедливый. Прямо как Леке. Недаром тебе Леке так нравится, ботинки ему целовать готов, лишь бы выслужиться!
Артур понимал, что не прав, но продолжал, бредя за Риком, накручивать себя.
Рик вскинул левую руку — правой он придерживал автомат, чтобы не бился о бок. Артур остановился. Они подошли к южному краю свалки. Рядовой указал на холм и принялся на него карабкаться, Артур пополз следом. С вершины открывался замечательный вид на пристанище наркоманов.
Свалку они переделали под свои нужды: оттащили кузовы машин и обломки каких-то металлоконструкций ближе к периметру, расчистили узкие — сендер едва пройдет — улочки. На улочках этих суетились грязные оборванцы.
Рик достал редкость — бинокль — и рассматривал свалку в него. Недовольно крякнул, передал прибор ефрейтору. Некоторое время ушло на настройку — Артур никогда раньше такими штуками не пользовался, и картинка сперва получалась расплывчатой. Потом вдруг свалка оказалась совсем близко.
По улицам сновали люди. Дерганая, расхлябанная походка выдавала в них наркоманов, у которых дурман- трава выела мозг. Жилье они, видимо, оборудовали в «стенах» — грудах ржавых машин. У единственных ворот торчала уже знакомая Артуру сторожевая башня — сендер на сваях. А по всему периметру по верху «стены» шла проволока-секучка. Ни одной прямой дороги от ворот к центру он не нашел.
Сама ферма располагалась в центре свалки — переплетение труб, парники в два-три человеческих роста, крытые полупрозрачным стеклом или пластиком. В парниках зеленела дурман-трава.
— Туда бы бомбу, — мечтательно протянул Рик. — Прямо в центр. Они же сами без дури передохнут...
— Приказ есть приказ. — Артур убрал бинокль от глаз, и свалка сразу стала нагромождением плохо различимых железок, где не разобрать детали. — Надо штурмовать. Ворота одни, да?
— Ворота одни. — Рик отстегнул с пояса планшет и принялся грифелем наносить план свалки. — И улицы кривые, узкие, на танкере не проедешь. Ох, чувствую, повеселимся мы...
* * *
Танкер жахнул прямой наводкой по воротам и снес их. Патрульный с вышки палил из пулемета, но беспорядочно, и его сняли одиночным выстрелом — наркоман кувыркнулся и грохнулся в груду машин головой вниз.
Леке подал знак — взвод ворвался на свалку. Приказ был ясен: убивать всех. Навстречу людям в одинаковой черной форме бежали оборванцы-наркоманы, вооруженные кто чем: «хаудами», обрезами, самодельными уродливыми ружьями. Леке срезал их очередями, двигаясь в соответствии с заданной схемой. Ответвление улицы — выглянуть из-за угла, выстрелить. Спрятаться. Подождать. Снова выглянуть — повылезли новые наркоманы, сколько же их здесь?!
Еще дней шесть назад он представить не мог, что с такой легкостью будет расстреливать людей, но сейчас сердце его пело: он справится, его взвод зачистит этот притон, и руководство вынесет лейтенанту благодарность. Испытание на Полигоне — ерунда. Вот настоящее испытание, которое проверит, насколько он хороший командир.
Леке подал солдатам знак, махнул рукой в центр свалки: туда. Спасибо Рику, подробно зарисовал. Спасибо Артуру, сейчас прикрывающему Лексу спину.
Омега смела сопротивление наркоманов так же легко, как танкер сметает холмовейник. Взвод выбежал в центр, к парникам, и остановился. Леке никогда прежде не видел таких конструкций. Два высоких полупрозрачных здания смотрелись чужеродно на фоне покореженных ржавых остовов автомобилей, арматуры, грязного тряпья. К парникам тянулись сваренные из обломков коленчатые трубы, одна труба протекала — под ней образовалась глубокая лужа.
Наркоманы охраняли парники. Стояли у стен строем, готовые на смерть — без дурман-травы им все равно не жить. Леке заметил, что у скалящегося дикого с карабином почерневшие, разрушенные зубы. Предложить диким сдаться? Бесполезно. Воцарилась тишина — ни одна из сторон не торопилась начать стрельбу. Мозгов у наркоманов не хватило даже на то, чтобы залечь в груде мусора и оттуда держать оборону. Выползли к самому дорогому, к смыслу своего существования.
