Ознакомительная версия.
Она села и застыла в неестественной позе. В комнате повисла неловкая тишина. Вокруг Томановски словно скопился полумрак, и благодаря ему ее широко распахнутые глаза не вызывали сейчас у Волошина того странного, муторного состояния, как днем в столовой. Лев немного успокоился и безбоязненно посмотрел в них. И не ощутил того момента, когда все-таки ее взгляд стал оказывать на него магическое действие. На этот раз Лев погружался в глаза Статиши медленно, спокойно, будто засыпая.
— Я… не помешала? — неуверенно, натужно выдавила из себя Статиша. Казалось, говорила не она, а кто-то со стороны — ее напряженная неудобная поза ничуть не переменилась, губы не дрогнули.
Вопрос долго, мучительно долго, окольными путями доходил до сознания Волошина.
— Что? — запоздало отреагировал он. — Да нет…
Чтобы избавиться от наваждения, он прикрыл веки и опустил голову.
— Кофе хочешь? — нашелся он.
— Хочу, — снова словно со стороны прошелестел ответ. Волошин заказал кофе для гостьи, и в комнате опять повисло неловкое молчание.
«О чем же мне с ней говорить? — лихорадочно пытался сообразить он, уставившись в пол перед креслом Томановски. — Десять лет назад, когда она внезапно ушла — неожиданно, ничего не сказав, не предупредив, — сколько было слов… А сейчас — где они? Выгорели…» Ему были видны только ее ноги, зашнурованные в древнеримские сандалии, и Лев как-то отстраненно уличил себя в извечной мужской ненаблюдательности — одета она была явно не в комбинезон. Но вот в чем, как ни силился, вспомнить не мог. А поднять глаза выше боялся.
— Кофе для гостьи! — торжественным церемониймейстер-ским тоном возвестила система жизнеобеспечения. Из стены у кресла Статиши выдвинулся столик с чашечкой кофе.
— Спасибо, — поблагодарила Статиша и, наконец, расслабившись, взяла чашку.
Лишь тогда Волошин осмелился на мгновение бросить на нее взгляд. На Статише было туманно-черное платье, сконтурированное субстанционным полем, — последний крик земной моды, как и древнеримские сандалии.
«И когда только на периферии успевают приобрести для синтезаторов программы последних образцов моды?» — недоуменно подумал Волошин, вновь, как в спасительную соломинку, вперившись в ноги Статиши. И тут же отвел глаза в пустой угол. Хорошо, что точечный светильник освещал его со спины — могла получиться весьма конфузная мизансцена.
— Хороший кофе, — проговорила Томановски, похоже, только для того, чтобы что-то сказать. — И горячий. Меня почему-то морозит…
Лев потянулся за своей чашкой с недопитым кофе, отхлебнул. Его кофе уже остыл. А вот ему бы — ледяного.
— Ты сейчас работал?
— Да.
— Значит, я все-таки помешала…
— Ну что ты! Я как раз собирался… — с языка Волошина чуть не сорвалось: «спать», и он запнулся, не представляя, как закончить фразу. Такая концовка была равносильна нетактичному выпроваживанию.
— Я сейчас вдруг вспомнила, — тихо проговорила Статиша, — как ты работал по ночам, а я тихонько лежала в постели и смотрела на тебя.
Лев замялся, не зная, как себя вести. В голове был полный сумбур.
— Можно… Я сейчас посмотрю, как ты работаешь? — В ее голосе прорезались жалобные, просительные нотки. — Я не буду мешать…
Кровь ударила Волошину в голову. На мгновение он оцепенел, а затем повернулся к столу, взял в руки очередной лист и попытался сосредоточиться.
«По нашему мнению…» — выловил он из текста, но дальше почему-то не смог различить букв. Они мельтешили, словно живые, сливались в нечеткую иероглифическую вязь. Все забивала мысль, что сидеть спиной к женщине нетактично. Он поежился и сел вполоборота.
«По нашему мнению…» — еще раз начал Лев, но снова ничего дальше не смог разобрать. И только тут заметил, что лист бумаги в его руках мелко дрожит.
«Этого еще не хватало!» — в сердцах подумал он. Аккуратно положил лист перед собой, придавил его левой ладонью, а в правой руке накрепко зажал светокарандаш. Но сосредоточиться на тексте опять не смог. Тогда он прикрыл глаза, расслабил мышцы тела и провел сеанс психонастройки. Минут через пять ему таки удалось отрешиться от всего постороннего и полностью восстановить в памяти прочитанный текст. Правда, по-прежнему где-то на периферии сознания оставалась мысль о дискомфорте работы, вызванном присутствием в комнате Томановски, но душевное равновесие было восстановлено, хотя и приходилось постоянно себя контролировать.
«По нашему мнению, — нашел он знакомую строчку, — присутствие в атмосфере Нирваны информационных телергоиов[7] способствует воспитанию и обучению репродуцированных особей, поскольку какие-либо воспитательные учреждения в нирванском обществе отсутствуют. Нет упоминаний о таких учреждениях и во всей расшифрованной информации об эпохе «До». В то же время объяснить довольно высокий потенциальный уровень интеллекта аборигенов Нирваны лишь наследственной передачей информации (по гипотезе Центра психологии внеземных культур) не представляется возможным по следующим причинам…»
«Так. — Волошин прервал чтение. — Кажется, я что-то пропустил…» Прочитанное явно не состыковывалось с усвоенным ранее. Он потянулся было за предыдущим листом, да так и застыл с протянутой рукой, каждой клеткой тела ощутив присутствие рядом с собой Статиши. Блокаду психонастройки прорвало, кровь толчком ударила в голову, уши запылали. Он еще успел уловить тонкий сухой запах терпких духов, как к его волосам чуть слышно прикоснулась ее рука.
— Лев…
С усилием ломая в себе жесткий каркас нелепого панциря нравственных комплексов, Волошин неловко повернулся.
Разбудили Волошина щебет птиц и солнечные блики, прыгавшие по лицу сквозь редкий полог молодого лиственного леса. Он лежал под деревом, утопая в мягком, теплом и пушистом мхе, и, бездумно щурясь, смотрел на трепещущие от легкого ветерка мелкие листья. Лежал и нежился, не желая выходить из сладкого оцепенения сна, пока не осознал реальность окружающего мира.
Сердце екнуло, он резко сел. Как он сюда попал?
«Так не бывает, — ошарашенно подумал Лев, растерянно оглядываясь и теребя руками мох. — Не может мох в лесу быть теплым и сухим…» В ложбинке, недалеко от себя, его взгляд наткнулся на заколку для волос. Мгновение он недоуменно разглядывал ее, затем узнал. И облегченно рассмеялся. Все-таки сильны атавистические страхи в человеке. Это была заколка Статиши. Лев больно укололся, когда целовал ее волосы, и тогда Статиша безжалостно сорвала заколку и зашвырнула ее в темноту.
Ознакомительная версия.
