– Разве не логично связать судьбу лифта с целями терраформирования? – Он говорил так, словно обращался не только к ней, а к целой аудитории. – Провод можно было привязать и к довольно холодной планете.
Это был обычный Сакс, даже чересчур обычный, но затем он, должно быть, заметил, что говорил по видеосвязи. Он по-совиному уставился в маленькую камеру своей консоли и сказал:
– Слушай, Энн, мы можем ухватить историю за руку и сломать ее… свершить ее. Начать все сначала.
Ее старый Сакс никогда бы такого не сказал. Не стал бы болтать попусту, явно помутившись рассудком. Не стал бы упрашивать и выглядеть так, словно не находит себе места. Такой Сакс был для нее на редкость пугающим зрелищем.
– Они любят тебя, Энн. И это может нас спасти. Чувственные истории – это правдивые истории. Грань между желанием и отверженностью… приверженностью. Ты… воплощение определенных ценностей… для местных. Ты не можешь от этого уйти. Ты должна это использовать. Я сделал это в Да Винчи, и оно оправдало себя… помогло. Теперь твоя очередь. Ты должна. Должна, Энн… только в этот единственный раз ты должна присоединиться ко всем нам. Быть заодно или быть врозь? Используй свое важнейшее достоинство.
Слышать такое от Саксифрейджа Расселла было крайне странно. Но затем он снова переключился, словно попытавшись взять себя в руки.
– …Логический порядок служит для того, чтобы установить некоторое уравновешивание противоборствующих сторон. – Это опять был старый Сакс.
Затем ее браслет издал сигнал, она отключила Сакса и ответила на входящий звонок. На шифрованной частоте Красных был Питер – и с таким угрюмым лицом, какого ей еще не приходилось видеть.
– Энн! – Он пристально глядел на свое запястье. – Слышишь, мам, я хочу, чтобы ты остановила этих людей!
– Не мамкай, – оборвала она. – Я пытаюсь. Ты можешь мне сказать, где они находятся?
– Разумеется, могу. Они только что прорвались в шатер Арсия-вью. И едут дальше… похоже, они хотят подойти к Гнезду с юга. – Он с хмурым видом получил сообщение от кого-то за пределами кадра. – Точно, – он снова повернулся к ней. – Энн, можно я соединю тебя с Хастингсом с Кларка? Если ты скажешь ему, что пытаешься остановить атаки Красных, он, может быть, поверит, что это лишь кучка экстремистов, и не станет вмешиваться. Он хочет сделать то, что должен, чтобы оставить провод невредимым, и, боюсь, вот-вот убьет нас всех.
– Я поговорю с ним.
И вот он появился – с лицом из глубокого прошлого или, как сказала бы Энн, из потерянного времени, но тем не менее она вспомнила его в одно мгновение. Человек с тонкими чертами лица, раздраженный, сердитый, готовый вот-вот перейти на крик. Кому еще пришлось бы выдержать такое давление на протяжении последней сотни лет? Да никому. А сейчас прошлое будто возвращалось снова.
– Я Энн Клейборн, – сказала она и, когда его лицо скривилось еще сильнее, добавила: – Я хочу, чтобы вы знали: бои, которые идут сейчас, не поддерживаются политикой партии Красных. – Сказав это, она ощутила, как у нее сжался живот и к горлу подступила тошнота. Но она продолжила: – Это дело рук отколовшейся группы, ка-кадзе. Тех самых, кто прорвал дайку в Берроузе. Мы стараемся их остановить и, надеюсь, остановим к концу дня.
Это был ужаснейший поток лжи! Ей казалось, будто пришел Фрэнк Чалмерс и стал говорить за нее. Не в силах вынести вкуса этих слов на губах, она оборвала связь, прежде чем собственное лицо выдало ее, произнесшую тошнотворную ложь. Хастингс исчез, не проронив ни слова, и его сменил Питер, который не знал, что она вернулась на связь. Она могла его слышать, но его наручная консоль была направлена к стене:
– Если они не остановятся сами, нам придется сделать это за них. Или это сделает Временное Правительство, и все полетит к чертям. Подготовь все для контратаки, я сам дам команду.
– Питер! – воскликнула Энн.
Картинка в маленьком окошке сменилась, и она увидела его лицо.
– Ты разбираешься с Хастингсом, – выдавила она, с трудом глядя на него, настоящего изменника, – а я займусь Касэем.
