— Может, надо было добавить насчет самоуничтожения? — пробормотала она себе под нос. Но риторический вопрос неожиданно не остался без ответа.
— Галийцы, а в особенности — галийки, отнюдь не такие тупицы, какими их пытается выставить наша родная пропаганда, — заметил Северин, подмигнув с экрана. — Раз они окружили нас, но до сих пор не стреляют, значит, о твоей нестандартной тактике уже догадались. И вскоре свяжутся, чтобы подтвердить свои подозрения.
К мнению Фурия, столько лет тесно общавшегося с варварами и изучившего все их привычки, стоило прислушаться. Но Ливию заботило иное.
— А вы с Либертином почему до сих пор здесь? — недовольно спросила она, умудряясь одним глазом косить на перемещения вражеских сигналов на тактическом экране, а другим — щуриться в сторону обоих Марков, Фурия и Флавия.
— Я, то есть мы — добровольцы, — набычился Флавий и отчеканил: — Без моей Марции Септимии «Либертас» никуда не улетит.
— Ну что ж, — Ливия подавила неуместную улыбку и кивнула. — Достойная позиция, Либертин. А что насчет тебя. Марк Фурий?
— А меня покуда не вычеркивали из списка покойников, — весело отозвался Северин. — Что до экипажа, то да, и они тоже выразили желание остаться. Очень настойчивое. Если хочешь знать мое мнение, разделяться нам нельзя. Поодиночке нас передавят, а вместе имеется хоть призрачный шанс.
— Пусть так, — Аквилина снова кивнула. — Будьте на связи. Оба.
К тому времени на мятежную эскадру уже нацелилось все, что могло стрелять в системе Бренны, от систем планетарной обороны до слабеньких, но назойливых патрульных «цельт», которые прямо-таки роились в опасной близости от республиканцев. Но для любого наблюдателя, еще не утратившего от страха способность рассуждать, было очевидно: хозяева системы не решаются пересечь некую черту. Словно «Аквилу» и ее спутниц окружал невидимый, но прочный щит, вдобавок ко вполне заметным защитным полям. И это, безусловно, было обнадеживающим фактором, едва ли не единственным во всей этой безумной ситуации.
— Наварх! — напряженную тишину на мостике нарушил голос связиста: — Нас вызывают с планеты.
— Кто именно? — осведомилась Ливия, не отрываясь от тактического экрана. Казалось, замысловатые перемещения осторожных галийцев занимают ее гораздо больше, чем возможные переговоры.
— Эта… прежняя галийка. Третья дочь или как там ее.
Наварх решила, что не стоит просвещать по-лацийски высокомерного Фульвия и сообщать ему, что третья дочь Матери бреннов, вообще-то, в галийской иерархии стоит примерно на уровне консуляра Республики.
— Передай, что я… занята инвентаризацией орудийных погребов, — усмехнулась Аквилина. — Они упустили шанс решить все быстро и тихо. Теперь только старшая матрона Бренны может отвлечь меня от подготовки к бою.
— Так и передать, наварх? — Фульвий занес руку над пультом и нерешительно добавил: — А если они начнут стрелять в ответ?
— Не начнут. Да, так и передай. Мы будем вести переговоры с самой госпожой Эпонимой — или не будем вести их вообще.
Только ларам ведомо, чем обернулась бы дерзкая эскапада Либертины для остальных лацийцев, кабы не вмешательство Ливии Терции. Возможно, они бы сумели как-то выкрутиться, но угроза, прозвучавшая из уст наварха «Аквилы», подтолкнула галийцев к решительным действиям. Перспектива своими глазами увидеть, как огромная звездная бирема самоликвидируется в атмосфере Второй луны, вынудила руководство Бренны быстренько закончить игры в дипломатию и свернуть едва начавшиеся переговоры. Вежливый Кеорл Асхелм, получив добро, незамедлительно выстрелил в Либертину из парализатора. Та и глазом моргнуть не успела, тем паче задаться вопросом: почему, собственно, её в плен берут, а не убивают на месте. Зато у Гая Ацилия такого вопроса не возникло в принципе.
— Не сопротивляться! Сдаемся без боя! Это приказ сенатора! — успел проорать он буквально за три секунды до того, как в спасательный бот ворвались бойцы штурмового отряда.
Застигнутые нестандартным приказом врасплох манипуларии попросту остолбенели, а Квинту Марцию потребовались дополнительные пять секунд и удар прикладом по локтю, чтобы выронить оружие и сдаться. Хвала республиканским генным инженерам!
Справедливости ради, Гаю Ацилию тоже изрядно досталось от разъяренного галийского спецназа. Рыжие варвары били больно, но меру знали и серьезно навредить уважаемому владельцу банковского счета не собирались.
А когда обездвиженных, но вполне живых лацийцев начали аккуратно паковать в силовые ленты, то стало понятно, что пленников собираются использовать как разменную валюту в торге с лютой Ливией Терцией.
Слова наварха слышали все, а потому особо не дергался даже бешеный Публий Силий, главный обитатель гауптвахты. Что же до дерзкой Марции Септимии, то она сладко посапывала и во сне очень трогательно пускала слюни. Она сделала всё, от неё зависящее, они все очень старались, пусть же теперь Гай Ацилий позаботится о своих соратниках, неспешно думалось Квинту Марцию. Ему оставалось лишь наблюдать за паникой в стане врага. Эк, Ливия шороху им навела! Забегали-то как!
Префекту было даже пальцем не шевельнуть, зато он мог спокойно обдумать ситуацию, не отвлекаясь на боль. Силовые ленты — самое гуманное средство фиксации, они не мешают кровообращению и специально придуманы, чтобы пленник оставался жив-здоров и невредим.
Если их не убили, значит, будут торговаться, и тут у галиек есть отличный козырь — Гай Ацилий Курион. Пока госпожа Кассия у них в руках, то патрицием можно крутить как угодно. По крайней мере, пока та жива. В теории. А что получится на практике — неведомо даже ларам.
Не то, чтобы Публий Клодий не любил женщин, наоборот, он их любил, иногда даже слишком. Печаль в том, что и они его любили. Всегда и везде. А еще они млели, боготворили, таяли во всех местах, обожали и восхищались. Редкое сочетание идеальной внешности и высокого статуса делали Публия Клодия лакомым кусочком в глазах и плебеек, и патрицианок. А уж как ценил эту фантастическую привлекательность хитроумный дед — Гай Клавдий! Ценил и регулярно пользовался к своей выгоде. Что греха таить, народный трибун тоже порой не гнушался добиться нужной цели при помощи синих глаз, белокурых локонов и рельефной мускулатуры. Зря, что ли, драгоценная бабушка трудилась над его геномом? Правда, с галийками этот метод не работал. Восхищаться-то они восхищались, но издали и как произведением искусства. Ничего страшного, ведь, кроме смазливой физиономии у Клодия имелись мозги, деньги и власть. Галийки же традиционно благоволили к кругленькой сумме на счету, а не к сколь угодно подтянутым ягодицам. Так даже проще, но, так или иначе, женщины, на которых делалась ставка, никогда Публия не подводили. До момента, пока в открытом противостоянии не сошлись наварх Аквилина и матриарх Эпонима. Как там говорится в древней поговорке: «Нашла коса на камень»? Галийская «коса» со всего маху напоролась на твердый лацийский «камушек» — только звон на всю звездную систему пошел. Каждая гнула свою линию, и никто позиций сдавать не собирался.
