Ознакомительная версия.
Хотя он дважды побывал в космосе, он еще не стал инопланетянином – оба его глаза располагались спереди и могли смотреть только в одну сторону. А потому те, кого он не хотел увидеть, подкрались к нему с тыла. Вряд ли они специально выбирали направление для подлета, это наверняка получилось случайно. Но он был слишком уставшим, и слишком тяжело давалось частое перемещение туловища, а ведь только таким образом он мог получить обзор по всем азимутам. А уши его тоже еще не очухались от перепадов давления и прочих прелестей приземления, потому и на них тоже особой надежды не было. К тому же он как-то об этом забыл. И, следовательно, то, что случилось, оказалось вроде бы предрешено.
Он не услышал, но, наверное, почувствовал, что в мире появилось нечто. А может, нарушилось приевшееся распределение света и тени на волнах. И тогда он оглянулся.
Они были уже совсем близко. На высоте третьего этажа на расстоянии метров пятисот двигался…
Это был маленький вертолет «Хакси». Вообще-то за счет своего двойного хвостового оперения он немного походил на советский «Ка-25», особенно на взгляд не привыкшего к военно-морской технике человека. И на нем имелись соответствующие опознавательные знаки – сразу можно было определить госпринадлежность. Однако белая звезда в круге прошла как-то мимо сознания. Зато в раскрытую дверцу вертолета свешивался облаченный в черное водолаз. Владислав Николаевич Волков не мог видеть его лица не столько из-за маски, сколько из-за расстояния. Но ему показалось, что человек в облегающей одежде подает ему какие-то знаки. Хотя, может, он командовал пилоту, указывал, как удобнее и лучше подойти к цели. Уже при взгляде на блестящую черную «шкуру» водолаза-десантника Волков сразу понял, что это не могут быть свои.
Вертолет накатывался стремительно. Волков прикинул шансы на использование АПС против вооруженного автоматами экипажа. Не стоило! Да и вообще, кажется, ему никто не приказывал переносить Третью мировую из космоса на Землю. Волков убрал ноги с верхотуры командно-сигнального устройства и свалился внутрь капсулы. Он совсем не ударился. Быстро занял горизонтальное положение, потому как именно из такой позы спускаемый аппарат управлялся при входе в атмосферу. Следовало нацепить шлем. В первую секунду, когда он только увидел эту летающую мелочь, он решил, что времени на прихорашивания уже нет. Но теперь, ощутив под перчатками рукоятки управления, приобрел некоторую уверенность. Вертолет был маленький, он явно не смог бы оторвать капсулу от воды. Следовательно… Наверняка водолаз висел там не для мебели. Попав на борт, он не дал бы ничего сделать. И тем не менее шлем стоило надеть. А еще привязаться. Господи, времени в обрез. Но если не привязаться, первый же маневр может вышибить из кресла, и тогда возможность управления вообще утратится.
Волков все-таки закрепил один из ремней. До того как захлопнуть шлем, он сквозь все еще ватные уши и через грохот секущих атмосферу винтов услышал какую-то пародию на русскую речь. Кажется, его к чему-то призывали, что-то там было о дружбе и…
Слушать далее было некогда. Щелкнуло последнее крепление. Он крутанул ужасно родной вентилек. В трубку пошел кислород, а перчатки уже привычно поглаживали рычаги управления. Их имелось несколько. Те, что могли вручную задействовать мощные, но одноразовые двигатели мягкой посадки, сейчас не имели значения. Необходимы были рукоятки, запускающие реактивную струю трех разнообразных видов маневра: по крену, по тангажу и по углам рысканья. Разумеется, никто никогда не думал, что их придется использовать для того, чтобы перевернуть посадочный аппарат вверх тормашками. Было неизвестно, получится ли что-нибудь, тем более что в двигателях коррекции могло просто-напросто давно закончиться топливо. Но попробовать было надо. Это ведь и являлось тем единственным планом, в котором требовались пилотские навыки и в котором имелась хоть какая-то надежда.
В принципе, Волков уже прикидывал последовательность проворота рычагов. Основная надежда была на двигатели, управляющие тангажем – по-другому, углом атаки. А в раскачке капсулы могли помочь реактивные сопла крена. Но, может, стоило задействовать и двигатели рысканья? Они по крайней мере сделают капсулу крайне неустойчивой для – вполне может случиться – уже спрыгнувшего на верхотуру капсулы «морского котика», или кого они там прислали для захвата?
Сейчас Волков, как всякий настоящий пилот, мысленно молился. Параллельно у него в голове продолжали вестись какие-то философские дискуссии. «Мы хотели перепрыгнуть ступеньку, – говорил он сам себе. – Умудрились даже сигануть через недостроенный лестничный пролет. Надеялись, миновав стадию морского доминирования, сразу перевести соревнование на этап более высокого уровня. Считали, что обладание космосом сведет на нет, к нулю и ниже, военно-морскую мощь. И мы ошиблись, теперь недостроенная лестница обваливается. Мы, сухопутная держава, забыли, что две трети мира занимает океан. И совсем не стоило до полного овладения им соваться к звездам. И сейчас приходится расплачиваться за чьи-то – не тактические, нет – стратегические просчеты. Но куда же теперь деваться? Хотя, конечно, вертолетик у янки слабенький, он явно не предназначен для серьезных спасательных работ».
Владислав Волков наконец задействовал зависшую в ожидании мощь. Возможно, у него оставались доли секунды на решение до того, как вражеский десантник предпринял бы какие-нибудь действия по его нейтрализации. Но и силы в двигателях тоже имелось всего на считаные секунды, может быть, даже меньше. Разумеется, в случае успеха понадобились бы доли.
Двигатели взревели. На короткое мгновение Волков снова ощутил себя в космосе. Его тело очень сильно дернуло. Ему нельзя было перестараться. Еще не хватало продемонстрировать американцам один-два кувырка на бис типа: «Как я рад вашему прибытию! Срочно желаю два миллиона, политическое убежище и освобождение от налогов!» В капсуле стало темно. «Надо было включить фонарь», – запоздало сообразил Волков. Но что теперь оставалось. По тому, как туго в его живот вонзился ремень (и ведь это сквозь скафандр), он понял, что капсула находится в перевернутом состоянии. Он тут же, может, за секунду до того, как включилась логика, сделал полный сброс по углу атаки. «Сейчас пойдет вода», – подумал он отрешенно. Не может же капсула висеть в ней как колокол, не заполняясь? Или все-таки может? Это было бы просто убийственно обидно. Господи, но ведь сквозь скафандр и в темноте он не поймет, когда польется эта самая вода. Он интуитивно глянул в расположенный справа иллюминатор. Там тоже было темно, в смысле он не увидел даже иллюминатор. Затем он перестал слышать рев коррекционных двигателей. Он явно прикончил последние миллиграммы топлива.
Ознакомительная версия.
