Ознакомительная версия.
— Мы называем эту штуку «комм», от слова «коммуникатор». Кстати, он настроится на тебя. Управлять им сможешь только ты сам… Итак, я перевожу тебе стартовые деньги — полторы тысячи кредитов… Появились зеленые цифры?
— Появились, — сказал я, глядя на экран. — Кстати, а цифры…
— Раньше была полоска индикатора. Но это очень неудобно. Полгода назад наши программисты сумели перенастроить коммы… Чего ждешь, нажми левую кнопку.
Я нажал. Цифры мигнули и погасли.
— Если цвет красный — значит, с тебя запрашивают деньги за что-то. Платить не торопись, разберись, кто просит и за что. Новичков обижать не принято, но отморозки всегда найдутся. Идем дальше. Центральная кнопка — это пятипозиционный джойстик, им можно управлять всем коммом. Но в первую очередь — телефоном. Связь действует только в пределах платформы, разумеется. На других планетах, если там нормальное поселение и установлен ретранслятор, будет местная связь.
Браслет завибрировал и тонко загудел. На экране высветилась цифра 1 и мигающий значок в виде динамика.
— Полифонии нет, извини, игрушек и фотоаппаратов тоже. — Инна усмехнулась. — Прими звонок. Да просто нажми джойстик!
Я нажал.
— Приветствую на Плюшке, новичок, — отчетливо послышалось из часов. Мне показалось, что экран слегка вибрирует, ретранслируя мужской голос. — Мы тебе рады, ляля-ля и тому подобное. Инна далеко?
— Нет, рядом.
— Все тебе объяснила?
— Как сказать…
Невидимый собеседник хихикнул.
— Разберешься. Значит, так — мой номер первый. Это ничего не значит, просто диспетчерская, экстренная помощь, ну и советы тебе будем давать на первых порах. Кто тебе будет отвечать — не важно, кто-то из более или менее опытных. Захочешь связаться — вызовешь номер один. По пустякам лучше не дергай, а то обидимся. Все, бывай. Инночка, целую нежно!
Экран погас, на нем проступили неяркие цифры — время.
— А говорили — даже флиртовать нельзя, — заметил я.
— Нам можно, мы тут старожилы, — ответила Инна. — Ну и третья кнопка — идентификатор. Нажимаешь ее, чтобы открыть двери, подтвердить свою личность и все такое прочее. Учти, что твой статус на платформе низкий, далеко не везде ты можешь пройти без сопровождения. В некоторые места для тебя вход платный, сам решай, идти или нет… Нажми.
Я нажал. И сказал:
— Теперь тут появились цифры… четыре два три один шесть.
— Это твой номер, — сообщила Инна. — Сорок две тысячи триста шестнадцатый.
— Ты же говорила — пятнадцать тысяч человек… — сказал я.
— На станции около тысячи, в космосе еще пятнадцать. Это те, кто жив. А вообще-то ты в сорок третьей тысяче попавших сюда людей.
— Оптимистично, — глядя ей в глаза, произнес я.
Инна усмехнулась.
— Ты не горюй. Больше всего потерь было в первый год, по неопытности. Сейчас… ну, я бы оценила твои шансы выжить в течение года как пятьдесят на пятьдесят. Видишь — тебя встретили, все объяснили, дали денег на первое время… Сейчас я еще посмотрю, кто из пилотов на Плюшке, и подберу тебе инструктора.
— Если можно, хорошего.
— Это уж как звезды лягут.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой я получаю корабль, прозвище и по морде
Кофе меня чуть взбодрил. Я посмотрел на свои часы — если верить им, то было шесть утра. Впрочем, и коммуникатор показывал пять минут седьмого. Ну, логично. Первые люди сюда попали из Москвы, вот и времени придерживались своего.
Я с тоской понял, что уже не пытаюсь убедить себя в розыгрыше, галлюцинации или внезапном умопомрачении.
— Ты ногами-то быстрее перебирать можешь? — спросила Лена.
Инструктор мне достался женского пола. Если верить словам Инны про дефицит женского населения на платформе, то мне повезло.
Но Лена будто задалась целью доказать мне, что везение — понятие весьма относительное. На первый взгляд симпатичная женщина, да и второй взгляд ничего не меняет. Моя ровесница, может, чуть постарше. Не гений чистой красоты, но и вовсе не уродина, определенный шарм в ней был. Может, только фигура излишне спортивная: не стройная, а именно накачанная, как у девушек, профессионально занимающихся плаванием — плечи широкие, руки очень крепкие. Очень короткая стрижка и такой же мешковатый комбинезон, как у Инны… ну вот и все недостатки.
Зато вела она себя так, будто я был нелюбимым провинциальным родственником, внезапно нагрянувшим в ее крошечную столичную квартирку и сообщившим, что намерен провести тут весь отпуск.
— Я всю ночь не спал, — сказал я. — Знаешь, после такого шока…
— Какого еще шока? — спросила Лена, не оборачиваясь.
Мы шли длинным, плавно изгибающимся коридором. Видимо, по окружности платформы — с одной стороны временами попадались иллюминаторы. Я имел возможность вдоволь налюбоваться звездной темнотой.
— Как это — какого? Попасть сюда с Земли!
— Ха. — Лена разве что не сплюнула. — Тоже мне, шок. Вот вернись я обратно, у меня был бы шок.
— Тебе что, тут нравится?
Она даже соизволила обернуться. И покрутила пальцем у виска.
— Ты чего, серьезно? Конечно! Как это может не нравиться?
Некоторое время я плелся следом, изучая стены — металл, пол — решетчатый металл, потолок — металл с белыми плафонами, редкие двери — металлические, закрытые, редкие иллюминаторы — темнота и цветные огоньки. Потом спросил:
— А кем ты была на Земле?
— Таксистом.
— Ага, — сказал я глубокомысленно. — Ага… это многое объясняет. Охота за клиентами — из третьего ряда к обочине, дорогой бензин, да еще и некачественный, хреновая машина, дверцу козлы-пассажиры сломали, кресло раздавили, платить не хотят, жадобы…
Лена помолчала. Потом спросила:
— А ты кем был?
— Я журналист.
— Теперь уже бывший, — с удовольствием поддела Лена. — Ага. Это многое объясняет. Беготня за капризными знаменитостями, статьи об отдельных недостатках нашей жизни, только ни в коем случае не обобщать, немножко «джинсы» — если главный не заметит, перед молоденькими девчонками перышки растопырить: «да меня и „комса“, и „коммер“, и „независька“ к себе зовут, только я по натуре фрилансер!», а на самом-то деле — в штат хорошей газеты не берут, а в плохую идти самолюбие не позволяет… Раза два-три в неделю — надраться с друзьями до поросячьего визга, потом спьяну махать корочкой прессы перед ментами…
— Ну ты и стерва… — пробормотал я, останавливаясь.
Лена сделала еще несколько шагов и тоже остановилась. Повернулась ко мне, с любопытством спросила:
— Чего, все точно?
Ознакомительная версия.
