Джошуа вгляделся в проекцию, позволяя мутному свечению лазерных лучей сложиться в изображение. Перед ним закружилась планета, чья география была ему прекрасно знакома — ни континентов, ни океанов, сплошь узкие, извилистые моря и острова среднего размера. Половину островов закрывали пласты сияюще-алых туч, сосредоточиваясь преимущественно в тропических областях — впрочем, на этой планете слово «тропический» оставалось достаточно условным термином.
— Фрегат конфедеративного флота «Левек» подтвердил, что все населенные острова Норфолка покрыты облаками дисфункции реальности, — говорил комментатор. — Контакт с поверхностью утерян, и следует предположить, что большая часть населения, если не все, была одержана. Норфолк — пасторальная планета, и местному правительству принадлежало лишь несколько челноков. Поэтому не предпринималось никаких попыток эвакуировать хотя бы часть населения на корабли эскадры, прежде чем пала столица, город Норвич. Из штаба конфедеративного флота на Трафальгаре сообщают, что «Левек» останется на орбите, чтобы наблюдать за развитием ситуации, однако активные боевые действия пока не планируются. Таким образом, число захваченных одержимыми планет дошло уже до семи.
— Господи, там же Луиза! — Проецируемое изображение разбилось, когда Джошуа отвернулся. Ему вспомнилась Луиза, бегущая по зеленым всхолмьям в своем нелепом платьице, хохочущая над ним через плечо. И Женевьева, эта вредная девчонка, которая умеет только дуться или смеяться. И Марджори, и Грант (ему придется хуже всех, он будет сопротивляться до последнего), и Кеннет, и даже тот приемщик из «Дрейтонс Импорт». — Боже, нет!
«Я должен был быть там. Я бы ее вытащил».
— Джошуа? — озабоченно произнес Дахиби. — Ты в порядке?
— Угу. Ты слышал про Норфолк?
— Да.
— Она там, Дахиби. Я ее там бросил.
— Кого?
— Луизу.
— Ты ее не бросил, Джошуа. Там ее дом, ее место.
— Ага. — Нейросеть Джошуа уже прокладывала курс от Нарока к Норфолку, а он и не помнил, когда запрашивал его.
— Пойдем, капитан, — проговорил Дахиби. — Мы получили то, за чем прилетели. Пошли.
Джошуа снова обернулся к женщине в алом. Та тоже смотрела в проектор, лазерные лучи чертили на ее эбеновых щеках абстрактные разводы. Губы ее изогнула восторженная улыбка.
Джошуа ненавидел ее, ее неуязвимость, ее надменную самоуверенность. Словно царица демонов явилась глумиться над ним. Дахиби стиснул его пальцы.
— Хорошо. Идем.
— Ну вот мы и дома, — с театральным вздохом сообщила Лорен, обращаясь к Скиббоу. — Хотя задерживаться здесь все равно нельзя. Чтобы нас отыскать, они всю Гайану перероют.
Квартира располагалась на самом высоком уровне жилого комплекса биосферы, где тяготение составляло лишь восемьдесят процентов стандарта. Скорее всего, пентхауз какого-нибудь аристократа, обставленный темной активно-контурной мебелью и весь перегороженный шелковыми ширмами ручной росписи. На каждом столике и полочке непременно валялась старинная безделушка.
Джеральду подобная обстановка после всех событий сегодняшнего дня показалась несколько странной.
— Это ты создаешь?
Когда они жили в аркологе, Лорен вечно изводила его за то, что он не мог выбить им квартиру «пошикарней». Одержимая грустно улыбнулась и покачала головой.
— Нет. У меня на такой кич воображения не хватило бы. Это квартира Поу Мок.
— Женщины, которую ты одерживаешь? Рыжей?
— Ну да. — Лорен с улыбкой шагнула к нему. Джеральд напрягся, хотя ей и не обязательно было замечать это — мысли его были полны смятения и страха.
— Хорошо, Джеральд. Я не стану тебя касаться. Садись. Нам надо поговорить. В этот раз — поговорить. Ты больше не скажешь мне, что ты решил за нас всех ради нашего же блага.
Джеральд скривился. Каждое ее слово, каждый жест пробуждали воспоминания. Неотредактированное прошлое становилось проклятием всей его жизни.
— Как ты здесь оказалась? — спросил он. — Что с тобой стало, Лорен?
— Ты же видел ферму. И что делал с нами этот ублюдок Декстер и его иветы. — Она побледнела. — И с Паулой.
— Я… видел.
— Я пыталась, Джеральд. Я сопротивлялась, честно. Но все случилось так быстро… Они были просто звери. Декстер убил одного из своих только за то, что мальчишка не мог угнаться за остальными. У меня сил не хватило удержаться.
— А меня не было с вами.
— Они и тебя убили бы.
— По крайней мере…
— Нет, Джеральд. Ты умер бы зря. Я рада, что ты сбежал. Так ты сможешь помочь Мэри.
— Как?
— Одержимых можно победить. По крайней мере по отдельности. Если брать их всех вместе — не уверена. Но с этим пусть другие разбираются — правительства планет, Конфедерация. А нам с тобой надо спасти дочь, позволить ей прожить собственную жизнь. За нас этого никто не сделает.
— Как? — вскричал он.
— Как освободили тебя. Ноль-тау. Мы должны поместить ее в ноль-тау. Одержимые не могут этого перенести.
— Почему?
— Потому что мы все время находимся в сознании. Ноль-тау останавливает обычные волновые функции, но наши души остаются связаны с бездной, и мы ощущаем течение времени. Но только его! Это предел сенсорной депривации, намного хуже, чем в бездне — там погибшие души могут хотя бы питаться чужими воспоминаниями и отчасти воспринимать реальный мир.
— Так вот почему… — пробормотал Джеральд. — Я знал, что Кингсфорд Гарриган боится…
— Одни держатся дольше, другие — меньше, это зависит от силы воли. Но в конце концов все покидают одержанные тела.
— Значит, есть надежда.
— Для Мэри — да. Мы можем спасти ее.
— Чтобы она смогла умереть.
— Все умирают, Джеральд.
— И страдают в бездне.
— Не уверена. Если бы не ты и Мэри, я не осталась бы с прочими душами.
— Не понимаю!
Лорен беспомощно улыбнулась.
— Я волновалась за вас, Джеральд. Хотела быть уверена, что у вас все в порядке. Поэтому и осталась.
— Да, но… куда еще ты могла попасть?
— Не уверена, что это осмысленный вопрос. Бездна — странное место, в ней нет пространства в нашем понимании.
— Но тогда как ты могла попасть в другое место?
— Не место… — Она всплеснула руками, пытаясь подобрать слова. — Я просто была бы не в той части бездны, что остальные.
— Но ты говоришь, что там нет пространства!
— Нет.
— Так как…
— Я не буду делать вид, что понимаю, Джеральд. Но погибшие души можно оставить позади. Бездна — это не обязательно место вечных мучений.
Джеральд смотрел на ковер цвета семги. Ему было стыдно, что он не может взглянуть на собственную жену.
