— Ты оперируешь логикой алгебры, лейтенант? — с насмешливым удивлением произнес Джон. — Да, ты прав, ксенобианин не умеет лгать.
— Так же, как ты? — раздался внезапный вопрос Логинова.
Тело Херберта дернулось.
— Сиди смирно, — предупредил его старшина.
Логинов внезапно встал и, подойдя к пленнику, резко спросил:
— Логика алгебры, говоришь? Значит, ты — цифровая логическая машина, оперирующая двоичным кодом?
Что-то изменилось в лице Херберта. Оно вдруг стало серым, неживым…
— Я больше не буду отвечать на вопросы, — напряженно произнес он.
— Будешь, — уверил его Логинов. — Если какое-то событие истинно — ему присваивается значение единицы, ну а если оно ложно — значение становится равным нулю? — резко спросил он, и Херберт внезапно выдавил:
— Да.
— О чем ты толкуешь, Дым? — не понял старшина.
— Это основа машинной логики, позволяющая нашим компьютерам реализовывать сложные программы с причинно-следственными связями, — пояснил Логинов. — Командир, — он обернулся, — отойдем в сторону.
Лозин кивнул.
— Не спускать с него глаз, — предупредил он, выходя в коридор вслед за Логиновым.
Дверь лаборатории закрылась.
— Нужно связаться с Настей, — возбужденно произнес Дмитрий, как только за ними закрылась дверь лаборатории. — Херберт не машина и не киборг, это ясно, но в него заложено что-то иное. Возможно, это микроскопический программный модуль типа наших микромашин, но с иной функцией!..
Иван уже включил коммуникатор.
— Настя?
— Да? — Ее голос радостно дрогнул. — Как ты, Иван? Я жутко переживала.
— Все в порядке, не волнуйся. Скажи, ты обследовала организм Херберта?
— Естественно. Еще на базе МЧС…
— Заметила что-нибудь необычное?
— Да нет… Здоров. Впрочем… — Она на секунду задумалась, что-то припоминая. — Было одно отклонение.
— Какое? Говори, это важно!
— Томограф показал крошечное инородное тело, будто маленький шарик, расположенный в мышечной ткани правой височной области. Херберт объяснил мне, что это соседский мальчишка попал в него из рогатки, когда ему было еще пять лет. Врачи решили не извлекать шарик, опасаясь повредить барабанную перепонку. У него на ушной раковине до сих пор сохранился шрам.
— Ясно. Теперь ответь: ты вводила ему микромашины?
— Нет. У него редкая группа крови. У меня не нашлось готового препарата, а потом события закрутились слишком быстро.
— Спасибо, милая… — Иван вдруг почувствовал, как тиски, сжимающие его разум, ослабляют свое давление. Да, было страшно, но события, так или иначе, теперь связывались воедино, а для него смотреть в глаза правде, какой бы жуткой та ни оказалась, было во сто крат легче, чем терзаться сомнениями, пребывая в неведении и догадках.
— Ты зайдешь ко мне? — спросила Настя, напоминая, что она по-прежнему остается на связи.
— Как только освобожусь. — Лозин на миг задумался, а затем спросил: — Скажи, микромашинам повредит сильное электромагнитное поле?
— Нет. Они экранированы от подобных воздействий.
— Я понял. Спасибо.
Иван отключил коммуникатор и обернулся к Логинову.
— Выходит, Джон получил инородное включение в пятилетнем возрасте… — произнес он. — Если не солгал, конечно.
— Командир, ты должен усвоить — Херберт живой человек, — откликнулся Логинов. — Он не находился под постоянным воздействием инородного устройства. Джон не «монстр» и даже не предатель, несмотря на наличие в его височной области чуждого программного модуля.
— Ты можешь хотя бы предположить, как этот модуль действует?
Логинов кивнул.
— Несомненно, чуждое включение связано с нервной системой Херберта. Думаю, инородный имплант в критической ситуации способен полностью подчинить себе физическое тело Джона, но до последнего момента это происходило лишь эпизодически, от случая к случаю, как, например, час назад при программировании платформ.
— Значит, перед нами не очередное чуждое существо?
— Нет, Иван, — убежденно повторил Логинов. — Херберт человек. Периодически зависимый, больной человек.
— Нам нужна информация, Дым. И полная уверенность в ее достоверности. От этого зависит не только дальнейшая судьба Херберта, но и возрождение человечества, наши дальнейшие отношения с ксенобианами, ты понимаешь меня?
— Понимаю. Затем и попросил тебя выйти. — Логинов вдруг усмехнулся, видно, в кратком разговоре с Хербертом что-то сильно повлияло на него, позволив освободиться от сковывавшего разум нервного напряжения.
— Что ты хотел сказать?
— Позволь мне допросить Херберта. Он станет отвечать на вопросы, и все сказанное им будет истиной.
— Ты уверен?
— Да. Он совершил роковую ошибку, упомянув о логике алгебры. Ты же знаешь, что именно открытие двоичного кода легло в основу создания наших компьютеров, которые превратились из арифмометров в логические машины[14]. Он действительно не ответит ни на один абстрактный либо некорректно сформулированный вопрос, но у него есть внутренняя логика, которая обязывает его оценить истинность или ложность предложенных ему событий либо утверждений.
— Хорошо, Дым. Действуй. Ты лучше меня знаком с предметом.
* * *
— Итак, машина. — Логинов сел напротив Херберта. — Как ты оцениваешь информацию, предоставленную ксенобианином?
— Она истинна.
— Ты — автономный разведывательный модуль?
— Да.
— Существа, создавшие тебя, не являются живыми организмами?
— Ноль.
— Частично живыми?
— Да.
— В чем смысл конфликта с ксенобианами? Территория?
— Ноль.
— Ресурсы?
— Ноль.
— Попытка превратить их в себе подобных?
— Да.
— Зачем?
Тишина.
— Рациональность существования? Твои создатели считают, что Вселенная должна подчиняться единому закону логики, устраняющему любые спонтанные побудительные мотивы к действию, которые мы обозначаем термином «чувства»?
— Истина.
— Почему не удалось подчинить ксенобиан? Они обладают сопротивляемостью к воздействию?
— Да.
— У них иная логика?
— Ноль.
Иван, напряженно вслушивавшийся в диалог Логинова с чуждой машиной, внезапно вмешался:
— Коллективный разум? Общее информационное поле, объединяющее всех ксенобиан?
— Да.
Логинов пораженно посмотрел на командира.
— Эволюционные предки ксенобиан являлись общественными насекомыми, — пояснил свою догадку Лозин. — Продолжай, Дима.
