Пару раз кто-то из мужчин отвозил меня в медцентр для проведения восстанавливающих зрение процедур. Помимо этого, я несколько раз в день ложилась в капсулу, запрограммированную на лечебное воздействие на поврежденную контузией зону мозга. Часто я спускалась на нижний уровень дома и часами сидела в чашах с теплой, пахнущей йодом термальной водой из местных источников. После таких процедур я чувствовала прилив сил и ощущала себя хоть немного...живой. Правда, это ощущение быстро исчезало, как только я возвращалась в шале.
Мои...хм... соседи по дому беспокоили меня мало. Словно сами отстранились от меня, потому что, наверное, не знали, как именно ко мне подступиться и о чем со мной говорить. Я и сама не жаждала с ними общаться, воспринимая их присутствие как досадную помеху, от которой в скором времени избавлюсь, когда состояние здоровья позволит мне покинуть Миран без сожалений или мешающих трезво соображать размышлений о прошлом, настоящем и будущем.
Не знаю, на что миранцы надеялись, о чем думали или переживали. Я, кажется, вообще не испытывала ничего, кроме, пожалуй, раздражения оттого, что я и мои решения привели меня в это место, в это состояние и в эту...компанию.
Разумеется, я много думала обо всем, задавала себя какие-то вопросы, пыталась найти на них ответы, но упорно отмахивалась о того, чтобы задать их кому-то в лоб. Что меня останавливало? Старая боль, возвратившиеся в сердце с такой гигантской силой, такой, что я почти не могла терпеть ее внутри себя? Злость? Вина?
Всего было так много, что, наполняясь всем этим, я, похоже, опустошила себя окончательно, погрязнув в этом ощущении внутренней пустоты, как в липкой беспроглядной темноте, засасывающей меня все дальше и дальше в свои глубины. И сил бороться не было. Я исчерпала свои резервы, чувствуя себя перегоревшим датчиком.
Иногда казалось, что какие-то из этих чувства даже не совсем мои и транслируются мне откуда-то со стороны. Хотя, это явно были игры моего разума, и не более...
***
Я почувствовала, как на плечи опускается одеяло, и поморщилась от необходимости поблагодарить Идена, а это был именно он, потому что его ауру я определяла безошибочно, за заботу.
Забота... Это то, что я вынуждена была терпеть. С чем я вынуждена была мириться, не имея другого выхода. Благо хоть санитарный отсек я теперь посещала без чьей-либо помощи, и в доме ориентировалась, уже не натыкаясь на углы или мебель.
Поначалу я использовала аудиальный передатчик, который искусственным голосом сообщал мне правильное направление к моей цели. Спустя несколько процедур в медцентре я уже видела более-менее узнаваемую картину окружающей меня обстановки, различала кое-какие детали и даже могла прочитать какие-то данные, если подносила их близко к глазам. Правда, глаза уставали очень быстро, поэтому я старалась беречь их, не перегружая лишней информацией. Зрение возвращалось. Медленными темпами, но прогресс был очевиден. Скоро моей беспомощности придет конец.
- Ты можешь простудиться, - прогрохотал голос Идена совсем близко от меня.
Мужчина сел сбоку, решив, видимо, что я буду не против его компании. Я пока не стала возражать и продолжила смотреть строго вперед.
- Вряд ли, - проговорила я, щуря глаза и пытаясь понять, выглядят ли раскинутые впереди вершины так же величественно и сказочно, как описывали мне когда-то миранцы.
- Еще пара недель и на Миран придет осень, - отозвался Иден задумчиво, даже не думая оставлять меня одну, - помнишь, я рассказывал тебе про то, как у нас красиво осенью?
- О чем еще говорить, если не о погоде, - хмыкнула я, кутаясь в одеяло ,- ведь других тем для разговора у нас, похоже, нет.
- Узнаю твою способность все иронизировать, - усмехнулся миранец, - это не изменилось.
- Думаю, только это и не изменилось, - произнесла я, - за восемнадцать то лет, - я задумалась, а потом все же повернулась в его сторону, - знаешь, я могу сразу предупредить тебя, что ты сейчас пытаешься обмануть нас обоих, - произнесла, стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал спокойно и отстраненно.
