Он собирался уже уйти в свою каюту, когда до него дошло, что на пирсе ничего не происходит. Глайдер продолжал парить под снегопадом, но из него никто не выходил. Все это начинало становиться любопытным — а что дальше?
Словно в ответ на этот мысленный вопрос на трапе показались двое из команды «Свирепого» нахохлившись и поплотнее запахнув плащи, пошатываясь под ударами завывавшего в снастях ветра, они сбежали на пирс. Судя по росту и сложению, одна из двух фигур принадлежала бедолаге Барбюсу.
Брим наблюдал происходящее уже с неподдельным интересом. Куда человек вроде Барбюса может отправляться на глайдере в такой вечер, тем более что до старта «Свирепого» осталось всего несколько метациклов? Два матроса тем временем подошли к глайдеру, продолжавшему неподвижно висеть в облаке поднятой им снежной пыли, и забарабанили в переднюю дверь, после чего из машины вылез весьма возбужденный на вид водитель, оживленно размахивавший руками и топавший ногами. Судя по всему, Барбюс не стал вникать в его претензии, а просто ухватил его за ворот, приподнял и подержал немного в воздухе. Это оказало на водителя благотворный, умиротворяющий эффект, и теперь все трое заглянули сквозь открытую дверь в машину.
Покачав головой, Барбюс исчез в двери только затем, чтобы сразу же вылезти обратно, но уже с четвертой, безжизненной фигурой на руках. Второй матрос со «Свирепого» тоже полез в машину, достал из нее форменный плащ, прикрыл им безжизненную фигуру и вроде как рассчитался с продолжавшим проявлять некоторые признаки беспокойства водителем. Покончив с этим, он повернулся и вслед за Барбюсом начал подниматься по трапу.
Глайдер тронулся с места, развернулся и рванул по дороге обратно к верфи. Брим почесал в затылке. Кто? Он задавал себе этот вопрос и ужасался, так как в глубине души знал ответ.
***
За четыре метацикла до намеченного времени старта «Свирепого» мостик все еще был пуст — команда хлопотала в основном на нижних палубах, готовя корабль к полету.
— Доброе утро, мистер Водитель, — сказал Брим, усаживаясь в кресло второго пилота. — Сегодня мы проверим системы в деле. Никаких имитаций.
Он работал без помех до тех пор, пока на дисплее связи с машинным отделением не появилась голова Урсиса: к этому времени почти все места были заняты и мостик гудел от голосов. — Тебе что, не дают спать в твоей новой каюте? — поинтересовался медведь с наигранной заботливостью. — Компьютер у меня в машинном отделении говорит, что ты проверил все системы пару тысяч раз. — Он хихикнул. — А может, ты не доверяешь нашему Водителю?
Брим слегка покраснел.
— Мне кажется, что мне лучше постараться сегодня утром как следует, если я вообще хочу остаться здесь, — ответил он с усмешкой.
Урсис тоже улыбнулся.
— Ну, игра стоит свеч, — кивнул он. — Явно не дураком был тот медведь, что первым сказал:
«Первые впечатления помнятся дольше». Ты что, слышал это раньше?
— Да нет, я просто боюсь, — честно признался Брим. — Ну что ж, возможно, самое время немного помандражировать. — На дисплее показалась физиономия Бородова. — Говорят, его подняли на борт на руках!
Брим в упор посмотрел на старого медведя.
— Голсуорси? — спросил он.
— Его, — ответил Бородов. — В общем, говорят, он был хорош.
— Значит, это его я видел вчера вечером с мостика, — сказал Брим. — Я не был уверен.
Старый медведь, казалось, задумался о чем-то. Тем временем на мостике появилась София Пим, а за ней, как на буксире, брел пухленький Теада, которого она усадила на откидное сиденье у стены. Глаза последнего заметно расширились, когда он заметил Брима в кресле второго пилота.
— Ты можешь оказаться на том, что вы, люди, называете горячим местом, Вилф Анзор, — серьезно сказал Бородов. — Мы уже видали его в такой ситуации, — вмешался в разговор Урсис.
Брим улыбнулся и посмотрел на двух офицеров-инженеров. — Что вы затеваете? — спросил он.
— Ничего особенного, — объяснил Бородов с серьезной миной. — Просто мы с Николаем Януарьевичем можем сделать вид, будто машины «Свирепого» вышли из строя. Вы, люди, в них плохо разбираетесь, уж извини.
— Видишь ли, у нас многие в команде считают, что несправедливо подвергать тебя такому испытанию, Вилф, — добавил Урсис.
Брим потупил глаза, борясь со своими чувствами. Он как-то не привык к имперским офицерам, которым не все равно, жив он или мертв. В конце концов он покачал головой, посмотрев сначала на одного, потом на другого.
— Спасибо, — тихо ответил он. — Спасибо вам обоим. Но рано или поздно мне все равно придется пройти через это — так что сегодняшний день ничуть не хуже любого другого.
— Ты принял отважное решение, Вилф, — заметил Бородов. — Так или иначе, менять его уже поздно, — перебил Урсис, глядя на вход. — Вон идет Голсуорси. — И не говоря больше ни слова, содескийцы оборвали связь.
Проходя между пультами, лейтенант Имперского Флота Боспор П. Голсуорси имел настолько уверенный в себе вид, что отдельные детали его внешности не могли испортить общего впечатления. Его лицо казалось высеченным из камня, хотя даже кустистые брови не могли скрыть несколько покрасневших глаз, светившихся тем не менее холодным умом. У него были коротко остриженные волосы и слегка отвислые щеки, смуглое лицо и тонкие губы. Рост он имел более или менее средний, а его мундир — в общем-то чистый и выглаженный — все же сохранил почти незаметные следы грязи. Подойдя к пульту управления, он небрежно кинул куртку в сторону, а сам уселся в кресло. Брим, не двигаясь, следил за ним уголком глаза.
— Мистер Водитель, — произнес Голсуорси.
— Доброе утро, лейтенант Голсу…
— Я хочу проверить все контрольные системы, — перебил его Голсуорси. — Альтиметры?
— Проверены, — доложил Водитель. — Настроены и перепроверены.
— Готовность двигателей?
— Проверено: готовность сто процентов. — Гравиметры?
— Проверено: сорок четыре, пятьсот Go и Gh.
— Что это ты заладил свое чертово «проверено»? — взорвался Голсуорси.
— Проверка систем уже проведена, лейтенант, — ответил Водитель. — Мы готовы к запуску генераторов. — Кто это, черт бы его подрал, проводил проверку?
— Лейтенант Брим, сэр.
— Брим? Что еще за Брим?
— Младший лейтенант Вилф Брим, — ответил Водитель, — в кресле второго пилота.
— Стартовые частоты девяносто два.
— Один тридцать восемь, один пятьдесят один, — перебил его Голсуорси. — И брось это свое «проверено».
— Один шестьдесят девять пять, — ответил Водитель.
— Четыре восемь ноль четыре?
