— Один из шпиков департамента, по совместительству мой куратор, передал мне схему расположения камер внутреннего контроля школы. Тогда я не знал, что они меня всего лишь подставили, собирали материал для грядущего закрытия школ, принимал эту игру за чистую монету, а действия куратора — за происки в стремлении получить директорское кресло. Но схему я получил, и вскоре испытал ее на неком сеньоре Рубини, подручном Бенито Кампоса, выбив тому переносицу в одной из «мертвых зон».
— Тебе переносицу не выбили, — парировала она. — И нос не сломали.
Я усмехнулся.
— Согласен, накладка. Вероятно, «слив» был не полный, информацию для девочек слегка подкорректировали. У них же свои цели, не те, что стояли передо мной в то время.
— Ты так уверен, что это был имен «слив»? — недоверчиво хмыкнула беловолосая.
Я кивнул.
— Да. Потому, что на следующий день после носа в «мертвой зоне» отморозки Бенито Викторовича приготовили мне сюрприз в столовой. Когда я шел, один из них облил меня соусом и супом со своего подноса, сделав вид, что споткнулся. Я уделал его тогда, и еще одного, но охране пришлось применять шокеры. Скажешь, ты не знала и этого?
Мишель вновь отрицательно покачала головой.
— Я же говорю, не вдавалась в такие подробности. Про фонтан — да, изучала внимательно, а остальное…
Я понимал ее. Когда хорошо знакомые тебе люди, с которыми вы вроде как на одной стороне фронта, проворачивают такое, даже не ставя в известность…
— В моем случае вновь расхождение: хоть меня и облили, но противница оказалась сильнее, и отхватил в итоге я, а не она, — продолжил я. — Но это ничего не меняет — déjà vu возникло. Теперь по логике должен быть следующий шаг, и я понятия не имею, где они возьмут на территории корпуса фонтан.
Мишель весело рассмеялась.
— Да уж, в логике тебе не откажешь!
Помолчали.
— А серьезно, — продолжил я, — Толстый с бригадой пытался тогда меня убить. Я сам полез в фонтан, это была моя инициатива, они же просто хотели выбить из меня мозги. Вероятно, следующий шаг Гарсия будет подстрекательство их к моему силовому устранению. Тебе не кажется?
— Все-таки думаешь, Гарсия? — переспросила она, но я видел, что она и сама так считает — вопрос задан для порядка. Кивнул.
— И я понятия не имею, как решить «проблему 44», — вырвалось вдруг у нее. — Не смотри так, действительно не знаю. Ты уже понял, это не я — для меня слишком сложно. Мне приказали остерегать тебя от силовых решений, намекать, чтобы ты включал мозги, и всё. Даже примерных путей я не знаю.
— Спросить у Гарсия? — Я усмехнулся. Она отрицательно покачала головой.
— Елена — палач. Исполнитель. Она знает только то, что ей нужно. Возможно, поболее меня, но это партия Леи.
— …Либо Сирены, — оговорилась она. — Сирена тоже мастер постановок, возможно, Лея ей приказала, и та изговляется. Ты же встречался с нею, что думаешь по этому поводу?
Я отрицательно покачал головой.
— Не знаю. Не понял. Я не смог ее прочесть.
Смешок.
— Ну, в этом она мастерица! В свое время специальные тренинги изучала, по самоконтролю. Кстати, и тебе рекомендую, как будет время, попозже…
О том, что «попозже» может не настать, я старался не думать.
— Мишель, зачем это тебе? — потянул я ее на откровенность. Если она и дальше хочет эксплуатировать образ «доброй тетушки», должна пролить сейчас хоть какой-то свет — не может отмалчиваться далее. — Зачем сдаешь своих? Вы же одна команда. Просто разные подразделения.
Она покачала головой, словно отгоняя наваждение.
— Для меня ты важнее, чем для них, Хуан. Они могут позволить игры с тобой, я же нет. Я не найду второго, как ты. Не дадут.
— Можно подробнее с этого места?
— Ради бога! — Белобрысая вновь откинулась на спинку кресла, доставая сигареты и свою любимую зажигалку. Подкурила, закинула ногу за ногу.
— Понимаешь, Хуан, политика в наше время — болото. Топкое болото, в котором ничего не происходит. С момента моей дурацкой выходки с адмиралтейством, с переговоров в Овьедо, ничего не изменилось. Кланы сильны, но не всемогущи. Королевская власть слаба, но достаточно могущественна, чтобы им противостоять. Сами же кланы никогда не договорятся друг с другом о совместных действиях — слишком богатая история недоверия.
Далее по персонам. Лея — трусиха. Она знает, какой ценой ей досталось это шаткое равновесие и не горит желанием его нарушать. Она боится, Хуан. Понимаешь?
Я кивнул.
— Это неправильно, ей надо было стремиться, что-то делать, или хотя бы готовить почву на будущее. Но она не готовит и никогда не готовила, все полтора десятка лет сидела на пятой точке. Да, какие-то телодвижения видны, но это показуха — на самом деле ничего кардинального в стране не меняется.
Она помолчала, подбирая слова.
— Сережа, ее так называемая опора, на самом деле такой же популист, как и она. Он делает вид, что делает что-то для страны, с кем-то борется и чего-то достигает. Ему не плевать, нет, он переживает за Венеру искренне, но в отличие от Леи не способен на что-то повлиять — ему банально не хватает веса. Он мог бы, если бы стоял за спиной достаточно сильного лидера. Той же Леи, но активной, стремящейся изменить статус-кво, например. Или даже прежней Сирены — силовика, на штыки которой однажды оперся. Но такого лидера нет.
Она смачно затянулась.
— Это неправда, Хуан, что говорят. Не Сирена в свое время пыталась захватить власть. Он. У той бы просто не хватило мозгов. Но чтобы выбить почву под ним проще было «закрыть» ее, лишив его превосходительство поддержки. Тем более, он и Лея все еще являлись мужем и женой, обязательно возникли бы последствия: слово «прецедент» для аристократии не пустой звук, Хуан.
Затяжка. К потолку ушла жирная удушающая струя дыма.
— Алисия способна что-то сделать, — задумчиво продолжила моя собеседница, — но для этого ей нужно стать королевой. А Лея этого никогда не допустит. К тому же… — Она замялась. — …Алисия — игрок. Она там, где интересно, ей важен процесс, а не результат. Ей нравится ее место, нравится держать за яйца многих высокопоставленных отморозков и аристократов, и она ни на что не променяет эту кашу. Ведь королева — иной уровень, иные проблемы, которые ей не интересны. Она солдат, Хуан, и ее решения — солдатские. Тогда, как королева должна быть генералом.
— А хороший солдат не есть даже очень плохой генерал, — поддержал я ее мысль. — И потому в стране бардак — я имею в виду ситуацию с преступностью, когда чины ДБ в открытую берут взятки у мафии…
Мишель выдавила кислую улыбку.
