— Хозяин… а может, ты и меня заберешь с собой…
— И ты туда же? Да у вас тут что, заговор? Я же тебе сказал" не уйду отсюда до тех пор, пока не найду Дэзирен! — На пути попался стонлик, Роун и его как следует пнул ногой.
— Роун, Роун, — позвал чей-то дрожащий гонлос.
Он остановился, пытаясь разглядеть зовущего. Дарел тут же подскочил к нему, его волосы беснпорядочно выбивались из-под шапочки. Он пынтался улыбнуться, но это у него плохо получанлось.
— Ты хочешь видеть Дэзирен?.. Я тебе обенщаю, ты ее увидишь. Только подожди немного. А сейчас пойдем со мной… вечер только что нанчался. Мы наметили кое-что интересное, и ты должен все посмотреть! Это будет величайшее сонбытие века… всей твоей жизни! А в заключенние — Дэзирен!
— Состель, он врет? — поинтересовался Роун и двинулся к землянину, которого почему-то затрясло, как раба с Альфы-два, ожидающего удара.
— Хозяин, — жалобно заскулил Состель. — Хонзяин Дарел говорит правду…
— Тогда пойду…
— Ты останешься доволен, Роун, — снова разнглагольствовал Дарел. — Уж так доволен…
— Неважно. Куда мы идем?
— Сначала пообедаем. Ну, после танцев и… волнений… стоило бы подкрепиться, как ты думаешь? — он хихикнул. — А потом… ты посмотнришь чудесные вещи… все удовольствия Земли ожидают тебя сегодня вечером! — И он затанценвал прочь, зазывая других.
Роун последовал за ним, на ходу объяснив Состелю:
— Ну, если ничего другого не остается, можно и погоняться за удовольствиями.
Холодный ночной воздух немного прояснил мысли. Роун глянул вниз из открытого флаера, в котором он сидел с Дарелом и двумя женщиннами, потягивающими из маленьких бутылочек напитки. Вместе с ними на шелковых подушках лежали их собаки. Вокруг сновали воздушные шлюпки, как стайки расторопных рыбок, разданвался смех и громкие возгласы.
Собака, пилотировавшая машину, опустила ее на крышу высотного здания из светящегося желнтого стекла. Роун прошел вместе со всеми через центральные двери, выглядевшие тяжелым мононлитом, но в действительности с легкостью раснпахнувшиеся перед ними с переливающейся трелью маленьких колокольцев. Раскрасневшиенся лица с горящими глазами мелькали вокруг него, но Дэзирен он среди них не узнал. Высокая девушка с тяжелой шапкой золотистых волос приблизилась к Роуну, демонстрируя голые руки цвета слоновой кости. Она бросила на него мнонгообещающий взгляд из-под полуопущенных веки зазывно приоткрыла губы, показав кончик ронзового языка. Роун ухмыльнулся во весь рот и потянулся к ней. Она вздрогнула и отпрянула назад, словно ее ударили плетью. Роун расхохонтался и стал проталкиваться вслед за Дарелом.
Когда он вошел в зал, то растерялся, глаза разбегались от обилия гостей и вина. Не сдерживая себя в питье, он поначалу чувствовал себя совершенно трезвым, и голова работала с удивинтельной ясностью.
Аккуратно одетые собаки чинно разносили еду. Роун ел много и жадно, в то время как его товарищи пробовали всего понемногу и не забынвали наблюдать за происходящим.
— Вы, земляне, знаете, как готовить еду, — заметил Роун белокурой девушке, перехватив ее взгляд. — Это намного лучше, чем пожирать сырое мясо.
При этих словах Фригет, так звали девушку, судорожно сглотнула, похоже, почувствовав дурнноту. Она протянула было руку, чтобы положить ее на запястье Роуна, но тут же ее машинально отдернула.
— Ты странный, — прошептала она. — Интенресно, о чем ты думаешь? Твоему мозгу семнаднцать тысяч лет, да и сам ты слишком много брондяжничал по Вселенной…
— Я думаю о многом, — осторожно произнес Роун, стараясь рассуждать здраво и трезво. — Нанпример, о ниссийцах и о том, что люди погубили себя в этой неравной борьбе, поверив в слухи и домыслы о разных призраках.
— Старый ниссиец, — задумчиво произнесла Фригет, теперь уже безбоязненно прикоснувшись к руке Роуна. — Я всегда полагала, что это всего лишь глупый предрассудок…
— Я совершил грубейшую ошибку, прорвав ниссийскую блокаду, — с сожалением заметил Роун. — Я не освободил Землю, а лишь вдребезги разбил миф о ниссийском флоте. Теперь планета беззащитна перед грязными подонками вроде Тришиниста. Они все скоро явятся сюда, и тогда Земля станет не лучше Тамбула.
Фригет стала искать свою собаку Илеп, чтобы та подправила ей макияж.
— Нам нужен новый флот, — не чувствуя сонбеседника, продолжал Роун. — У Тришиниста есть корабли, чтобы перевезти пятьдесят тысяч человек. Но ведь у вас в секретных ангарах под землей тоже есть корабли. Вам надо оснастить их оружием, научиться пользоваться им и выранботать тактику обороны.
Фригет нахмурилась.
— Действительно, для человека, вышедшего из-за Предела, ты говоришь странные вещи. Сканжи, как чувствует себя человек, которого убиванют? Что испытываешь, умирая сам?
— Скоро сама это узнаешь, — грубо оборвал ее Роун.
Неожиданно он почувствовал себя плохо, серндце из него готово было буквально выскочить, голова разрывалась. Он последний раз хлебнул вина и положил голову на край стола, закрыв глаза. Фригет поморщилась и встала.
— Боюсь, он становится скучным, — сказала она кому-то. — Дарел, давай пойдем в музей. Они, вероятно, уже начали.
— Они не посмеют без нас! — встревоженно возразил Дарел. — Ведь все это готовил я!
— Еще как посмеют…
— Роун! — Дарел тряс его за плечо.
Роун поднял голову и увидел перед собой толнпу зевак, лица зыбко расплывались в черноватом тумане.
— Идем, Роун! — Дарел схватил его за рунку. — Ты опять уснул, глупый мальчишка! Но мы уже все собрались идти в музей!
— Идти куда?
— В музей Славы Человека! Идем! О, да тебя трясет! Роун! Это древнее, очень древнее место… на самой окраине города. Там поселились ужас и тьма… но это же замечательно, правда?! Там хранится вся… вся земная история. Мы сохраннили в музее все, как было… до особого случая. И вот этот особый случай настал. Сегодня пренвосходная ночь!
— Забавное местечко… для вечеринки, — пронтянул Роун, но все-таки поднялся и, пошатыванясь, двинулся за смеющейся и болтающей толнпой.
На крыше суетились собаки, усаживая своих хозяев в припаркованные флаеры. Несколько маншин уже парило в воздухе, ожидая остальных. Роуну казалось, что все это — дурной сон, в грунди теснилось предчувствие наступающей катастнрофы. Рядом мелькнули широко открытые, пенрепуганные собачьи глаза. Даже Состель неуклюнже замешкался, открывая дверцу флаера. Рука Роуна машинально потянулась к поясу, но орунжие он так опрометчиво оставил на корабле.
