– Милорд,– осторожно произнес он,– прежде, чем мне раскрыть карты, дайте слово, что мне не причинят здесь зла.
– Вы явно заинтересовали меня,– сказал Эмиль, усаживаясь в кресло.– Даю вам слово.
Комиссионер кивнул, как бы с облегчением.
– Благодарю, милорд.– Он замолчал, раздумывая, потом продолжал:– Хайв – маленькая планета. Она торгует медом, воском, духами, сотней сортов ликеров, вином, спиртом – и все это на основе меда. Но такие товары производят и на других планетах. Настоящее богатство Хайва не в этих товарах.
– Настоящее богатство Хайва совсем в другом,– быстро произнес комиссионер.– В желе, милорд. В королевском желе.
– Вы говорите об амброзии,– сказал Эмиль.– Это не секрет.
– Но это и не рекламируется,– сказал комиссионер.– Милорд, скажу вам прямо. Я заинтересован в покупке амброзии.
Эмиль откинулся на спинку, немного разочарованный и рассерженный.
– Зачем вы явились ко мне с этим? Вам должна быть известна процедура. Вся амброзия продается с аукциона. Вы можете купить ее там.
– Согласен, милорд. Но лоты включают малую толику того, что мне нужно, и многое из того, что мне не нужно. Я хочу купить напрямую.
– Это невозможно!
– Разве, милорд?
Эмиль посмотрел на посетителя – не таится ли в его голосе некий намек? Несомненно, этот субъект знает о Пакте, или по крайней мере, о той статье, которая обусловливает торговлю.
– Мне все известно, милорд,– сказал Скруто, когда вопрос прозвучал.– Какой же я комиссионер, если бы я этого не знал? Все производство обуславливается соглашением между предпринимателями. Все товары включены в лоты, и каждый лот включает то или иное количество амброзии. Лоты продаются с аукциона. Полученные деньги поровну делят хозяева торговых Домов.– Комиссионер перевел взгляд на потолок. Вот он, камень преткновения.– Хорошая система, милорд, или кажется хорошей. Я сомневаюсь, что вы согласитесь со мной.
– Почему я?
– Вы честолюбивы, милорд.– Теперь комиссионер смотрел прямо в глаза Эмилю.– Такая система не оставляет места для честолюбия. Все паи равны – тогда почему же кто-то должен работать больше прочих? Я задавал себе этот вопрос, милорд, и нашел ответ. Предположим, честолюбивый человек работает больше нормы. Он получает больше амброзии. Излишек он не сдает на общий склад, а держит в безопасном месте. Однажды он подумает, что сможет продать его напрямую и, следовательно, с большей выгодой. Если бы нашелся такой человек, милорд,– осторожно продолжал комиссионер,– ему бы, например, потребовался такой человек, как я.
– Чтобы руководить сделками?
– Да, милорд. Честно и скромно. Кредит можно поместить на какой-нибудь другой планете. Все это легко можно устроить.– Скруто выжидательно замолчал.
Эмиль поморщился.
– Вы можете идти,– холодно произнес он.
– Милорд?
– Уходите. Обещаю, что зла вам не причинят,– добавил он.– Кальдор держит свое слово. Идите, пока вы к этому еще способны.
Из своей башни Эмиль смотрел, как комиссионер идет к своему летательному аппарату. Аппарат взлетел в слабом шуме двигателей, споткнувшись немного, повстречав сильные восходящие потоки тепла от окружающих зданий; затем выровнявшись, он направился в сторону города. Эмиль все смотрел, пока аппарат не исчез вдали.
«Кто же подослал тебя? – спрашивал он себя.– Фентоны? Томблены? Или кто-то другой? Проверить меня, конечно. Найти какой– нибудь повод, чтобы обвинить меня в желании нарушить Пакт». Его руки сжались в кулаки, когда он подумал об этом. Хайв был оплетен сетью интриг – каждый Дома желал получить больше других, и каждый наталкивался на взаимное согласие, которое приводило их всех в бессилие.
А если это честный человек? Подлинный комиссионер, которого осенила хитрая догадка относительно соблазнов экономической системы, существующей на Хайве? Это совсем не трудно для того, кто наделен воображением и знанием человеческой природы. Такой человек мог бы оценить ситуацию, найти возможность получения большей выгоды и пойти на разумный риск, чтобы действовать в открытую. И этот риск оказался бы не таким страшным. Он может быть виновен ни в чем другом, кроме предложения своих услуг.
Но – насколько он искренен?
«Дераи могла бы мне сказать. Ее способность могла бы найти корни мотивации этого комиссионера. Ей следовало бы быть здесь,– подумал Эмиль.– Я нуждаюсь в ней теперь больше прежнего. Чем скорее она вернется, тем лучше,– подумал он.– Если только она вернется сюда, ей никогда больше не разрешат уйти отсюда вновь».
Ее брак с Устаром решил бы эту проблему.
Блейн повстречал кибера, когда тот поднимался по лестнице в комнату, где его дедушка проводил практически все свое время. Они столкнулись нос к носу: один высокий, с ястребиным лицом, другой – молодой в тускло-зеленой рубашке с серебряной отделкой. На груди у Брейна красовался отличительный знак семейства Кальдор, на груди у Регора – отличительный знак Киклана. Один принадлежал к оплоту семейства, другой был всего лишь платным советником. И ни у того, ни у другого не было никаких сомнений относительно того, кто главнее.
– Милорд,– кибер автоматически отступил на шаг, уступая право пройти первым, отдавая дань условностям и этикету.
– Один момент.– Блейн протянул ему бумаги, которые нес из библиотеки.– Сергал просил меня отдать это вам.
– Благодарю вас, милорд,– сказал Регор тихим голосом, заучено не содержавшим сердитых ноток.– Вам бы не следовало обременять себя этим. Дело не такое уж срочное.
– Дело? – Блейн выразил любопытство.– Вам Эмиль поручил какое-то дело?
– Нет, милорд. Ваш дядя позволил мне посмотреть все данные. Для меня иногда очень важно занять чем-то мозг.
– Да,– согласился Блейн.– Думаю, это необходимо.– Он был разочарован; никакой серьезной причины, просто киберу необходимо тренировать память. Он бросил взгляд мимо кибера на дверь комнаты своего деда.– Как он сегодня?
– Лорд Кальдор очень болен, милорд. Его болезнь не поддается лечению. Его болезнь – возраст.
– Мне это известно.– Блейн помолчал, о чем-то задумавшись.– Скажи-ка, ты должен знать,– попросил он.– Какова возможность потери позиции как правителя Хайва того или иного правящего Дома? В течение одного года,– добавил он.
– Очень низка, милорд.
– Так чего же мой дядя так боится?
– Милорд, это вопрос, на который может ответить только он сам.
Обидный, но заслуженный упрек.
– Спасибо,– сказал Блейн оцепенело.– Ты можешь идти.
Регор попрощался слабым наклоном головы, затем продолжил свой путь. Член его свиты, охранявший его частные комнаты, суровый молодой человек, принадлежащий к Киклану и признавший Регора старшим над собой. Был еще один, который делил с ним стол и кров. Третий в это время находился где-то в городе. Три единомышленника, свита небольшая, но достаточная для преодоления любых жизненных неурядиц. У Киклана не было необходимости расширять круг помощников.
