— По машинам!
* * *
Первым от «Тандема» отстыковался крейсер ксенобиан.
Андрей Лозин сидел в кабине истребителя прикрытия — сканирующие системы базового корабля по-прежнему фиксировали среди обломков работу отдельных энергетических цепей, и потому посадку «черной подковы» решено было сопровождать малыми кораблями поддержки.
Никакой автоматики, все на ручном управлении, но Лозин перед первым стартом ощущал странное спокойствие, будто все наконец встало на свои места, исчезла неопределенность, появились конкретные цели, а вместе с ними — четкий, осознанный смысл жизни, который так истово пытался отыскать в своем рассудке молодой репликант.
Теперь он уже позабыл это слово.
Аудиосистема истребителя начала обратный отсчет по громкой связи.
Огромный затвор стартовой катапульты был закрыт, а впереди, показывая немшающие звезды, зияло отверстие стартовой шахты.
Резкое ускорение, граничащее с секундной потерей сознания, накатило приливом дурноты и тут же отпустило; маленький корабль вырвался из ствола стартовой катапульты, и Лозину стало не до ощущений тела: впереди появились первые обломки, разум мгновенно включился в работу, отдавая полуавтоматическим подсистемам корабля четкие указания.
Истребитель, обогнув препятствие, лег на курс сопровождения, приближаясь к огромному подковообразному кораблю Чужих.
На обзорных экранах застыла планета ксенобиан.
Сколько человек пыталось вообразить ее облик, одни с интересом, иные с ненавистью, третьи с холодным равнодушием созерцателей.
Сенсорные системы «Тандема», постоянно сканирующие облако обломков, окружающее серо-коричневый, невзрачный шар, покрытый белесыми разводами облачности, выдали на дисплеи оптимальный курс сопровождения.
Вся операция должна была занять менее суток бортового времени.
* * *
Спустя пятнадцать часов, совершив серию сложных маневров, крейсер ксенобиан вошел в атмосферу родной планеты.
Андрей посадил истребитель неподалеку от «черной подковы».
Отключив магнитные захваты пилот-ложемента, он закрыл гермошлем и направился в шлюз.
Поверхность Ксеноба встретила его жутковатой поземкой: сильный порывистый ветер гнал частицы праха вдоль самой земли, изредка бросая пригоршни слипающегося в комочки пепла прямо в забрало гермошлема.
Осмотревшись, Лозин увидел одинокую фигуру Дрога.
Ксенобианин уже покинул корабль и теперь застыл, опустившись на колени подле чудом уцелевшего ствола черного узловатого дерева, потерявшего практически все ветки под напором бесноватого ветра.
Не желая мешать ему, Андрей все же решил, что будет находиться неподалеку. Некоторое время он честно выдерживал дистанцию, понимая, что Дрог сейчас не в том состоянии, чтобы общаться с человеком, но спустя четверть часа Лозину смертельно надоел жутковатый вид серой пустыни и он подошел ближе, включив сканирующие системы скафандра.
В конце концов, он ничем не мешал ксенобианину.
Дрог по-прежнему стоял на коленях, но теперь Андрей видел, что он осторожно разгребает пепел у корней дерева, укрепляя постепенно углубляющуюся воронку небольшими, попадающимися среди праха камнями.
Дрог никогда не думал о дне, когда его нога вновь ступит на поверхность родного Ксеноба.
Сейчас в нем жила память многих поколений цивилизации, но ему казалось, что настоящего нет…
Его сознание не воспринимало реальность, он чувствовал лишь едва уловимые токи жизни, исходящие от корней могучего дерева.
История, совершив очередной виток спирали, повторялась. Наверное, именно так его дикий, едва осознавший себя предок разгребал песок у корней взрослого кронга, чтобы добраться до молодых, едва начинающих жить ростков.
Основатель семьи.
Строитель первого гнезда, давшего приют первому сообществу ксенобиан.
Под пальцы внезапно попалось что-то упругое, и душа ксенобианина вздрогнула, едва поверив осязанию.
Он замер, страшась и одновременно желая взглянуть в глубь конической воронки.
Наконец он решился.
На дне, возвышаясь над слоем праха, виднелся один-единственный росток — именно ему отдала все силы погибающая корневая система огромного дерева.
В следующую минуту Дрог начал впадать в транс.
Со стороны казалось, что ксенобианин низко склонился к земле, обнял ладонями хрупкий росток и окаменел.
Он думал.
Последний, единственный наследник своего народа… он вспоминал его историю, все удачи и невзгоды, взлеты и падения, вспоминал не только Ксеноб, но и Землю, где родился много лет назад.
Он думал о людях, о ИНЫХ, о себе, о Вселенной, что окружала покрытую прахом планету.
Он, строитель гнезда, основатель семьи, был обязан вспомнить все, прежде чем его острый ороговевший коготь коснется нежной макушки побега и сделает надрез, куда клейкой субстанцией потекут его мысли.
Наконец, спустя несколько часов, Дрог медленно разогнулся, выпрямившись в полный рост, и мертвую равнину внезапно огласил тихий, полный печали и надежды клекот.
Из подковообразного корабля, услышав призыв, начали выходить ксенобианские бойцы, но, присмотревшись к ним, Андрей, уставший от однообразных томительных часов ожидания, внезапно понял, что перед ним уже не полуразумные боевые формы: за сутки, истекшие с разделения «Тандема», с ними произошли разительные перемены, словно в застывшие хитиновые маски их лиц кто-то вдохнул индивидуальность черт, придал осмысленность взгляду, выпрямил фигуры, сделав их выше…
Это были полноценные, мыслящие особи!
Андрей наблюдал, как по очереди они подходят к Дрогу, а затем, развернувшись, ксенобиане вдруг направились к одинокой фигуре, закованной в металлокевлар боевого скафандра.
Внешние микрофоны передавали лишь тихое завывание ветра да шелест мертвой поземки, когда они подошли вплотную, и Лозин вдруг отчетливо услышал голос Дрога:
— Спасибо тебе, ЧЕЛОВЕК. Мы никогда не забудем, что вы сделали для нас.
Борт крейсера «Ио». Уровень исследовательской палубы
— Разрешите?
Голос, исходящий из переговорного устройства, прозвучал спокойно, но глухо.
— Заходите, Николай Сергеевич. Здесь установлен свободный доступ.
Логинов повернулся навстречу открывшимся дверям, в которых появился Астафьев.
Капитан протянул ему руку, но Николай повел себя вызывающе: сделав вид, что не замечает предложенного рукопожатия, он отыскал взглядом пустующее кресло и, прихрамывая, прошел к нему, чтобы сесть.
