– Итак, что бы с нами ни творилось, – произнес Редвинг, – положение ухудшается.
Ответов не последовало.
Потом Клифф осторожно протянул:
– Бет прекрасна и как инженер, и как пилот.
Не успели эти слова сорваться с его губ, а он уже осознал, что выдает себя. Майра улыбнулась, но промолчала. Бет прекрасна. И, разумеется, она много лет «ассоциирована» с Клиффом, как предписывала выражаться современная политкорректность.
Редвинг, однако, позволил себе задержать на лице недолгую – несколько секунд – усмешку.
– Хорошо, давайте-ка разогреем девчонку.
Они приступили к оживлению Бет. Протоколы предписывали действовать однозначно, но для каждой ситуации есть варианты. Пока ее расхолаживали, прошло еще два дня – в бесплодных попытках решить проблему замедления. Корабль мчался вперед, рассекая молекулярные облачка и, все чаще, одиночные плазменные метелки.
– Это от той плазменной струи, которую мы наблюдаем, – сказал Абдус. – Скоро станет погорячее.
В скором времени ионоточнику понадобится навигатор, а данных для него пока еще недостаточно. Искусственные интеллекты, неустанно следившие за равновесием полевой структуры, превосходили людей в том, что касалось сбора топлива в магнитные ловушки и корректировок скорости реакции, но компетенция их оставалась навязчиво-узкой. ИИ трудились, как только могли, строили гипотезы и давали оценки, основанные на десятилетиях летного опыта, пытались докопаться до причин, однако сменить пластинку им было не под силу.
– У нас в машинном отсеке одни саванты, – заметила Майра.
Клифф задумался, а шутит ли она.
– Надо принять решение, – настаивал Абдус. – Так или нет?
– Это я должен принять решение, – уточнил Редвинг, сплел пальцы в клетку и уставился в нее. Он осунулся, побледнел, и не только вследствие постгибернационных процедур. Они все очень мало спали.
– Может, это знак свыше? – отозвался Клифф.
Редвинг покосился на него.
– У тебя всегда такое странное чувство юмора…
Они не слишком ладили на общих летучках команды и офицерского состава. Редвинг стремился интегрировать ученых в команду корабля, сделав их частью своей цепочки командования, а Клифф и остальные ему противились. У научного персонала была собственная, не столь жесткая командная структура, и лишь на вершине этой иерархии ученые пересекались с Редвингом. Собственно, из всех бодрствующих офицеров по науке у Клиффа был наивысший ранг. Разумеется, все эти протокольные детали отрабатывались десятилетия назад – нет, напомнил он себе, столетия назад, – но в его личной памяти они все еще оставались свежи.
Он попробовал перейти на теплый, доверительно-урезонивающий тон.
– Если бы мы не стали терять скорость, то и этой штуковины бы не заметили. Да мы бы даже вокруг этой звезды – как ее назвать, может, Викрамасингх? С общей честью открытия… – не получили бы шанса облететь.
Все вежливо заулыбались. Надо было немножко сбросить пар. От межзвездного предпринимательства никто на борту и гроша ломаного не наживет…
– Но теперь, замедлившись, мы могли бы позволить себе точечную коррекцию скорости. И присмотреться к этой штуке внимательнее.
Редвинг и Викрамасингхи смотрели на него без всякого выражения.
– Это искусственный объект, – осторожно продолжил Клифф. – Возможно, нам удастся…
– Разжиться помощью? – скептически скривил губы Редвинг. – Согласен, объект весьма странный, но в наши задачи не входит исследование пролетающих мимо объектов и явлений. Мы направляемся на Глорию, не так ли?
Клифф уже два дня обдумывал ответ на этот вопрос. Он протянул вперед руки, словно предлагая побиться об заклад, и свел их.
– Возможно, нам удастся совместить обе задачи.
Лицо Редвинга уже сложилось было в знакомую земную покровительственно-уверенную маску. Затем это выражение сменилось озадаченностью. Словно помимо воли, он спросил:
– Как так?
