Первый раз Лозин прошел дорогой от площадки приземления до расположения дивизии пятнадцать лет назад, будучи еще простым солдатом-контрактником, так что заблудиться он попросту не мог.
Было без четверти десять утра, двадцать девятого апреля 2055 года, когда Лозин отправился в путь.
Эту дату и время он запомнил навечно…
* * *
Снег уже сошел повсеместно, оставив после себя небольшие набрякшие водой островки под кустами. Обочина асфальтобетонного шоссе, снабженная через каждые сто метров дренажными стоками, подсохла после массового таяния снега, и идти по ней было удобно. Ласково пригревало весеннее солнышко, но настроение Лозина омрачали свинцовая усталость, по-прежнему ощущавшаяся в ослабевших мышцах, да тяжелые, совсем не радостные мысли, которые вернулись, как только он втянулся в монотонный ритм ходьбы.
Многое вокруг настораживало, не находило объяснения.
Шоссе, обычно оживленное в это время суток, сейчас выглядело совершенно пустынным. Ни машин, ни прохожих, хотя до города всего два—три километра.
Думая об этом, Иван машинально отпустил ремень автомата, поменяв положение оружия. Теперь ему было достаточно чуть пошевелить плечом, чтобы «шторм» сам соскользнул в руки. При всех странностях произошедших событий такая мера предосторожности показалась ему нелишней, как и патрон, который он загнал в канал ствола, сняв оружие с предохранителя, отчего автоматически сработал электромагнитный привод затворной рамы.
…Примерно через час ходьбы он смог отчетливо разглядеть окраину города.
Нервы, измотанные длительной неопределенностью, мгновенно и болезненно отреагировали на конкретную, информативную картину, представшую его взгляду: тело вновь напряглось до болезненной судороги мышц, автомат сам собой соскользнул с плеча, но дальше этого дело не пошло… Пораженный увиденным, Иван застыл, глядя на знакомую, но в то же время неузнаваемую местность.
Высотные дома спальных районов, с одной стороны примыкавшие к шоссе, выглядели заброшенными, их выбитые окна чернели провалами обгоревших рам, гроздья параболических антенн, неизменно украшавшие крыши жилых многоэтажек, либо отсутствовали вообще, либо выглядели жалкими, мятыми фрагментами покореженных конструкций, да и сама телевышка, возвышавшаяся неподалеку, в данный момент походила на огарок чудовищной свечи: ее решетчатые конструкции искривились, отчего телебашня накренилась к земле, почти касаясь ее своей макушкой…
Пальцы Ивана побелели, сжимая автомат.
Примерно минуту он стоял, напряженно изучая эти признаки непоправимых перемен, произошедших с городом, и опять в сознании появился образ ослепительной вспышки, разлившейся в небесах, память о которой, по сути, являлась его последним осознанным ощущением до пробуждения.
Теперь, глядя на коробки многоэтажек и склонившуюся к земле башню телецентра, он понял, почему его не подобрали на месте приземления. Десантирование его взвода по роковому стечению обстоятельств совпало во времени с каким-то глобальным и непоправимым событием, отсвет которого он увидел перед самой потерей сознания.
Напряжение не отпускало, оно лишь усиливалось с каждой секундой, но Иван уже перешагнул шоковый порог восприятия, и его рассудок пытался выработать сейчас адекватный ситуации план действий.
Их часть располагалась за жилыми массивами. Он мог действовать двояко — либо сразу отправиться в военный городок, либо исследовать крайние дома спального микрорайона…
Иван продолжал внимательно осматриваться по сторонам, пока вдруг не увидел последний, завершающий штрих, который как бы замкнул в его сознании картину окружающего…
У въезда в город, перед воротами коммерческой металлобазы, которая на его памяти работала круглые сутки, сейчас стоял выгоревший остов БМД-12.
«Война?!»
Это предположение шарахнуло в рассудке, словно взрыв осколочной гранаты.
Не отрывая глаз от сгоревшей боевой машины десанта, Лозин сошел с дороги, машинально перехватив автомат, чтобы в любую секунду открыть огонь навскидку, но стрелять вообще-то было не в кого — вокруг по-прежнему стояла звонкая тишь, в которой зловещие признаки непонятной, но непоправимой беды казались еще более гнетущими…
Хоть бы один живой человек попался навстречу…
Постоянно оглядываясь, Иван заметил вдалеке, за полями, темный контур одноэтажного здания. Судя по всему, это была обыкновенная бревенчатая постройка, сруб, возможно, старый дачный домик или крайняя изба невидимой отсюда деревни, которые еще сохранились в окрестностях бурно растущего современного города.
Внимание Лозина на мгновенье привлек блеск стекол в двух обращенных к городу окнах. Диссонанс между обгоревшими провалами оконных рам многоэтажек и этим тусклым отблеском был столь очевиден, что вывод о вероятной обитаемости дома напрашивался сам собой.
Запомнив этот факт, он осторожно двинулся дальше, направляясь в сторону сгоревшей боевой машины.
* * *
БМД-12 являлась последней разработкой оборонной промышленности России и была предназначена специально для частей военно-космических сил, которые формировались на базе наиболее боеспособных дивизий воздушно-десантных войск.
На Земле медленно, но неотвратимо наступала новая эпоха, когда взгляды прогрессивной части человечества все чаще обращались к звездам, где, без всякого сомнения, лежало будущее цивилизации.
Новые типы вооружений, техники, уникальные разработки в сфере контроля и поддержания человеческого метаболизма — все это вместе взятое, несмотря на военный уклон технологий, тем не менее не рассматривалось как подготовка к некоему противостоянию в космосе.
Иван хорошо понимал суть наступающих перемен, потому что сам являлся непосредственным участником подготовки нового этапа космической эры. Эпоха освоения околопланетного пространства заканчивалась, и далее должны были последовать какие-то глобальные шаги, направленные на достижение ближайших звездных систем. Опыт межпланетных экспедиций, накопленный за последние десятилетия, ясно свидетельствовал о многочисленности и непредсказуемости тех опасностей, внештатных ситуаций и смертельных для человека явлений, которые постоянно преподносило космическое пространство. Дальнее внеземелье крайне неохотно отдавало свои тайны, стараясь взять за их открытие определенную мзду. Поэтому обыкновенная логика диктовала жесткие меры по защите грядущих экспедиций к удаленным на световые годы мирам от всех мыслимых или немыслимых чрезвычайных ситуаций.
