Озадаченный Тон надувается, как рыба-шар. Найру просовывает язык в дырку от зуба. Алзее вообще не до подарков и приключений. Лами тянет руку.
– А можно слетать на другую планету? – тоненько спрашивает Лами.
И немедля все вскидываются, Найру вскакивает, как чёртик на пружине, у солидного Тона загораются глаза. Алзее забывает о моральной дилемме и подаётся вперёд. Идея – класс! На пять идея, вот Лами придумала! Отлично…
Дядя Сан сутулится и тяжело задумывается.
– Можно, – говорит он вполголоса, дёргая седой вихор за ухом, – можно, – и вздыхает: —Только это же придётся к полковнику на поклон идти… Хорошо, дети, через две недели летим!
Полковник Джон Уэйнрайт – существо мифическое. Это начальник администрации шестой оккупационной зоны, четырёхзвёздный легионер (то есть фактически генерал-лейтенант), он руководил обороной Сеймарана и наступлением в тех областях обитаемого мира, которые сейчас называются шестой оккупационной зоной. До войны он служил в космофлоте под началом Роэна Тикуана. Полковник пребывает в меж-звёздном пространстве на автономной базе «Текон-дерога», переделанной из тяжёлого планетарного штурмовика.
На самом деле его, конечно, не существует.
Манта и «оккупационные зоны» несовместимы в одном понятийном пространстве. Как материя и антиматерия. Полковники, легионы, штурмовики – это всё история докосмической эры, это было на Земле и там навсегда осталось. Сейчас ничего подобного быть не может. Ну разве что на отсталых планетах, которым помогает Комитет Коррекции…
Но для того, чтобы покинуть планету, нужно просить у полковника разрешения.
Детей, разумеется, не посвящали в подробности, а получить разрешение Сану Айрве оказалось легко. Он уехал на два дня, а через две недели они и правда полетели на другую планету. Учитель выбрал такую, на которой только началось терраформирование, и это был прямо-таки дивный сон, а не каникулы: скафандры, яркие звёзды в лиловом небе, сбивающие с ног ветра. В низинах уже скапливался кислород, а чуть поднимешься на холм – и закрывай створку шлема…
…Через несколько лет, когда император Роэн перестал быть сказочным персонажем вроде Люцифера и сделался живым человеком, только очень невежественным и жестоким, полковник уже приезжал в школу сам.
Вообще-то он приехал не к Сану Айрве, а в городскую администрацию. Но после этого явился в интернат – не то с инспекцией, не то с визитом. Унимобилей тогда ещё не делали, поэтому полковник в целях экономии времени и оптимизации процессов передвигался на универсальном истребителе. Когда на школьный парк упала тень «Фактора», все как-то сразу затихли. Тётя Зара заперлась в подсобке и там, кажется, плакала. Дим Лир зачем-то выгнал малышню из бассейна. Директриса сначала решила отменить уроки, потом перепугалась и решила ничего не отменять. Дядя Сан ещё её успокаивал. На перемене сведущий Тон по секрету рассказал, что у тёти Зары почти весь коллектив погиб в боях и с ней ни в коем случае нельзя об этом разговаривать. Лами при этих словах побелела от боли сочувствия, а Найру Тона не слушал: Найру забрал в инфоклассе камеру, сбежал и несколько часов вдумчиво изучал вражескую военную технику.
Алзее тоже сбежал, заключив, что на рисовании обойдутся без него, а он обойдётся без рисования. Его мало интересовала техника. Он хотел увидеть полковника Уэйнрайта, оккупанта, легионера. Человека прошлых эпох.
Дядя Сан повёл полковника гулять по главной аллее. Там, конечно, не было сейчас ни души. Алзее легко скрылся в подлеске. Надо сказать, что полковник вполне выглядел человеком из прошлого: его четыре звезды были вытатуированы у него на щеках, он носил нелепый головной убор – фуражку, и погоны у него сверкали. Точь-в-точь гость с отсталой планеты, которому показывают светлое будущее…
Алзее не расслышал ни слова из их разговора: он не думал приближаться на такое опасное расстояние, а кроме того, ему не нужно было слышать. Он уже умел читать язык дистанций, жестов и пауз, издалека определять меру напряжения мышц, различать центр и периферию территории. Сан Айрве и Джон Уэйнрайт неторопливо шли от посадочной площадки за воротами к Дому интересов. Обычно в Доме денно и нощно кишели разные увлечённые люди, а сейчас их как ветром сдуло… Полковник шёл красиво: прямой как стрела, с развёрнутыми плечами. Только вот спину у него зажимало, шея ныла, а пресс был твёрдым как камень. По сравнению с ним казалось, что учитель сутулится и шаркает, но на самом деле он был совершенно расслаблен и гармоничен… Первые минут пятнадцать дядя Сан прислушивался к полковнику, потом стало наоборот и уже не менялось. И это не было связано с очередностью реплик.
Больше Уэйнрайт в интернате не появлялся. Спустя какое-то время он вообще исчез, начальником шестой оккупационной зоны стал полковник Джексон.
…Время – поздний вечер, собирается гроза. За лесом, на горизонте, она уже началась. Небо там вспыхивает и мерцает. Скоро отбой, пора ужинать, но на ужин никто не торопится. Так всегда бывает, ругайся – не ругайся: если уж народ собрался в Доме интересов, увести его оттуда может только учитель.
Учитель пришёл за ними.
Найру, Алзее, Лами и Тон отправились в Дом интересов после уроков, как всегда. Но они не вместе. Лами танцует в балетном зале перед зеркалом, Найру в мастерской режет по дереву, Тон в лаборатории вот уже месяц как собирает геном ежа (всем ужасно интересно оттого, что он собирает именно ежа, и Тон доволен), а Алзее не может отойти от симулятора астрофермы, он застрял на четвёртом уровне. На четвёртом уровне надо рассчитывать экономическую целесообразность, а это страшно сложно и занудно. Даже дядя Сан целый час её рассчитывал. Смешно: он пришёл собирать учеников на ужин и засел в компьютерной игрушке, как маленький. Зато так потешно ворчал, объясняя, что к чему, даже симулятор перестал казаться скучным…
Потом дядя Сан спросил, как продвигается их совместный проект по палеонтологии. Алзее про него вообще забыл, и дядя Сан погрустнел.
Они очень редко бывают вместе, его ученики. Они дружат, но это обычная дружба одноклассников: стоит им разлучиться надолго, она рассыплется. Они должны стать коллективом, но процесс идёт так трудно, так медленно. Есть бородатый анекдот: настоящий коллектив может надеть одно пальто с двадцатью рукавами, и всем будет удобно. Пожалуй, «надеть пальто» они могут, никому не тесно, вот только разъезжается оно, рассыпается пылью, словно сгнило уже, изъедено молью… И великий учитель осторожно ловит, бисерными стежками закрепляет связующие нити.
«Ладно, – говорит дядя Сан, – пойдём за Найру». И Алзее с готовностью встаёт из-за компьютера.
