Ознакомительная версия.
Лавочник встал из-за скособочившегося столика, коротко, но вежливо поздоровался – и всё, никакой болтовни, принятой у продавцов в Западной части города. Застывшей крови, размазанной по физиономии посетителя, он словно не заметил. Сняв шляпу, обнажив чёрные жёсткие волосы, а вместе с ними солидную плешь, торговец опять сел за столик. Положил восточный вариант сомбреро на потрескавшуюся деревянную столешницу, налил зелёного чаю в старинную фарфоровую чашку с золотыми рыбками на внутренней стороне и, отхлебнув, удостоил позднего гостя рассеянным взглядом.
Фёдор тем временем уже задумчиво шёл между полками. Из привычных игр он отыскал лишь маджонг, полдесятка версий. Потемневшая коробка попала в поле зрения случайно. Торбинин аккуратно вытащил находку, открыл. Внутри лежали фишки, по форме точь-в-точь маджонговские, но парень не увидел ни одной знакомой масти. Изображения походили на карточные бубны, черви и пики, хотя использовались цифры одного из восточных народов. Рисунки соответствовали стилю: драконы, написанные в легкоузнаваемой аутентичной манере; характерные обрядовые маски; духи – злые и добрые.
– Что поставить на кон, решает владелец, – негромко сказал материализовавшийся за спиной Фёдора торговец.
Западнорайонный испуганно вздрогнул.
– Вы должны выбрать что-нибудь ценное для вас, – будто бы ни на что вокруг не обращая внимания, продолжал коротышка. – Иначе не выпадет ни одна комбинация.
Конечно же, Торбинин не поверил.
– Чушь! Так не бывает.
– Все сомневаются. А между тем игре несколько сотен лет. Правда, вы держите в руках обновлённую версию. Я лично изготовил её. Говорят, раньше в маджонг вроде этого просто играли.
– Что значит «просто играли»? – не понял Фёдор.
– Не из насущной необходимости, а из удовольствия.
– Хотите сказать, раньше судьбой управляли по-другому?
– Ей вообще не управляли, – огорошил торговец. – Да и сейчас не то чтобы очень.
Торбинин громко фыркнул.
– Бред! Вы сами-то верите…
– Верят в Бога, – прервал продавец, – а это можно знать или не знать. Я не знаю, и, боюсь, уже никто ни подтвердит, ни опровергнет мои слова.
– А вы пробовали в неё играть?
– Отец рассказывал, что ты либо пользуешься её услугами, либо нет. Вещь из прошлого, в которой сохранилась изначальная магия, слишком сильна, чтобы природа позволяла каждому желающему применить её мощь. Но должен предупредить: этот маджонг исполняет всего одно желание. После требовать от него что-либо бессмысленно.
– А если не получится?
– Пеняй на себя. Ведь это игра.
Фёдор повертел коробку в руках, недоверчиво хмыкнул. Отдал маджонг «узкоглазому хитрецу» и, кинув саркастическое «до свидания», вышел из магазинчика. Последним идиотом он почувствовал себя полминуты спустя, когда вбежал обратно, сунул продавцу крупную сумму и выхватил игру.
– Бога нет! – выпалил он, не до конца понимая, что делает. – Человек – владыка своей судьбы!
Хозяин лавки не удостоил его ответом – положил деньги в карман балахона, как ни в чём не бывало вернулся за столик и налил очередную чашку чая.
…Незримым воздушным змеем скользнул по телу ветерок, погладил, шепнул, уверил, что всё будет хорошо.
– Нихрена подобного, – зло прошептал Фёдор.
Он же собственноручно затолкал жизнь в очко унитаза и спустил воду. Сперва проиграл что можно, а вернее, что нельзя, потом потратил деньги на какую-то фигню. По-лёгкому вернуть потерянную жизнь захотелось. Сыграет разок в чудо-маджонг, и пожалуйста, падут с небес все блага мира. А если продует?! Опять… Да чем он думал-то!.. Не так: он вообще думал!? Вдобавок нос разбили, похоже! Дотронулся. Больно, чёрт!!!
Нервный импульс, острее, чем осколок зеркала, проткнул хвалёную, дутую надежду, выпустив из этого душевного атавизма остатки жизни.
Торбинин вскочил, схватил коробку с маджонгом и, размахнувшись, бросил в текущую под мостом реку. Набор до цели не долетел: ударившись об ограду, рухнул отринутой верой.
– Это игра! Игра, мать твою!
Падение, отскок, повторное приземление – и раскатывающиеся по асфальту фишки. Выматерившись, Фёдор закрыл лицо руками.
Подышал, чтобы прийти в себя, – тяжело, долго. Медленно отнял от глаз ладони. Невольно, краем зрения, ухватил множество раскиданных по дороге красочных фишек. Посмотрел в ту сторону – и оторопел.
Ветер, по-видимому, не желая принимать участия в фантасмагории жизни, пропал без следа, точно свидетель кошмарного преступления.
В центре неровного круга, образованного разлетевшимися фишками, лежало несколько картинок. Торбинин, присев на корточки, поднял коробку. Оттуда вывалился листок с правилами. Владелец схватил его, смял по неосторожности. Безрезультатно пытаясь унять дрожь в руках, начал водить мутным взором по бумаге.
Тузы… Драконы… Ветры…
Разные сочетания… Десятки сочетаний…
Вот и нужное…
В жизнь вернулся воздух, летающий, шепчущий известные каждому фразы. Рослый мужчина средних лет не мог отвести взгляда от печатного текста. Значение выпавшей комбинации описывалось предельно сухо. Счастье? Настолько близко, насколько может быть. Безграничная радость? И она, разумеется. А помимо, многое-многое другое. Просто всё – в непривычной форме.
Что же? Любовь, да. Любовь Бога и человека. Безраздельная, всесильная любовь судьбы.
«Свобода»…
(Июль, август 2013 года)Только богам открыты предначертания судьбы.
(Из изречений философов Древнего Египта)
Испокон веков человечество интересуют великие тайны прошлого, в которых даётся объяснение царящему в мире порядку вещей. Однако некоторые из этих тайн запрятаны так глубоко, сопряжены со столь могущественными силами и овеяны таким ореолом ужаса, что, вероятно, лучшим было бы никогда не находить их разгадок, оставив вселенной её вечное право на установление своих, запредельных законов. Тем не менее, волею случая я оказался втянут в события, масштаб которых начинаю понимать лишь сейчас; их подробности я и собираюсь изложить далее, несмотря на то, что сама мысль о произошедшем на территории загородного дома дяди Марка обрекает меня на бессонную ночь, полную неизъяснимого, но теперь вполне определённого страха – страха, не отпускающего мою душу вот уже долгие годы…
В то время я был аспирантом факультета журналистики Московского Государственного Университета и преподавал поступающим русский язык. Телефонный звонок, круто изменивший мою жизнь, раздался, будто бы нарочно, в сумеречную пору, которой приписывают разные мистические свойства. Закончив порученную мне бумажную работу, я в одиночестве пребывал на кафедре, ожидая, когда вернётся мой научный руководитель. Но Андрей Валентинович всё никак не возвращался, и я скучал, грыз зажатый в левой руке карандаш, а правой играл на компьютере в «Сапёра». Звонок смартфона отвлёк меня, и я нарвался на мину; проворчав что-то по этому поводу, я не глядя взял трубку и буркнул: «Алло».
Ознакомительная версия.