- В чем же? - спросил мужчина заинтересованно. За эти дни это был, наверное, самый долгий разговор, который между нами случился. Могу оправдать себя только тем, что мне банально стало скучно проводить это время в молчании. Я убеждала себя в том, что мне совершенно неинтересно, что миранцы мне скажут, поэтому я пресекала любые их разговоры, кроме тех, которые касались каких-то бытовых вопросов, которые без мужчин я решить просто не могла.
- Ты считаешь, что ты знаешь меня, Иден. Но я не та женщина, с которой ты и Дилан были знакомы много лет назад. С того момента в моей жизни случилось слишком многое, и это сделало меня абсолютно другим человеком, с которым, боюсь, ни ты, ни твои побратимы не смогут найти что-то общее, кроме той чертовой связи, которая зачем-то еще существует даже спустя столько лет.
- Я прекрасно это понимаю, - согласился миранец, - если бы хотя бы попыталась...
- Узнать тебя по новой? Сделать вид, что ничего не было? - уточнила я, - задать тебе тот самый вопрос, который неоднократно задавала себе следующие несколько лет после нашего расставания? Что мне это даст?
- Правду. Неужели тебе неинтересно, что...
- Мне неинтересно, - помотала я головой.
- Ты всегда была из тех, кто считал, что для того, чтобы решить какую-то проблему между разумными, достаточно просто ее обсудить.
- Я до сих пор так считаю, - согласилась я, - просто обсуждать что-либо конкретно с вами я не вижу смысла. Меня не интересует, что было тогда. Это для меня осталось в прошлом. Как и ты, как и Дилан, как и весь ваш чертов Миран. Я не вспоминала о вас много лет, и не вспоминала еще столько же, если бы не досадная случайность, которая стоила мне катера, команды, моего зрения и моей свободы.
- Это самообман, Мария, - проговорил Иден, поднимаясь, - ты пытаешься убедить себя в этом, потому что боишься, что ты можешь ошибаться. Ты всегда считала и считаешь, что твое решение - единственное правильное, твои выводы - единственные верные. Капитан не имеет права на сомнения, да, Мари? Не имеет права на слабости? Не имеет права на эмоции? То, что делает капитан, не подлежит обсуждению, а просто пронимается всеми, как единственная истина. Только наша реальность не состоит только из темного и светлого, а то, что ты думаешь, знаешь или видишь, не всегда совпадает с тем, что в действительности происходит.
- В данный момент я почти ничего не вижу, - усмехнулась я горько, - и предпочту и не слышать ничего, кроме шума ветра. Надеюсь, мое желание вскоре исполнится.
- Почему ты хотя бы не попытаешься сделать хоть шаг в нашу сторону, - Иден явно злился. Мне стало неприятно от давления его ауры, и я закуталась в одеяло плотнее, чтобы хоть как-то отговориться от этих ощущений. Уходи, просто уходи и оставь меня в покое.
- Потому что я этого просто не хочу, - отозвалась я, - потому что для меня это теперь вряд ли что-то изменит.
- Очень жаль. А я считаю, что это изменит очень многое, - произнес мужчина. Звук его тяжелых шагов постепенно стих, а я перевела дух, осторожно вытирая пальцами мокрый след, расчерчивающий щеку.
Глава 76: Интерлюдия
Планета Миран, Сита
- Так не может продолжаться, - произнес Микел, следя за фигурами Марии и Идена, сидящими бок о бок на террасе
- Я знаю, - согласился Дилан, отрываясь от своего комма и всматриваясь в то, что увидел за окном его побратим - мы знали, что будет непросто, но не думали, что все, что мы пытаемся предпринять, словно разбивается о невидимую преграду, которой она себя окружила. Это...
- Больно, - закончил Микел. Дилан тяжело вздохнул и потер виски.
- Знаешь, общаясь с Марией, я понял для себя, что она... Она видит все только черным и белым. И никаких оттенков. Уверена в своей правоте, в своем взгляде на ситуацию и слушать никого не будет. Или внутренне боится узнать то, что не совпадает с ее убеждениями.
