Ознакомительная версия.
— Не подходи… — едва слышно прохрипел он на английском.
— Спокойно! — В этот миг Семен удивился сам себе. Он никогда не считал, что способен смотреть в черный зрачок ствола и при этом еще и соображать, быстро и ясно, будто из души испарился гнездившийся там всего минуту назад страх, а в кровь кто-то подбросил добрую порцию стимулятора… — Спокойно… — повторил он, стараясь как можно внятнее произносить английские слова. — Вы только что просили о помощи! — напомнил он.
Этот человек тоже был в скафандре. Забрало его шлема оказалось разбито, и из-под нависающего над бровями обода на Семена смотрели горящие глаза. Губы человека растрескались, словно у того был жар.
— Мне плохо… — внезапно простонал он, бессильно уронив руку с оружием. — Боже, как мне плохо!.. — Он вдруг повалился на бок и забился в конвульсиях. — Проклятый газ… Я отравился… — судорожно выдавил он в промежутке между душившими его спазмами…
Не рассуждая больше, Семен шагнул за пульт, подхватил грузное, бьющееся в конвульсиях тело и поволок его к центру отсека, под тусклый свет единственной лампы.
— Помогите… — опять теряя сознание, прохрипел человек, судорожно выгибаясь, когда очередной спазм пытался освободить его желудок от давно отсутствующего там содержимого.
— Что с ним? — резко спросила Лада, на секунду оторвавшись от своего жуткого занятия. В ее застывшей на весу руке оказался зажат окровавленный тампон, которым она обрабатывала обнаруженную наконец рану на плече пострадавшего.
— Погоди… — отмахнулся от ее вопроса Семен, озираясь по сторонам в поисках какого-то конкретного предмета. — Я знаю, что делать! — заверил он, кинувшись в дальний угол операторского отсека
Отравление непереработанными газами продолжавших таять ледников было одной из постоянных угроз, что висели над жителями колонии словно дамоклов меч… Семен действительно знал, что нужно делать. Здесь, у самых процессорных станций такая опасность была наиболее реальной, а потому каждое помещение обязательно должно было снабжаться специальными аптечками первой помощи при отравлениях.
Он не ошибся в своей уверенности. Продолговатый серебристый цилиндр с преувеличенно большим красным крестом на выпуклой поверхности оказался закреплен на стене около ручного огнетушителя. Вырвав его из захватов, Семен бегом вернулся к стонущему на полу солдату.
Бесцеремонно перевернув того на живот, он надавил коленом на спину пострадавшего, задрал его голову, другой рукой сорвав замки покалеченного гермошлема, и, отшвырнув помятый шлем в сторону, плотно прижал тупой конец цилиндрической аптечки к обнажившейся шее задыхающегося от конвульсивных спазмов бойца.
Раздалось несколько характерных щелчков, потом на аппарате первой помощи заморгали огоньки, и вновь раздались щелчки, но уже более приглушенные и мягкие, — это в оголенную шею впивались наконечники иньекторов.
Через несколько минут тело безвольно обмякло, и на всех оголенных участках кожи вдруг начали обильно проступать крупные бисеринки пота.
Семен осторожно отпустил голову, перевернул потерявшего сознание человека на спину и, убедившись, что тот дышит, обернулся к Ладе.
— Что у тебя? Давай помогу! — не узнавая собственного осипшего голоса, произнес он и тут же осекся — Лада беззвучно плакала, машинально комкая в пальцах испачканный кровью бинт.
По ее лицу катились слезы, а губы беспомощно кривились оттого, что она пыталась задавить подкатившие к горлу рыдания…
— Он умер… — наконец сумела выдавить она и резко отвернулась, не в силах больше смотреть на распростертый в кресле труп.
Семен молча подошел сзади и обнял ее за плечи. На единственном работающем экране продолжала клубиться враждебная, ядовитая мгла…
* * *
— Спроси, как его зовут?
Лада стояла в стороне от кресла, куда Семен усадил пришедшего в сознание незнакомца. С того момента, как они проникли в купол, прошло около пятнадцати минут.
Боец в разодранном скафандре, к которому присохла уличная грязь и чья-то кровь, сидел абсолютно безвольно, словно одетый в экипировку манекен, и лишь глаза и губы жили на его мертвенно-бледном лице.
Глаза настороженно следили за Семеном, который обернулся, чтобы перевести вопрос Лады, а губы спасенного мелко дрожали, выдавая дикий, пожирающий того изнутри страх…
— Как тебя зовут? — Семен не имел никакого опыта общения с ранеными, насмерть перепуганными людьми и справедливо нервничал.
— Хогинс… Марк Хогинс… — еле выдавил оползший в кресле боец — Компьютерный техник взвода… — спустя некоторый промежуток времени добавил он и скосил глаза на Ладу. Дыхание спасенного все еще не пришло в норму — он дышал часто и прерывисто, словно никак не мог насытиться чистым воздухом помещения…
— Что здесь случилось? — Семен старался говорить штампованными, заученными английскими фразами, чтобы его собеседник наверняка понял их смысл.
— Вы… русские?.. — внезапно напрягшись, спросил Марк.
— Да, — односложно ответил Семен, сопроводив ответ выразительным взглядом. — Это проблема? — все же уточнил он после некоторого колебания. Его покоробила сама постановка такого вопроса в дикой, неуместной ситуации, когда всей колонии грозила гибель, но Хогинс, похоже, не понимал этого… Его ожившие глаза лихорадочно метались между лицами своих спасителей, словно он пытался прочесть в них ответ на какой-то свой вопрос.
— Семен, скажи ему, что мы на одной стороне… Пусть успокоится…
Пока он переводил, Лада обвела взглядом помещение диспетчерского отсека, наткнулась им на укрытый брезентовым полотнищем труп лейтенанта Военно-космических сил США, и в чертах ее лица что-то дрогнуло, губы горько искривились, будто она уже пришла к какому-то страшному для себя выводу, но хотела убедиться, что дела обстоят именно так…
Если бы Семен знал, что в эти жуткие, трагичные, напряженные минуты, когда их жизни висели на волоске от смерти, его спутница вспоминала Землю, ЕГО ДОМ, родителей и вновь переживала то свое ощущение, когда поняла, что шла, следуя слепому стечению обстоятельств, без воли, без разума, без потребности ПОНИМАТЬ, что делает…
Она знала, что никогда не расскажет ему, как едва не смела всю его семью, перечеркнув несколько жизней, одним выстрелом… Не расскажет… Но и забыть это было выше ее сил… Слишком похоже складывалась ситуация, и слишком свежо оказалось воспоминание о том, сколько можно сломать, механически выполняя чей-то приказ, а потом уже не будет ни сил, ни возможности собрать осколки разбитого вдребезги, как ни пытайся…
Ознакомительная версия.
