Но эта женщина именно та, о которой написано, досье Мексиканца он доверял.
* * *
Когда я пришел, мать уже вся извелась. Увидев, запричитала, начала что-то высказывать.
Грязный, все еще мокрый, побитый, на несколько часов позже — что бы вы подумали на ее месте?
Спустя полчаса, на кухне, переодевшись и помывшись, я улепетывал за обе щеки ужин, рассказывая свои приключения. Мать лишь вздыхала и качала головой. По лицу видно, хотела расплакаться, как это бывает у женщин, от избытка чувств, но держалась.
— Твою школу по всем каналам показали, — наконец, выдавила она. — Массовая драка, десятки людей пострадали. Директор ваш выступал, сказал, виновные выявлены и будут наказаны. А потом ты не отвечал… Я сразу подумала, что ты где-то там, в центре событий!
Я аккуратно взял ее за руку.
— Мам, все нормально! Ничего бы со мной не случилось! Веришь мне?
Она обняла меня и все-таки разрыдалась.
«Ну вот, Шимановский, единственный человек, который тебя любит. И чем отвечаешь ты? Как бы она пережила, если бы тебя сегодня убили? Понты, да, дело благородное, но задумывался ли ты во время их приступов о близких людях? То-то, герой!»
Мне было стыдно и неловко. Но она простит меня, любого, какой ни есть, чтобы я ни натворил в жизни и что бы при этом не думал.
— Мам, я не мог иначе. Прости…
Она все поняла. И, естественно, простила.
Отставив пустую тарелку, я сел перед ней и вновь взял за руку.
— Мам, теперь дело. Не обижайся, оно очень важно, только поэтому прошу. Попробуй связаться с моими родственниками. Может быть, они могут помочь?
Мама отпрянула, испуганно глянув.
— Какими родственниками?
Совершенно не умеет врать! Хоть бы и не пыталась, что ли?
— Мам, мы взрослые люди, давай не будем. Тем родственникам, которые финансируют нас уже много лет и благодаря которым я учусь… Учился в хорошей школе. Если не хочешь — не говори про них ничего, просто свяжись. Они должны помочь — помогали же все это время?
Затем, вздохнув, добавил:
— Кроме них у меня больше никого не осталось, никаких надежд. Остается только забрать документы с волчьим билетом и идти в старую школу на районе.
Молчание.
— Пожалуйста, мам. Если надо, я пойду, погуляю, мне не сложно. И не буду подсматривать, кто они.
— Да, иди, иди… — Мать в прострации отвернулась. — Хорошо, я попробую.
Темнело. Я гулял уже третий час, но домой не торопился. Если бы мама не договорилась, или наоборот, договорилась, она бы дала знать. Значит, всё в процессе. В конце концов, это богатые люди, а значит, занятые. У них может не быть времени вот так сразу взять и приехать, или хотя бы выслушать. Скорее последнее, кто приедет на ночь глядя?
Я в любом случае не в обиде, лишь бы выслушали, хоть через десять часов. Вопрос в том, хватит ли у них влияния, чтобы помочь? Кто они вообще такие?
Но спрашивать об этом не буду. Раз мать скрывает… Это ее право, в конце-концов! Она — мать!
А если они аристократы? Настоящие, из золотой сотни? Было бы здорово, эти бы решили проблемы в два счета. Ну, встретил же я Бэль, почему и тут не может подфартить? Правда, на моих отношениях с девушкой это не повлияет, или даже повлияет в худшую сторону — я ведь не знаю, из какого они клана, может с отцом Бэль в контрах — но все равно было бы здорово.
С такими мыслями и рассуждениями я добрался до центра района.
О районе нашем можно рассказать отдельно, он заслуживает этого. Дело в том, что он проектировался как городок для военных, точнее флотских. Офицеры флота, отслужив определенное количество лет, получают служебное жилье с правом выкупа после завершения контракта. Вот для них и их семей и строили район изначально: полностью независимый, с отдельным куполом и автономными коммуникациями, своей станцией метро и отдельной хордой к виадукам. Было это давно, Альфа строилась быстро, и планировалось, что район станет чуть ли не элитным, но затем по каким-то причинам генеральное строительство повели в другом направлении, а «район космонавтов» так и остался на отшибе. Конечно, позже построили районы дальше к северу, но там сейчас вообще трущобы. Этот все же считается благополучным, хоть его рейтинг по городу невелик.
Одной из достопримечательностей района, позволяющей удерживать хоть какую-то планку, является комплекс монументов, посвященных космосу — всем людям, так или иначе внесшим вклад в его развитие. В центре находится круглая площадь-аллея, посреди которой высится большой памятник с барельефами и колонной-ракетой «Восток», основа композиции. Вокруг него, словно лучи, расходятся аллеи, переходящие затем в главные магистрали района. На каждой из них — памятник поменьше, посвященный конкретному пионеру, дающему также название аллее и улице.
Вот, например, памятнику Нейлу Армстронгу, первому лунопроходцу. Я подошел и внимательно разглядывал композицию. На мой взгляд, самая скучная из всех — но что можно ждать от гринго? Ведь это они делали статую, по заказу венерианского правительства, как и все остальные. Улица за ним так и называется, «Улица Нейла Армстронга».
А вот китайская достопримечательность, выполнена в помпезно-пропагандистском вычурном восточном стиле — памятник пионерам Марса. Три человека, держащихся за руки, и развевающийся флаг с пятью звездами в верхнем углу. Никакого намека на историчность момента, лишь символика. Их улица не отражает имена, называется скупо и лаконично: «Улица пионеров Марса». Желтые, с присущими им традициями коллективизма, в свое время не стали делить свой экипаж и считать, чья именно нога ступила на красный грунт первой, а занесли в анналы истории сразу всех, но власти Альфы, проектируя район, сочли, что перечислять троих долго, и назвали улицу так.
С противоположной стороны расположен, пожалуй, самый роскошный памятник. Энрике Фернандес, первый человек, спустившийся сюда, под облачный покров Венеры, и установивший тут флаг Империи. Кстати, то место, место первой высадки, находится не далеко от Альфы, там тоже расположен мемориальный комплекс, куда едут на экскурсии сотни туристов. Но и здесь памятник пронизан былой славой и величием метрополии, цветы у его подножия не переводятся.
А вот и главный для меня памятник. И не потому, что я живу на этой улице, «Улице первого космонавта Гагарина». И не потому, что считаю себя, как и он, немного русским. Той России, в которой жил он, давно нет, а та, что есть сейчас, также далека от меня, как и от него. Просто этот человек… Герой, легенда! Симпатичный улыбающийся бронзовый юноша с поднятой рукой, в скафандре с надписью «СССР». И монументальная фраза, выбитая на всех языках мира: «Поехали!». Он притягивает своей простотой, внешностью, своей харизматичной улыбкой. Его делали русские, как Фернандеса — имперцы, а китайцев — китайцы, и скульптор умело передал свое трепетное отношение к человеку-истории.
