– Открывашка! – просто представилось разноцветное явление. – А ты кто думала – хуй?
– Х… как?! – Катюша в возмущении окончательно пришла в себя: такие слова при ней не позволял себе произносить даже Вовка, которому общей любимицей прощалось куда больше, чем остальным.
– Да хуй его знает как… – оживлённо откликнулся в готовности изложить всё что потребуется сказочно-хулиганский персонаж. – Назвали так – Открывашка. Вот и сижу… Что – понравилось? Знаешь скольких таких откупорил?
– Что… понравилось? – Катюша пыталась срочно встретиться с доводами разума, но тут заметила болтающуюся на ухе изукрашенного типа болтающуюся стальную клипсу «серп-и-молота», и догадка мгновенно озарила её. Сразу стало всё очень ясно, волшебно и… стыдно. – Как – «откупорил»?
– Чего – «Как»? Я ж придуманный для того! Чего же тут сложного? Банке какой-нибудь сельдяной-жестяной, полнообъёмной дно вскрыть или у проститутствующей по стеклотарным заводам бутылки по второму десятку раз уж на неё наложенную девичью доблесть с узкого горлышка одним щелчком снять так чтоб стёклышко взвизгнуло… Или уболтать трёхлитруху покатую, смять преграду ей больше ненужную, да влезть в её солоно-сладкие сочащиеся нежным соком поалевшие помидоры… Или сгущёнку вовсе себе ещё глупую кропотливо и бережно проковырять до разлива липких слюней её по её же губам… Или банке с кабачковой икрой всадить и устроить совсем уж отклонённый от нормы в брызгах конфуз на весь кухонный стол… Много разного безобразиев я люблю!.. Тебя-то будем ебать?
– Не надо! – взвизгнула несколько неоправданно Катенька, словно смешной болтун-персонаж и на самом деле мог спрыгнуть со стола и начать сексуал-домогания.
– А чего ж тогда совала в дыру меня? Спасибо, кстати, и благодарность, как фее-волшебнице – это я из-за тебя превратился в теперишнего. Мне так нравится. Из одной благодарности могу дрюкнуть… Как – хошь?
– Так ты – открывачка?! – Катюша медленно снималась с тупик-тормозов. – Моя открывачка? А почему же весь разрисованный – у меня открывачка простая была…
– С ложками хохломскими делали и с досками для капусты. Вот и цветной. Поебать тебя?
Похоже было на то, что куда бы не ехал в своих размышлениях этот шарнирный комик, выезжал он всё время к одному и тому же своему вопросу.
– Не будем, я – девочка! – не выдержала его напора и сердито всё разъяснила одним махом, надув губки на его хамство, Катенька. – И вообще, как тебе не стыдно, Открывашка? Мы знакомы с тобой первый день, а ты говоришь такие слова и всякие гадости?!
– А чего же тут ждать! – искренне удивился хохломской девиант. – Ебаться обоим-то хочется, у всех всё стоит так, что не до прелюдии. Сунуть тебе?
– Что… стоит? – неуверенно заинтересовалась Катюша, почувствовав вдруг, что трусы на ней под халатиком заново предательски мокрые.
– Да вот что стоит… – деревянный человечек крайне непристойно заковырялся в мотне своих бирюзовых шортиков. – Вот – побратим-открывашка мой! Как мыслишь – без смазки войдёт?
И он с гордостью уставил на Катеньку из-под своего живота точную копию её родимой открывачки, которую полтора часа назад она со всей осторожностью, но очень усердно запихивала себе в пизду… Этот небольшой деревянный хуй покачивался под животом ухмыляющегося во весь буратинский свой рот Открывашки, а под стволом ещё были подвешены два цветастые в тон хозяину киндер-сюрприза – его шоколадные яйца.
– Нет! – в последний раз строго предупредила своего баламута-гостя Катюша.
– Нет, так нет… – спрыгивая со стола и отвинчивая крышку с тюбика детского крема, проговорил деловито-озабоченно Открывашка. – Тогда смажем, конечное… Смажем и сможем, так ведь?
От его бесцеремонной нахрапистости у Катюши вспотели коленки. Она ещё пыталась отталкиваться от прущего к ней между ног малыша-Открывашки, но он всё более уверенно брался за жопу её, мял халатик и в конце концов порвал на письке трусы.
– Ах! – Катенька с ужасом взирала на то, как фигуристая с загогулиной на конце деревяшка медленно влазит в её голые волосатые губки.
– Ах-ах-ах… – затихающим эхом исполнен сочувствия ей вторил наглец-Открывашка, просовывая всё дальше и дальше, на самую глубь своего деревянного родственника. – Добрало? Дёна дно?
Со вздымающейся от дыхания грудью Катенька замерла, прикрыв до половины глаза и наблюдая, как начал шевелиться, потихоньку убыстряясь, в ней стержень-деревяшка туда и обратно. В животике всё согревалось так, будто в ней находилось что-то действительно мягкое и живое…
– Вот и целка, и ебём… Вот ведь – целка, а ебём… Вот, глянь… – завёл бесконечную прибаутку в лад покачиваниям своим в ней Открывашка, и Катюша обессиленно распустилась вовсе: широко, до предела, раздвинула пухлые свои коленки, подвинулась всею задницей на самый край дивана, и распахнула гостеприимно домашний халат…
А как стал добирать целенаправленным упорством своим Открывашка до того, что небо стало сворачиваться в бедну овечку, так Катюша ещё и хватилась ладонями за него, прямо за булки его небольшие поджаро-деревянные ходящие ей в пизду ходуном. Захорошело Катеньке всё вокруг, яйца-сюрприз шоколадные прямо в жопу мягко стучат, деревяшка под сердцем всё пробует, да стыдно со вкусом чавкает натяжка-пизда. Тут Катюша больше не вынесла, заегозила-задёргалась тазом по расшевелившей вдрызг её деревяшке, застенала протяжно, окончила…
– Вот и вскупорил! – довольный стоял между ног её непонятный-смешной весь в чудесных цветах. – А говоришь не ебёшься по пятницам! Приятельницам своим то напой…
Деловито покачивал ещё, но уже вмедленную доставал из отверстия целки деревянный свой струк.
– Завтра тоже приду! Здесь вот потрёшь… – предупредил всё улаживающую дыхание Катеньку, указывая себе на конец. – Поиграемса?.. Ну пока… Закрой глаза, открой рот!
И едва Катенька успела моргнуть – исчез. Смотрит Катенька – лежит среди кипы старых газет на столе открывачка обычная самая. Правда, мокрая-скользкая до того, что пришлось срочно в ванну нести – отмывать.
А так ничего: каких-то через полчаса были встречены родители сосредоточенным не в меру Бермуддом, запросившим сразу же себе дополнительный пай колбасы; а за уроками сидела само-приличница Катюша Винтовкина в меру украшенная румянцем от прилежания в грядущих школьно-научных успехах…
-------*-------
Часть используемых произведением иллюстраций документальна...
Круче ветра заложенный риф подвёл кцелестремительный галлс капитана корвета «Sun/Caster Lan Ka», и без сна проведённая ночь владельца борта лишь отнесла далеко к востоку от них опасные зубы подводных скал океанской Горгиппии. Корабельный компас был в полном согласии с дующимся на корме в оборванном настроении юнгой и показывал истинно чёрт-те что. Левым бортом шёл мирный атол Свободы и Нежности со своими солнечно-прекрасными и в силу самых разных причин неприступными полубухтами и лагунами. Поэтому Курт Ди Ган отдал приказ сложить якоря в самой призрачной из бухт – в лагуне Святой Лайэрины. И команда подняла бунт…
