— Ха! — фыркнула геолог. — На том и был расчет!
— Поражена — значит, опасна для жизни! И любое разумное — и даже неразумное, а просто живое существо старается в первую очередь уйти от опасности, следуя логике или инстинкту самосохранения, не важно. Но уйти… если успеет и если есть, куда уходить. Я допускаю, что за четыреста лет тут многое могло измениться — на месте посадки корабля вполне мог вырасти лес, если почва за века очистилась от заражения естественным путем. И в этот лес могли прийти… его обитатели, которые построили эту хижину!
— Тогда мы тем более должны взять пробу, чтоб убедиться в правильности вашей гипотезы, имирес Чех, — возразила Нонна Понго. — Зараженный слой или следы заражения должны находиться на глубине минимум в метр… при условии, что тут действуют те же законы почвообразования, что и на других планетах!
— Ладно, — подумав, согласилась Ната. — Но сначала надо исследовать его внутренности…
— Слышали? Убрать ветки! — приказал Георг.
Ната не успела возмутиться — двое солдат шагнули вперед, распихивая и растаскивая ветки в стороны, чтобы добраться до голой земли. Но едва они подняли верхние, обнажив то, что было «полом» хижины, как один из них замер, углядев что-то внутри.
— Смотрите!
— Что? — Ната ринулась головой вперед. Сама откинула в сторону последние мешавшиеся ветки…
… и опустилась на колени, пораженная увиденным.
— С ума сойти…
— Что там? Что? — все поспешили к ней, торопясь и разбрасывая последние ветки. Кто-то пихнул все еще торчащие в середине опорные стволы, и они рухнули, едва не придавив находку.
— Все назад! — взвизгнула Ната. — Вы тут все затопчите!
— Что — «все»? — шагнула вперед имирес Понго.
— Следы!
Стоя на коленях, она сама принялась очищать «пол хижины», убирая последние веточки, стараясь при этом двигаться так, чтобы ничего не сместить. Это напоминало игру в бирюльки — снять верхний слой так, чтобы не задеть нижний, и, желательно, чтобы при этом не нарушалась общая картина.
Солдаты помогали ей, поднимая и оттаскивая те ветки, на которые она указывала — эту потянуть назад, а вон ту просто поднять и переложить куда подальше… нет, не эту, эту вообще не трогать, иначе…
Постепенно «пол» очистился. Вернее, открылся человеческим взорам.
— Кухонная куча, — прошептала Ната, — подумать только… Все как настоящее…
— Оно и есть настоящее! — скривилась имирес Понго.
— Вы не понимаете! До этого находили только остатки… при раскопках. Большая часть отбросов успевала разложиться, просто пропасть… за тысячи-то лет! А тут… Тут им максимум год-полтора… Объедки… экскременты…
— Где жрали, там и срали, — высказался кто-то.
— Не обязательно. Процесс дефекации обычно… интимный, — заспорила Ната. — Люди бы убрались в сторону. Или… или это и есть их… м-м… отхожее место. Даже животные не спят там, где… опорожняются. Это может выдать их хищникам. Кроме гигиены и безопасности, экскременты обычно… м-м…
— Воняют, — кивнул Георг. — А вы до сих пор уверены, что речь идет о людях? Может быть, это логово какого-нибудь хищника, которому нет нужды прятаться от врагов?
Ната огляделась. В чем-то лейтенант Ортс был прав. Тут было столько костей…
Она не сразу поняла, чем так заинтересовала ее выбеленная и частично обглоданная кость. А когда до нее дошло, мысленно не только обругала себя последними словами, но и даже с позором уволила из института, отправив туалеты мыть. Антрополог, мать ее! Смотрит на черепную коробку и не узнает!
— Кости! — сказала она, протягивая руку к жуткой находке. — Соберите кости!.. Нет, погодите! Надо сперва сфотографировать. И ничего не трогать… и вообще вызвать профессора Словиша.
— Почему?
— Это, — Ната осторожно взяла в руки кость, повернула так, чтобы всем было понятно, что она имеет в виду, — крышка черепной коробки. Верхняя часть! Вот тут, видите, — перевернула вверх тормашками, как миску, — даже остались следы. Здесь помещался мозг! А вот это, — она коснулась ладонью нескольких косточек, — остатки височных костей и лицевой части. Где-то тут должна быть нижняя челюсть! Шаг назад! — крикнула она Георгу, который уже придвинулся ближе. — Вы стоите на зубе!