– Предположим, что у нас получится использовать плазменную струю от звезды. Мы уже влетаем в приструевую область. Плюмаж ведь богат водородом, разве нет? – Он мотнул головой в сторону Абдуса и Майры: – Причем степень ионизации этого водорода куда выше, чем у обыкновенного межзвездного газа, облака которого мы пересекаем все эти десятилетия, накапливая топливо в магнитных воронках и создавая выбросом тягу. Для ионного прямоточного движка – самое то. Давайте попробуем пришпорить нашу лошадку.
Клифф считал удары сердца: раз, два… Давай же, будь проще.
– Эта струя исходит точно из донышка объекта. Я предлагаю подняться по ней.
– Абдус, а разве скорость струи не релятивистская? – спросил Редвинг. – Притом в неверном для нас направлении? Она же замедлит корабль.
А что, если Редвинг прав? Майра тоже кивала.
– А вдруг получится? – только и сказал обессилевший Клифф.
– У меня голова раскалывается, – ответил Редвинг, – а тебе все неймется.
– Если мы и дальше собираемся лететь на имеющихся запасах, на Глорию прибудут одни мертвецы. Если нам не хватит топлива, мы все равно вынуждены будем остановиться для дозаправки. Так давайте остановимся здесь и сейчас. Выйдем на орбиту Викрамасингх. Установим Контакт с местными.
Они уставились на него, и Клифф разыграл решающую карту.
– Мы обгоняем звезду. С каждым часом сменить курс становится труднее.
Глаза Майры расширились, на миг остекленели – она ведь тоже об этом думала? – и она кивнула.
Редвинга нелегко было переубедить. Он скривил губы, возвел глаза к низкому крапчатому потолку из углеволокна, процедил:
– Приступим к расчетам.
На расчеты ушел целый день.
Пока остальные корпели у экранов и чертыхались, Клифф наблюдал, как оживает Бет: выплывает из тьмы и холода ему на руки. Он отвоевал себе право растирать ее бедные ножки, массировать кожу лосьонами и мазями, отгонять испуг, мелькавший на ее лице, когда она выныривала из беспамятного сна длиной в десятилетия. Он смотрел, как прекрасное лицо ее оживает, наливается красками, как трепещущим гало раскидываются вокруг головы рыжие волосы. Она скрывала от него неуверенность во всей этой затее (безуспешно), а теперь ее снова обуял страх. Глаза судорожно трепетали в глазницах, по щекам пробегал тик, но вскоре затуманенный взор сфокусировался, она прищурилась, выцепила парящее под керамопластовыми небесами лицо Клиффа, просияла, удивилась, улыбнулась.
– Я… холодно…
– Не говори. Дыши. Все в порядке.
Он лгал.
– Если ты тут… все… так…
Она не послушалась, потянулась к нему, болезненно поморщилась от усилия.
Ему показалось, что на борту восходит солнце.
3
Бет Марбл чувствовала, как жизнь вливается в нее теплой мутной струйкой. Все страхи, задержавшиеся в ней на десятки лет с момента, когда седативное средство охватило сознание и увлекло во мглу, рассеялись при виде Клиффа. Он здесь! Он не изменился. У нас получилось! Мы на Глории!
Несколько минут субъективного времени назад ее обуревала паника. Быть может, это последнее, что я вижу в жизни.
Адреналиновый колокол гремел в ее ушах.
А я-то думала, что готова, я была так в себе уверена…
Она улыбнулась при этом воспоминании о прежней своей личности и старательно отстранила его.
Какая там у нее водилась мантра в универе?
Будь здесь и сейчас.
Клифф заговорил теплым, уверенным голосом:
– …Все в порядке.
Она прокаркала в ответ:
– Если ты тут… все… так…
Она испытывала восхитительное ощущение, когда его руки касались ее тела. Подчинялась шепоткам приказов. Ляг. Выпей. Расслабься. Вдохни… холодный, пахнущий металлом воздух. По тканям распространялось тепло. Ее тело дергалось, извивалось, кровь разгонялась в жилах, текла с давно позабытой клетками скоростью, органы чувств пробуждались, все нервы пронизывала приятная боль.
Ха, а мне это начинает нравиться.
Затем она услышала ревущий клекот корабля.