Арсия-вью была самым южным шатром, и сейчас ее наполнял дым, вьющийся в виде аморфных линий, по которым можно было понять схему его вентиляции. Повсюду слышался сигнал тревоги, громкий во все еще разреженном воздухе, а на зеленой траве улиц валялись осколки прозрачного пластика, из которого был сделан каркас. Энн споткнулась о тело, свернувшееся, точно как одно из тех, что застыли под пеплом в Помпеях. Арсия-вью была узкой, но протяженной, и Энн слабо понимала, куда нужно идти. Ориентируясь по свисту взлетающих ракет, она направлялась на восток, к Гнезду, что притягивало к себе все безумие – словно монополь, выпускающий на них заряд с потерявшей разум Земли.
Возможно, так и было задумано: защитная система провода, похоже, могла справиться с легкими ракетами Красных, но если атакующие полностью зачистят Шеффилд и Гнездо, то ВП ООН окажется некуда спускаться и будет уже все равно, останется ли провод висеть в небе или нет. Ровно такой же план они применили в Берроузе.
Но это был плохой план. Берроуз находился в низине и имел атмосферу, при которой люди могли жить и снаружи – пусть и недолгое время. Шеффилд же располагался высоко, то есть они вернулись назад в прошлое, в 61-й год, когда разрушенный шатер означал конец всем, кто попадет под воздействие природных условий. В то же время бо́льшая часть Шеффилда лежала под землей, в многочисленных этажах внутри стен кальдеры. Основная часть населения, без сомнения, отступила именно туда, и, если бы боевые действия распространились на тот район, это стало бы сущим кошмаром. Но вверху, на поверхности, где могли идти бои, люди были уязвимы перед огнем, исходящим сверху от провода. Нет, возможно, все не так. Она не могла увидеть, что там происходило. Возле Гнезда гремели взрывы, по внутренней связи слышались помехи, а когда приемник вылавливал обрывки кодированных частот, повторялись отдельные слова: «…взять Арсия-вьшшш…», «Нам нужен компьютер, но я бы сказал, что по оси “X” три-два-два, по оси “Y” – восемьшшш…»
Затем, должно быть, еще один залп ракет ударил по проводу – Энн увидела, как в небе, не издав ни звука, выросла яркая линия света. А после обрушился дождь крупных черных обломков – прямо на шатры, прорывая невидимые ткани, разбиваясь о невидимые каркасы и, наконец, пролетая последнюю часть расстояния, падали на здания, словно поломанная техника, ударяясь громко, несмотря на разреженный воздух и преграду из шатров, отчего под ногами дрожала земля. Это продолжалось несколько минут, и обломки разлетались все дальше и дальше, и в любую секунду этого времени ее могло убить. Но она лишь стояла и смотрела в темное небо, дожидаясь, пока это кончится.
Вскоре падение прекратилось. Энн снова смогла дышать. Она попыталась связаться с Питером по шифрованной частоте Красных, но услышала лишь помехи. Но вот, уже убавляя громкость в своих наушниках, уловила несколько искаженных полуфраз – Питер рассказывал о движениях Красных Зеленым или даже людям из ВП ООН. Тем, кто мог запустить с защитных систем космического провода ракеты прямо в восставших. Да, это был голос Питера, пусть и прерываемый помехами. Он объявлял им цели. Но затем голос сына пропал, и остался лишь шум.
Быстрые вспышки света у основания лифта сменяли черный цвет нижней части провода на серебряный, а затем снова на черный. Вся сигнализация в Арсия-вью начала звенеть либо завывать. Дым понесся к восточному краю шатра. Энн вышла на аллею, соединявшую его север и юг, и прислонилась к восточной стене здания, чуть ли не вжавшись в бетон. С аллеи ничего не было видно. Лишь слышались взрывы, грохот, ветер. А затем наступила тишина, будто все вокруг замерло.
Она поднялась и побрела дальше по шатру. Куда идти, когда убивают людей? Искать друзей, если это возможно. Если знаешь, кого считать своими друзьями.
Она взяла себя в руки и продолжила искать людей Касэя, отправилась туда, куда ей указал Дао, попыталась продумать, куда они пошли бы дальше. Они могли покинуть город, но, будучи внутри, могли попытаться захватить следующий шатер к востоку, идти от одного шатра к другому, декомпрессировать их, взять силой все, что располагались ниже, продвигаясь дальше таким же образом. Она со всех ног бежала по улице, параллельной стене шатра. Она была в хорошей форме, но, как ни странно, ей не удавалось перевести дух, и внутренняя сторона ее костюма пропиталась потом. Улица была пуста, стояла пугающая тишина, и едва верилось в то, что она, Энн, находится в самой гуще сражения, и совсем не верилось, что здесь можно найти тех, кого она искала.
Однако они оказались там. Впереди нее, на улицах, ограничивающих один из треугольных парков, возникли фигуры в шлемах и костюмах, с автоматами и переносными ракетными установками. Они палили по невидимому противнику, засевшему в облицованном кремнем здании. На плечах у них виднелись красные круги. Красные…
