получается? Куча же народу вокруг, а полное ощущение того, что нас с ним здесь только двое во всем обозримом пространстве. И это не подхалимаж никакой, не игра на публику, а что-то совсем другое. А уж его "сир"… Мурашки по коже чуть не побежали. От странной интимности ситуации, ага. Понимаю теперь, почему его та клумба терпела и не отпускала. Когда на тебя смотрят так, будто живут одними и только твоими приказами…
Кстати, о приказах. Он же что-то спрашивал. А, точно!
– Приступайте.
– Куда направляемся?
Верить, что Васиной обиды или чем он удумал страдать в этот раз, хватит надолго, я даже не старался. Хотя на палубу он вроде бы действительно не заявлялся. Но тут скорее виновато присутствие адъютанта, с которой у моего лохматого медбрата то ли недопонимание, то ли другие проблемы личного характера.
– Я? Взглянуть, как устроился новый гость. А ты– не знаю. Куда хочешь.
– Назначил нового фаворита, да, Лерыч?
Был бы он моим соседом по двору, и знали бы мы друг друга со школьной скамьи, я бы решил: бесится. Наверное, правильнее бы сказать– ревнует, но такое слово лучше подходит для тёрок между возлюбленными, а у нас с Васей взаимоотношения скорее по типу "и вместе плохо, и врозь никак".
– Если и так, то что?
– Да ничего. Твоё дело. Личное.
Если бы было только моим, ты бы тут стенку не подпирал.
Ну почему просто не взять и не сказать, в чем дело? Есть какие-то сомнения и подозрения, так выкладывай! Знаешь же, что выслушаю до последнего слова. И знаешь, что поверю. Хотя бы на время. До того момента, пока не воткнусь лбом в очередное противоречие.
– Он тебе не нравится?
– Мне с ним детей не крестить.
Тогда какого черта? Хочешь меня предупредить? Защитить? Было бы, от кого.
– Формально, он спас мне жизнь. И не только мне.
– Выполняя святой долг вассала.
– Это умаляет отвагу его поступка?
Вася закинул голову назад, явно стукнувшись затылком о переборку. Надеюсь, что больно.
– Тупишь, Лерыч. Только привычно или нарочно, вот в чем вопрос.
Да просто так. К примеру, чтобы от тебя добиться хоть крупицы Гришиной искренности. Не знаю, на кой ляд мне это вдруг понадобилось, но почему бы и нет?
– А ты злишься. Как будто он лавры у тебя стащил.
Вася оторвался от стены, резко выпрямившись. Хотя, с ним всегда так: смена позиций проходит молниеносно.
– Какие ещё лавры?
– Победителя.
– Я не жадный. Всегда готов поделиться.
И как прикажете это понимать?
– Тогда в чем проблема?
– Да нет никакой проблемы. Пока.
Загадочность ему все-таки не идет. Блеф там, уловки, подколки и подначки– это да, это Васино. А игра в угадайку– нет. Бесит. И как его по прежнему месту работы начальство терпело?
– Если хочешь что-то сказать, говори. Только прямо.
Пауза была длинной. Такой, что я почти перестал надеяться на ответ.
– Ты бы хоть поинтересовался для порядка, кто он такой и откуда. А то снова ошибешься.
– Снова?
– Как со мной.
Он развернулся и вразвалочку отправился к ближайшему повороту коридора, бормоча на ходу что-то вроде:
– Не затем величал я себя паладином…
Тьфу. На ровном месте испортил все настроение. Хотел внушить подозрения? Спасибо, я уже. Давным-давно. С того момента, как начал задумываться о причинах и следствиях.
И ни в чем я не ошибался, вот уж фиг вам. Ни на Васин счет, ни на Гришин. Нельзя ошибиться, когда ни на что не рассчитываешь.
Но спросить– спрошу. Есть повод, и очень серьезный.
– Можно войти?
– В любое время, сир.
Створки раздвинулись, и я чуть было не решил, что ошибся дверью. Потому что там, за ней, должен был быть стандартный отсек, ну разве что малость благоустроенный, а на самом деле…
Даже зная, как и из чего это наворотил четырехрукий квартирмейстер, все равно не грех было удивиться. В очередной раз. Вот уж действительно, "мы воплотим в реальность любой ваш каприз". Хотя с диковинной мебелью и перегородками всевозможных форм ладно, ещё можно смириться, но занавески-то откуда такие? И… Занавески ли это вообще?
Много-много мелких иссиня-зеленых и бело-золотых листочков, порхающих в вертикальной плоскости этакими импрессионистскими панно. Здесь, там, поодаль. И кажется, они ко всему прочему ещё и пахнут. Ну точно! Соль и йод, как от водорослей. А ещё они мокрые, и от них на пальцах остается…
Понять, в чем вымазался, я не успел: длинное щупальце, бодро свесившееся с Гришиного плеча, шершаво прошлось по ладони, стирая странную слизь, и тут же подтянулось обратно.
– Не шали, Пузырёк,– широкая ладонь шутя хлопнула по голове осьминога, заставляя пары глаз зажмуриться, хотя явно блаженно, а не испуганно.
Нет, он точно из этих. Из бывших, что называется. Потому что даже в балахоне, напоминающем растянутую вязаную кофту, выглядит ровно так же, как и в том мундире, по прибытии. Подтянуто и с достоинством. Но тем лучше, значит, я пришел точно по адресу.
– Прошу простить моего питомца, сир. Он просто не мог удержаться.
От чего? Моя рука показалась ему вкусной?
– Это его любимое лакомство.
Гриша запустил собственные пальцы в ближайшее панно, поболтал ими, словно что-то наматывая, и едва успел вытащить обратно, как попал в настоящий кокон щупалец. Правда, одно почему-то все равно потянулось ко мне.
– Вы ему нравитесь, сир.
Открытие, можно подумать. У меня в голове вообще медузы сидят и на жизнь не жалуются, так чем осьминог хуже? И там, и тут морепродукты. Правда, при нормальном положении вещей нужно, чтобы это они мне нравились, а не наоборот.
– Надеюсь, я не помешал вам распаковываться и обустраиваться?
– Усилиями моего квартирмейстера это заняло совсем немного времени, сир. Вам не о чем беспокоиться.
– Всего, э, достаточно?
– Не хватает только приказов, сир. Но я полагаю, они появятся. В надлежащее время.
– Сказать по правде, товарищ Рихе…
Нет, мне не стыдно. Я, конечно, не Вася с его богатым жизненным опытом, но смущаться тоже уже почти перестал. Я просто подбираю слова.
– Да, сир?
– Понятия не имею, что с вами делать. То есть, представляю себе, что вы и ваша команда можете, но как все это использовать… Я никудышный сюзерен, если вы ещё не поняли.
– Не имеет никакого значения, что вы думаете о самом себе, сир. Свои мысли нельзя вложить в чужие головы.
Это он меня так успокаивает? Надо признать, у него получается. Скажи точно то же самое адъютант или даже Вася, я бы начал спорить,
