С моего места я наблюдал блиц-драму в трех актах.
Акт первый: адмирал что-то говорит на ушко; «полковник» краснеет, потом бледнеет, потом снова краснеет и становится по стойке «смирно».
Акт второй: «полковник» горячо оправдывается; Тылтынь хмурится; становится мрачнее тучи; прямо-таки темнеет лицом; потом вмиг просветляется, улыбается, отечески хлопает «полковника» по плечу.
Акт третий: Тылтынь бросает короткую фразу, «полковник» четко отдает честь и убегает.
Я страстно желал, чтобы адмирал, вернувшись в салон, сказал: «Произошло недоразумение. Вы никуда не летите. Вас ждет фронт!»
Увы, ничего подобного.
– Пришло время прощаться, товарищи, – спокойно прогудел адмирал. – Должен вам сказать, что до последней минуты на Большом Муроме сердце мое было неспокойно. Я опасался, что конкордианцы, наплевав на достигнутые договоренности, устроят диверсию или внезапно атакуют «Камчадал» при выходе из атмосферы. Но теперь все уже позади, и я скажу откровенно: дело по освобождению вас из плена считаю своей крупнейшей военной победой. Добро пожаловать домой, родные мои!.. Что же до приказа о выводе вас на Землю… Наверху виднее. Значит, в военных действиях наметилась оперативная пауза. Оно даже и к лучшему, если подумать. Отдохнете, наберетесь сил, получите новые назначения… Так что следуйте на «Емельянов». А я с вами прощаюсь – надеюсь, не навсегда.
Много чего хотелось сказать в ответ – думаю, не одному только мне.
И – «спасибо, Святополк Даромирович!».
И – «еще обязательно свидимся!».
И – «да что же это творится, какая, епонамать, оперативная пауза?!».
Но мы – кадровые офицеры. Для нас ответы на все вопросы в уставе написаны.
– Служим России, товарищ адмирал!
На борту «Емельянова» мы встретили еще сотни офицеров всех родов войск. Их ввели в ОПРОС в течение последних суток, и они тоже ни черта не понимали.
Кого там только не было! Пилот из эскадрильи Меркулова с «Адмирала Нахимова»… Два сослуживца Покраса с «Пересвета»… Приятель Марицына из 5-го отдельного полка…
И как назло: ни одной знакомой лично мне физиономии!
Комендоры… навигаторы… связисты… пилоты… военинженеры… зенитчики… осназ… танкисты… пехота мобильная… пехота обычная… медики… разведчики… контрразведчики (а куда же без них?)…
Многочисленные кают-компании, столовые и курилки «Емельянова» гудели разговорами. Из того сумбура мне мало что запомнилось, кроме смешанного ощущения эйфории («свои!») и тревоги («что происходит?!»)… И еще – фразы, фразочки, обрывки разговоров, которыми за считанные часы пропитались, как сигаретным дымом, все жилые отсеки…
– А вы с какого, если не секрет? Откуда? Что-о-о?! Из плена?!
– …Привезли даже американцев…
– Одни сапоги стоят… Обрубки ног дымятся…
– А вы?.. Истребитель барража? Редкая птица… Два ракетных монитора? Да что вы говорите! А… а что такое ракетный монитор?
– …Топливозаготовка… Есть такое слово, представьте… Ха-ха-ха! Люксогена! Ха-ха-ха!.. Дров, дружище! Д-р-о-в!
– А почему вы… здесь? Нет, не поймите меня превратно, но по моим представлениям, после плена обязательно проводится фильтрация… Ну да, лагерь, да… Так и делается: из лагеря в лагерь!
– Вы можете себе представить? Сапоги только и остались! Прямо передо мной! В метре!
– Сколько-сколько?
– …Красивейшая операция… Лучше даже, чем с этими… балеринами? Ну да, балеринами.
– …Новый класс конкордианских кораблей… Огромная летающая ракетная батарея…
– Потому что вся вырабатываемая энергия подается теперь заводам синтетического топлива… Введены новые мощности… Модули… Конечно, еще до войны… Запасы! Закрома Родины, а как же… А вы: «люксогена»! Насмешили, не могу…
– Там теперь воронка… Да что воронка… кратер!
– Ходят слухи… Упорные… Тайные контакты с джипсами… Обе стороны! Вы можете себе представить, что будет, если?..
– И взяли их всех тепленькими… Да! Восемнадцать человек! Так что, Роман… Слышишь, Роман?! Наши по цене шесть к одному пошли! А как по мне, за этих заотаров можно было договор мирный выторговать! Я серьезно!
– Тысяча двести за одни сутки… Господи… Треть неоперабельных… Ударной волной все внутренности отбиты… Госпиталь Колчака…
– …Тряхнуло так, что башня главного калибра сошла с фундамента… Дым! Искры! И у меня восемь человек… Только два кадровых… Но, я тебе скажу, резервистов зауважал! Зауважа-а-ал… Есть там у меня такой Васильев – из гражданского флота… Пять часов работал! В огне!.. Ну скафандр, «Саламандра», оно конечно… Но там же и температура интересная!
– «Дюрандаль»… «Дю-ран-даль»! Откуда я знаю?.. Ни хрена не значит! Чехи какие-то! Или шведы, один бес… Вон спроси у лейтенанта… Да вон стоит, с гвардейским значком… А варианты? Либо «Три Святителя», либо «Адмирал Ушаков». На обоих они есть. А вот гвардии больше нет пока.
– Да, вроде бы немного, а в масштабах страны? Вот то-то же! Только для освещения, а также – отопления заводских корпусов и больниц. Так и написано!.. Как в старину: уголь, а все больше дрова… Вот представьте себе! Иначе не будет люксогена и – до свидания!
– Фильтрация? Ну, проверка, сбор сведений, выявление завербованных… Только не обижайтесь… Но… Но кто вас знает? Ведь с вами же в плену работали? Ну если вот по-прямому так вопрос поставить, по-офицерски? Работали?
– Отца мобилизовали, братьев… Вот дословно так: «топливозаготовка»! Ну а где ж еще? Где лес погуще – там и работают… Киево-Миргородская пуща, да.
– Нормальные ребята, но имена!.. Один – Зиппер, другой Кэш, третий Слот. А транслятор-то переводит: «змейка», «деньги», «щель»… Черт знает что, а не имена! Пока весь полк переводчики перенастроил, уже привыкнуть успели… У них там, оказывается, в Северном Техасе эти слова уже лет двести ни черта не значат… Да кому он нужен, американский!.. Я проверил, оказалось: последний словарь был составлен в конце двадцать пятого века, потом просто некому стало заниматься… Девяносто диалектов! А еще у них, оказывается, официально отменена орфография! Вообще! Демократия, ха-ха-ха-ха!
– И два сапога… Каждую ночь теперь…
Еще, говорили, Меркулов с кем-то крепко поругался, едва до мордобоя не дошло.
Но меня рядом не было.
Конвой, в состав которого входил «Емельянов», без помех достиг зоны низких орбит Земли.
Оказавшись над Европой, корабли разошлись. Госпитальное судно и транспорты пошли на север, в сторону Колчака, а «Емельянов» забрал восточнее и приземлился в Шереметьево.
Странно? Весьма. Если нам действительно хотели устроить полноценный отдых, сажать «Емельянов» следовало бы не в Москве и даже не Подмосковье, а как минимум под Краснодаром. А еще лучше в Фамагусте или Ла-Валетте.
