— Я слушаю тебя, Марго.
Словно в молитве — ему доводилось видеть, как люди молятся, — она склонила голову, на миг закрыла глаза и посмотрела прямо на него.
— Я беременна, Вилф, — прошептала она торопливо, словно ей не терпелось избавиться от этих горьких слов. — Через неполных восемь месяцев я рожу Рогану сына.
Словно с расстояния тысячи кленетов Брим почувствовал, как у него пресеклось дыхание, и ощутил, как острый нож повернулся внутри.
— Сына? — еле слышно повторил он.
— Да, — подтвердила Марго, не сводя с него глаз. — Я долго увиливала от этого, но… короче, после путешествия по Лиге мы несколько недель назад оказались в Тарроте. Роган торговал у «Горн-Хоффа» три их истребителя, которые хочет приспособить для гонок на Кубок Митчелла; и ты можешь себе представить, как развлекает важного клиента такой концерн, как «Горн-Хофф». — Марго беспомощно развела руками. — Словом, после пышного банкета с большим количеством логийского я крайне нуждалась в чьем-то обществе, и Роган в кои-то веки меня не подвел. Если это может тебя утешить, я почти все время думала о тебе… Ну, в общем, я только утром вспомнила, что не предохранялась, а в чужой стране неудобно было обращаться за медицинской помощью такого рода. И потом, Роган просто убил бы меня — он так долго старается. Ну вот, — угрюмо завершила Марго, все так же глядя Бриму в глаза, — теперь ты все знаешь.
Брим, поборов свои эмоции, осторожно взял ее за подбородок.
— Все в порядке. Это должно было случиться рано или поздно. — Но он не чувствовал того, что говорил. Он смотрел на ее маленькие груди, на чувственный изгиб ее живота и понимал, что далеко не все в порядке. Вместо обычного возбуждения при виде золотого треугольника ее волос он ощутил леденящее дуновение. Словно Ла-Карн был здесь всю ночь и следил за ними.
— Что с тобой, Вилф? — заволновалась Марго.
— Ничего. Все хорошо. Просто я, наверное, был не совсем готов к такой новости.
Марго тихонько поцеловала его руку.
— Как и я неделю назад. — В порыве тревоги она обвила руками его шею. — Обними меня, Вилф. Я не хочу, чтобы это встало между нами.
Брим опустил ее голову на подушку.
— Видит Вселенная, я люблю тебя. Марго, — люблю больше жизни. А завтра буду любить еще сильнее — и так каждый день, который мне суждено прожить. — Это не было штампом — он отвечал за каждое слово. Он коснулся губами ее мокрых ресниц и нежно поцеловал ее в губы.
Она стиснула пальцами его плечи, и дыхание ее сделалось прерывистым. Губы приоткрылись, язык скользнул ему в рот, и она повернулась на бок, ритмично прижимаясь к нему бедрами.
— Вилф, — простонала она, — я хочу тебя снова…
И тут на Вилфа Брима обрушилась паника — он был не готов. Он стиснул зубы и сосредоточился.
— Вилф, — торопила она, закинув на него ногу, — скорее! У меня осталось не больше метацикла. — Она-то была в полной готовности, сомневаться в этом не приходилось.
Не доверяя себе, Брим на всякий случай проверил рукой. Факт был налицо.
— Не получится, — сознался он со стоном. — Я не могу.
— Что такое?
— Не могу, — прохрипел он, опрокинувшись на спину.
— Ох, Вилф, бедный ты мой, — испуганно прошептала она. Накрыв его своим телом, она охватила ладонями его лицо и осыпала его неявными поцелуями. — Это ничего, — шептала она в порыве сострадания. — Ты ничего не должен мне доказывать, никогда. Я люблю тебя — остальное не в счет.
Но Брима ничто не могло утешить.
— Великая Вселенная, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — я и в этом тебя подвел. — Он высвободился из-под Марго и спустил ноги на пол, вцепившись в простыню, как в единственный якорь спасения.
Марго привстала на колени, обхватив его за шею.
— Вилф, Вилф, — рыдала она. — Что же я с тобой сделала?
— Ты не виновата, — прерывающимся голосом ответил он. — Просто… просто не могу я больше обманывать сам себя. — Он закрыл лицо руками, обуреваемый горькими чувствами.
Ее рука внезапно коснулась его между ног.
— Милый мой Вилф, — шепнула она, увлекая его обратно в постель.
Но ее намерению не суждено было осуществиться. В дверь тихо постучались, и Армбридж, шофер Марго, сказал:
— Мадам, мы должны поторопиться. Слуги сегодня поднимутся раньше обычного.
Марго застыла рядом с Бримом.
— Да, Армбридж, я слышу, — отозвалась она. — Сейчас выйду. — Помедлив не больше клика, она взяла Брима за щеки и крепко поцеловала в губы. — Вилф, — сказала она, соскакивая с постели и одеваясь, — ты не должен позволить, чтобы это на тебя повлияло. — Она нахмурилась, сражаясь с пуговицами своей нарядной блузки, и снова повернулась к нему. — Ты сейчас не меньше мужчина, — заявила она, подбоченясь, — чем ночью, когда заставил меня перебудить весь дом своими стонами.
Еще не оправившийся от шока Брим мог только сидеть и смотреть, как она надевает туфли. В конце концов он все-таки встал и подал ей плащ.
— Не знаю, что и сказать, Марго, — с трудом выговорил он.
— Вилф, — с искренним участием произнесла она, — посмотри на меня. Ты не единственный, с которым такое случалось. Я…
В дверь постучали уже настойчивее, и Армбридж прошептал:
— Мадам…
— Иду, — бросила она. — Вилф, у тебя все будет хорошо, правда?
Брим, собрав остатки своего «я», выпрямился — он чувствовал себя полным дураком, стоя голым перед этой изысканно одетой женщиной.
— Я уже в порядке, — сказал он, нервно теребя ее кольцо, висящее у него на шее. Оно показалось ему неестественно холодным. — Не беспокойся обо мне.
— Ты уверен, Вилф?
— Можешь не сомневаться. — Он обнял ее и поцеловал в губы. Армбридж продолжал скрестись в дверь. — А теперь иди.
— Никогда не забывай, что я люблю тебя, милый.
Ты в сердце жив моем, а я в твоем —
Так по веленью рока повелось.
Что б ни случилось, мы всегда вдвоем —
И все едино, вместе мы иль врозь.
Сказав это. Марго открыла дверь и исчезла в мгновение ока.
Все тяжкие годы, последовавшие за первым налетом адмирала Кабула Анака на Карескрию, когда погибли все родные Брима, он думал, что без остатка выплакал все отпущенные ему слезы.
Как выяснилось, он ошибался.
За полметацикла до рассвета Брим кое-как оделся и вышел на холодную, слякотную улицу. Все лучше, чем сидеть в своей конуре, где свежа еще память о его последнем и самом болезненном провале. Он не в силах думать об этом снова и снова.
Долгий срок спустя он, потерявший всякое чувство времени и продрогший, оказался у озера Мерсин, у материкового конца дороги, ведущей на остров, к Авалонскому космопорту. Он устал и проголодался, но никакая сила во Вселенной не заставила бы его вернуться на место своего позора. Хуже всего был холод — обогревательные элементы в одежде Брима давно уже истощились, а без них легкая куртка плохо защищала от резкого озерного ветра. Если бы «Джеймстаун» продержался еще один рейс, Брим выкупил бы у старьевщика свой костюм с подогревом. А теперь, как видно, остается радоваться тому, что он вообще хоть во что-то одет.
