— С одной стороны скучно, что ничего эдакого уже давно не происходило, а с другой оно и хорошо, все живы, все здоровы, ни за кого ненужно волноваться. — сказала Саки, а Акира просто кивнула на её слова. Даже в их мире Коалиция уже больше пятидесяти лет вела себя подозрительно тихо. А я улыбнулся.
— Идёмте, кое‑что покажу.
— Интересное?
— Сами решите. Но я думаю понравиться.
— Оно что находиться на улице?
— Почти. В целом, оно находиться в гараже. — мы вышли и я воспользовавшись инфо–энергией набрал код на панели, дверь открылась и там была абсолютно белая стена света — Идёмте. — и я шагнул в эту стену. Мы оказались вроде и в помещении, а вроде и нет. Вроде видишь, что пространство ограничено, но сколько бы ни шёл к стене, так и не подойдёшь.
— Что это за место? — спросила Саки.
— Если говорить терминологией Земной мифологии, это «Нексус».
— Очень смешно.
— Серьёзно, это пространство является связующим, между физическим миром и информационным. Здесь работают законы обоих миров, но в тоже время, если уметь, их здесь можно и обойти.
— Понятно.
— Вы чего‑то хотели? — напротив нас появилось существо, высокого роста и очень худощавое с серым оттенком кожи и двумя парами глаз, одна пара была крупной и имела сдвоенный зрачок, напоминающий по форме неочищенный арахис, вторая пара меньших глаз находилась над первой немного расходясь к краям черепа, у них был обычный зрачок как у людей, также у этого существа было четыре руки, и ноги с двойным коленом.
— Кто это? — спросила Акира.
— Это Элерий, он Эридианец. — Саки и Такао напряглись. — Успокойтесь. Он наверное единственный, вменяемый, Эридианец. Ему уже давно не нравился стиль жизни их народа и когда пришёл ультиматум от Верховного, он решил вознестись. Потом, через несколько лет он нашёл меня и мы скажем так, серьёзно поговорили.
— Да, я чувствую вину за всё свершённое моим народом и я сам себя приговорил к заточению в этом под–измерении, а Андрей сжалившись дал мне занятие.
— Какое? — спросила Такао.
— Элерий, учёный. В одном из слоёв этого пространства у него есть лаборатория. А ещё он смотритель музея.
— Какого музея? — Такао картинно осмотрелась. Я усмехнулся.
— Элерий, экспозиция механического вооружения среднего класса, пожалуйста.
— Одну секунду. — всё вокруг нас мгновенно преобразилось, из неоткуда появился огромный музейный зал с экспонатами, рядом с каждым стоял голографический стенд с описанием.
— И что, это всё настоящее? — спросила Акира рассматривая стенд с «Титаном» незнакомой ей модификации. Она и не могла быть ей знакома, этот «Титан» использовался в одном из «отражений» Тёмных Империй. Мы так именовали «отражения» в которых наша Империя правда стала злом.
— Почти. — ответил я.
— Поясни. — потребовала Саки.
— Это, информационные матрицы, они не занимают физического пространства и не требуют физического ухода, но при достаточном уровне силы, любую из этих матриц, можно скопировать и воплотить. Я пока с уверенностью могу сказать о объектах размером с «Титана», более крупные, пока воплощать не пробовал, но думаю получиться.
— И сколько у тебя таких залов? — спросила Такао.
— Много. Здесь есть всё, от древних сельхоз–инструментов, до космических баз класса «Олимп». И не только из нашего «отражения» но и из других.
— Так ты стал коллекционером? — больше утвердительно чем вопросительно сказала Акира.
— Наверное да. — ответил я.
***
Сегодня было седьмое сентября две тысячи триста шестьдесят второго года, мы летели на скорпионе последней модификации в Токио. (Стоит отметить современный скорпион внешне отличался от старого совсем немного. Он был немного больше, у него были немного другие, более плавные обводы корпуса. Но главное внешнее отличие было в его двигателях, если раньше это было три кольцевых кожуха в которых стояло по два винта, то теперь их было два и эти кожухи были пусты, а движение воздуха обеспечивалось энергетически потоками. Хоть у нас повсеместно и использовалась антигравитация, но также оставались и машины с более классическими способами передвижения) Вчера в биологическом возрасте двухсот сорока трёх лет, умер Такеши Куросава. Мы летели на церемонию кремации, и последующее размещение урны с прахом в «Зале Памяти» центральной Токийской мега–башни.
На церемонию также прибыл и Флорран с семьёй. Все грустили, но никто не плакал и не устраивал истерик, все знали, что это был, его собственный выбор. После установки урны в отсек в зале памяти, Майя даже слегка улыбнулась мне пытаясь развеять грусть.
— Пап, так ты одобришь эти программы?
— Они очень надеялись, что тебе понравятся эти идеи.
— Да, они мне нравятся, но мне интересно, почему Клара и Дмитрий сами не пришли с этими документами? — сказал я листая страницы на голографическом планшете.
— Ну, они попросили нас.
— Чтобы ты не отказал.
— Мы–же самые младшие.
— Да–уж совсем детишечки. Хина, Харуна, вам не стыдно, до сих говорить, что вы младшие? У самих внуки уже давно выросли. И кстати когда это у вас появилась привычка разговаривать как Даша с Машей. — они переглянулись опёршись на столешницу по обе стороны от меня.
— Нет, не стыдно. Мы–же самые младшие из твоих детей.
— А привычка появилась давно, просто мы её скрывали.
— Так что насчёт программ?
— Одобряю я их, одобряю. — сказал я сдавшись — И программу «Реабилитация» Клары и «Империал» Дмитрия. Причём мне кажется, в «отражениях» эти программы будут лучше работать сотрудничая и ещё пользуясь услугами бюро, в не очень спокойных мирах. — две эти хитрюги переглянулись и улыбнулись.
— Они тоже так думают.
— Но специально разделили эти документы.
— Думали, что тебе что‑то одно может не понравиться. — я откинулся на спинку кресла.
— И когда это мои дети стали обо мне такого мнения? Это риторический вопрос. — отмахнулся я от обязательно последовавших–бы подколок.
Программа «Империал» была рассчитана на улучшение технического уровня в тех мирах где это тормозиться искусственно олигархами. Сын предлагает в таких мирах основывать компанию, одноимённую с названием программы, и запускать для начала небольшой партией наши адаптированные технологии, а потом, набирать на работу уже местных умельцев и давать им простор для фантазии, я не мог не одобрить, потому как и людям помочь хочу и Империи выгода может быть, а ну как эти умники из другого мира выдумают что‑то эдакое, до чего мы не додумались.