— На чем?
— Зуб! Коренной зуб… Черт, да их тут полно!
Озираясь по сторонам, она поднялась на ноги. Среди опавшей с увядших веток листвы и мелкого мусора тут и там виднелись кости. Самые мелкие были прикрыты листочками, поэтому ничего удивительного, что она не сразу их разглядела. Да и не ждала, если честно. Но это как трехмерная головоломка — смотришь на картину и видишь только бесконечную путаницу линий. Но потом глаз цепляет какую-то мелкую деталь, угол зрения немного смещается — и вот сквозь абстрактный рисунок проступает чей-то силуэт. Увидев и узнав черепную коробку, Ната уже безошибочно выхватывала взором то одну кость, то другую и даже, кажется, могла навскидку сказать, что тут могут быть скелеты по меньшей мере пяти или шести крупных животных разного вида. Не считая того, чей череп она по-прежнему крепко держала в руках.
Череп человека.
— Вы уверены, имирес Чех? — Нонна Понго потянулась посмотреть находку. — Какой ужас?
— Уверена ли я, что это череп гуманоида? — нервно усмехнулась та. — Скажите, вы можете отличить кварц от полевого шпата?
Лицо темнокожей женщины стало сливово-бурым:
— Разумеется!
— Вот и я легко могу отличить череп любого крупного млекопитающего от черепа гуманоида. И даже отличу череп человека от черепа обезьяны. А что до всяких неандертальцев, австралопитеков и прочих гоминидов, то…
— Хорошо. Тогда чей это череп?
Ната повертела находку в руках. Надо было, конечно, надеть перчатки, и профессор Словиш выскажет ей пару резких слов за такое пренебрежение правилами, но было поздно.
— Это гоминид, — сказала она. — Судя по высоте крышки, а также следам на внутренней ее части, это разумный гоминид. Объем мозга с точностью до миллиметра я определить сейчас не могу, но навскидку… да, это разумное существо. Судя по состоянию швов между костями, это взрослый экземпляр. Не ребенок, хотя размер черепа позволяет предположить, что мы имеем дело с кем-то невысокого роста. Могу предположить, что в нем не более полутора метров, а может быть, и меньше. Надо собрать остальной скелет и лицевую часть, чтобы я могла сказать точнее.
— Хорошо, — Георг наклонился, подхватил какую-то косточку и протянул ей. — А вот это что?
— Позвонок, — определила Ната. — Но это не позвонок гоминида. Тут кости нескольких животных, которые были съедены обитателем этой хижины.
— Обитателем или обитателями?
— Трудно сказать, — она огляделась. — Судя по состоянию веток, по тому, как высохли листья на одних и завяли на других… это жилище не могло просуществовать долго. От силы, несколько недель. Максимум, пару месяцев. В Африке кочевники строили такие жилища, используя сухой тростник, солому и сушняк, наваливая на крышу широкие листья. Такие хижины дольше держатся — два-три года, а то и больше. А хижина из зеленых веток, как правило, недолговечна. Шимпанзе, например, каждый день строят новое гнездо, используя зеленые ветки и лианы…
— Шимпанзе? Это кто? — поинтересовалась имирес Понго, которая так и топталась рядом, обнявшись со штативом.
— Человекообразные обезьяны. Относятся к высшим приматам, — объяснила Ната. — Генетически ближе всех к человеку. Отличаются на какой-то процент…Некоторые невежественные люди даже считают, что человек произошел от шимпанзе…хотя это неверно. Разум шимпанзе сравнивают с разумом ребенка шести-семи лет. Шимпанзе можно научить пользоваться столовыми приборами, горшком, носить одежду… хотя они не понимают, для чего она нужна… ухаживать за больными, например, кормить с ложечки и подавать попить… они могут даже освоить язык глухонемых… но на уровне дошкольника… Я поняла, — она в упор посмотрела на геолога, — вы думаете, что это построили… животные?
Та кивнула, и Георг в душе с нею согласился. Животные. Дикие животные. Эти… как их… высшие приматы, от которых якобы произошли люди. Но это не люди. Еще не люди. Или совсем не люди, если речь идет о местных видах.
