— Я не помню. Что-то на тему, что он сам ещё не дорос со мной …
Мне было тяжело даже разговаривать. Болело словно бы слоями, как в пироге. Ну и сверху тоже…
— Отсроченные удары это называется, — сказал Дарам. — Ему надо было, чтобы ты дошёл до лагеря, а там — трава не расти. Хорошо, что кожа лопнула. Значит — "любя" бил, не всерьёз. Такие, как он, если бьют, то ничего, а вот по плечу похлопав, могут и убить. А ты — мог бы и помолчать хоть раз. Правильно Адам говорил, что за тобой глаз да глаз нужен… Я медика вызвал. А пока надо вколоть тебе что-нибудь…
— Не надо меня… колоть… — губы-то почему такие сухие, Хэд бы их побрал? — Я сейчас встану. Ребята должны видеть, что со мной всё в порядке.
Дарам, особо меня не слушая, достал устройство для внутривенного введения и стал рыться в аптечке.
— Встать лучше помоги!
Я был зол сам на себя за эту предательскую слабость накатившую так не вовремя. Грантсы же терпят и не такую боль, я же читал! Дарам помог. В результате я таки встал, но меня почему-то качало.
— Голова не кружится? — спросил Дарам, переключаясь на второй аптечный ящик.
— Нет. Голова — нет. Только плечо болит.
(Про спину и говорить нечего, и так понятно). Я через силу улыбнулся.
— И мне плечо твоё не нравится. Спину тебе Н"ьиго чем-то местным обработал. Щиплет, сказал, зато следов не останется…
Это у них называется — щиплет? Спина, как огнём горела.
— Нужно посмотреть, сначала, что там… — я стоял, покачиваясь, и палатка покачивалась вместе со мной, потому что я держался за опору её пластикового каркаса.
Смешное, наверное, зрелище. Сам, чуть не выше палатки… Дарам косился на меня, и на лице его читалось неодобрение.
— "Там" всё как раз нормально. Местные разошлись. Лагерь мы почти разбили. Я же сказал: с местными у нас проблем больше не будет. Один из Великих мастеров говорил с тобой. И даже удосужился коснуться тебя посохом. Все видели. Так что, давай разбираться "здесь".
Я облизал пересохшие губы. Помогло мало.
— Сколько меня не было?
— Минут семь-десять, если по нашему времени.
— А ты тогда, как тут оказался?
— Так ты ж ещё часа полтора без сознания был. Я только сейчас Н"ьиго сменил.
— Это психотехник? А где он?
— Будет тебе психотехик. Вечером, когда отдохнёшь.
— Охренеть. Что же ребята подумали? — я увидел, что Дарам нашёл, наконец, искомое, хотел руку убрать, но не успел, боялся отпустить пластиковую опору…
— Зараза! Ещё обезболивающее называется! — боль я больше терпеть не мог, наступил какой-то предел терпению, наверно. — Дарам, да помоги ты мне, наконец! Надо, чтобы бойцы видели, что я живой, и всё в порядке. А то, местные, может, и поняли, что произошло. А моим — Хэд знает, куда вставит. Всякие головы есть.
Однако никто меня сегодня из палатки выводить не собирался. Дарам только покачал головой, не одобряя мои усилия.
— Психотехника, как ты видел, не съели. Он сидел тут с тобой, и ни кто его не тронул. Так что — гордись своими сержантами, воспитал. Я бы пристрелил его в такой ситуации, если бы помоложе был.
— Ты? Не верю, — мог бы, я бы поддразнил его. — Ты расспрашивал, что тут было, когда я..?… — Хэд, больно-то как.
— Парни сказали, что, когда ты вошел в пещеру, стало спокойнее. А потом — совсем отпустило.
Я попытался сделать два шага, отделяющие меня от кулера и выругался, оступившись.
— Ты хотя бы сядь что ли? — не выдержал Дарам, подхватывая меня.
Я был тяжел для него, хотя сложения он крепкого и роста тоже не маленького. А ведь он рассердился! Это проскользнуло и в интонациях, и в глазах появилась сталь. Редкое дело. Я всего один раз и видел до этого, какой Дарам, когда злится, да и то злость эта была больше демонстративная, не из глубины сердца.
— Сядь! Воды я сам налью. Брось уже героя изображать — всё равно никто не видит. Мало ли, что мастер мог с тобой сделать? Такие много чего могут. Надо тебе — я лучше сюда кого-нибудь позову. Сержантов позвать?
Я осторожно опустился на складную кровать, коснулся ладонями лица.
— Не ищи, мы тебя умыли.
— А зачем меня кровью облили? Да еще чужой?
— Тебе правду сказать?
— А что, правда — страшней, чем я два часа назад?
Дарам посмотрел на меня, фыркнул, и сталь ушла из глаз. Ну и ладно. Потом как-нибудь попробую узнать, что с ним бывает, когда у него "щёлкнет". Чего я сегодня, в самом деле, бросаюсь на всех? День такой?
— Это ты такой. Когда тебе некомфортно — ты начинаешь дерзить.
— Не комфортно — больно, что ли?
— Больно, страшно. Испугался сегодня?
Я задумался.
— Сам не понял, — сказал я честно. — Не думал я об этом. На меня "давили", надо было всё время держать себя в … отрешённом, что ли состоянии. Чтобы меня не…
Всё, я запутался.
— Ну, молодец, в общем-то, — сказал Дарам. — Голову сумел отключить и действовал инстинктивно. Самое правильное решение в твоей ситуации. Если бы не дерзил — облили бы тебя кровью и выпустили.
— Зачем облили-то? — обезболивающее, наконец, начало притуплять ощущения. Как хорошо-то, Беспамятные боги, когда, можно, наконец, расслабить мышцы.
— Обряд такой. Когда мастера "проверяют", как минимум кровь из носа идет. Сосуды лопаются. Сам же сказал "давят" — правильно сказал.
— А у меня, почему не пошла?
— Да кто ж тебя поймёт? Не пошла почему-то… Кончай мне зубы заговаривать.
Медик будет через час. Раньше ему не долететь. А прособирался — так и через два. Сейчас зову сержантов, минут на 15, не больше, и — спать.
— Но…
— Влана примчится — ты ей покажешься в таком виде?
Я открыл рот и закрыл. Сказать мне было нечего. Да и Дарам — тот ещё воспитатель. Если бы, когда меня отец ругал, меня тоже бросало то в жар, то в холод, я бы, наверное…
И тут меня качнуло вперёд и горлом пошла кровь. Пол и потолок тут же махнулись местами… Дарам что-то делал со мной, но я не очень понимал что. Меня буквально наизнанку выворачивало.
Когда очнулся второй раз, в палатке толпились медик, Влана, Рос и два грантских (!) психотехника, примелькавшихся, но не знакомых. А Дарам с Н"ьиго быстро переговаривались в углу по-грантски, так быстро, что я и не понимал ничего. Ещё под ногами вертелась местная собака — длинноногая, с круглыми кошачьими ушами. Медик разглядывал снимки и жаловался Влане:
— Не понимаю ничего, на снимке — всё нормально, а на ощупь вот здесь — уплотнение. Я лежал уже на спине, она немного горела, но боли почти не было. Приподнялся.
— Ребята, я тут не лишний?
Все уставились на меня.
— Ты почему проснулся? На тебя ведро снотворного извели! — рассердилась Влана.
