Сегодня я впервые почти четко увидела.... горы Шолан. Такие величественные, красивые, высокие, а еще разглядела огромные деревья, окружающие дом и похожие на флоданские сосны. Даже почувствовала небольшой прилив сил от этого, очарованная и тем, что могу их рассмотреть, и тем, что они напоминали мне о том, что жизнь вокруг меня все еще продолжается, пусть я на некоторое время словно забыла об этом простом факте.
После очередной процедуры в медцентре, на которую отвозил меня Микел, я не то чтобы прозрела, но хотя бы смогла практически впервые после аварии более менее четко увидеть его лицо, пусть и щуря и очень напрягая глаза. Довольно молодое, по-мирански привлекательное, бледное, какое-то неживое, с огромными темно-карими грустными, полными тревоги и еле читаемой вины глазами.
Нет, ты меня не разжалобишь, миранец. Я почти тебе поверила, а ты...
На короткий миг что-то в груди кольнуло, но я прогнала это непонятное сочувствие к мужчине.
А потом, по прилете обратно, нашла в себе даже силы посмотреть на Идена и Дилана, и понять, что годы не щадили их нисколько. Испытать странное удовлетворение от увиденного, злое удовольствие от того, как жалко они выглядели, стоя сейчас передо мной. И очень быстро погасить в себе это, потому что это заставляло думать о них больше и чаще, пусть даже в негативном ключе, чего я ни в коем случае не хотела.
Медики сообщили, что мое восстановление теперь ускоряется. Это было единственным, что хоть немного радовало меня. Хотя эта радость была какой-то глухой, тусклой, лишенной красок и исчезла так же быстро, как исчезали все другие эмоции, растворяясь во внутреннем холоде, накрывающем меня с какой-то пугающей скоростью.
- Почему ты стал ученым, Микел? - ответила я вопросом на вопрос, - можешь обращаться ко мне на “ты”, думаю, мы знакомы для этого достаточно.
Я подняла голову к темному звездному небу, которое по-прежнему было размытым и нечетким для моих глаз. Сейчас точки сияющих, раскинутых по его поверхности звезд казались лишь скоплением смазанных кругов, чуть более светлых и ярких, чем все остальное. В глазах зарябило, и я закрыла их, тяжело вздыхая.
Смогу ли теперь управлять кораблем? Смогу ли вернуться к тому, что, независимо ни от чего, происходящего в моей жизни, дарило мне радость и удовлетворение? Космос был той любовью, которая никогда меня не предавала. Тем, что наполняло меня силами, заставляло совершенствоваться, стать той, кем я стала.
Я грезила космосом с детства. Еще тогда, воспитываясь в доме для сирот на Флодане, я тайком сбегала на крышу и долго смотрела вверх, мечтая когда-нибудь сидеть за капитанской панелью катера (на важно военного или гражданского транспортного) и наблюдать, как за панорамным окном загораются и гаснут звезды.
Я грезила космосом, а еще я хотела семью. Такую, которой сама была лишена. И почему-то мне казалось, что оба этих желания можно гармонично сочетать, потому что тот, кого я полюблю, будут разделять мои мечты.
И я действительно на какой-то короткий период нашла таких мужчин. А теперь моя связь с ними привязала меня к Мирану, кажется, навечно.
Кто я сейчас? Лишенная всего женщина, которую словно породистую самку хотят свести с местными самцами, потому что властям планеты это выгодно? Хотят сблизить с мужчинами, которые не заслуживают ни моего уважения, ни моего внимания, ни моей жалости. Не заслуживают даже моего любопытства, которое в редкие моменты просыпается и вынуждает задавать вопросы: что с ними случилось? Когда погиб Люк? Почему они меня бросили? Чего они от меня хотят теперь и почему до сих пор не оставили своих попыток быть со мной?
- Я уже рассказывал, - отозвался миранец, - я хотел помочь себе и таким же мужчинам, как я. Хотел.... семьи, детей. Хотел чувствовать себя полноценным.
- Ты это получил, - согласилась я, - ты счастлив? Ты получил побратимов, женщина, с которой ты старался быть рядом, прикрывая это участием, заботой и дружбой теперь действительно связана с тобой.
- Я в гармонии со своей энергией, - отозвался миранец, - но женщина, которая мне дорога, хоть и физически рядом, но непостижимо далеко от меня. И она страдает. А мои мотивы более серьёзны. Но тебе, Мария, к сожалению, это неинтересно.
- Вряд ли эта женщина страдает, - сообщила я задумчиво, - похоже, она вообще ничего не чувствует.
- Невозможно ничего не чувствовать, Мария. Иначе мы просто перестанем жить. Застынем во времени и пространстве, отгородив себя от мира.
Он на несколько шагов отошел от меня и остановился у деревянного бортика опоясывающей дом террасы.
- Я мечтала быть космическим пилотом с детства. И просто исполнила свою мечту, - произнесла я, - это ответ на твой вопрос о выборе моей профессии, Микел.
- Ты помнишь свой первый полет? - миранец вернулся и сел рядом со мной, - что ты чувствовала?
- Восторг, - я ощутила, как мои губы расплываются в мечтательной улыбке, от нахлынувших воспоминаний, - и... силу. Будто ты покоряешь что-то необъятное, бесконечное и таинственное. Вечное. То, что будет до тебя и после тебя.
Мы надолго замолчали, и я вдруг поняла, что мне стало немного легче.
Но что он там говорил о интересно о своих мотивах?
***
Дни пролетали один за другим. Мое зрение очень медленно возвращалось ко мне, как и физические силы.
Я несколько раз общалась с членами своего экипажа, каждая из которых старалась ободрить меня и осторожно убедить в том, что на Миране все не так плохо, как я считаю.
Грустно улыбаясь, я понимала, что с моими бывшими подчиненными произошло именно то, что когда-то произошло и со мной: они попали под воздействие миранских энергий, под обаяние миранских мужчин. Они сблизились с ними, укрепили с ними связь и теперь вряд ли захотят улетать куда-то с планеты. Расчет мечтных властей полностью находит свой путь и потом несет ответственность за него.
В какой-то момент, сидя в чаше с термальной водой, я четко осознала, что, уходя глубоко в себя, я просто себя убиваю. Эта внутренняя пустота засасывала, мне не хотелось есть, я спала урывками, мучаясь кошмарами, я чувствовала полное равнодушие к тому, как выгляжу и что делаю. Это разрушало мою личность, мою сущность, все то, кем я являюсь, если отбросить окружающих меня мужчин.
Микел в чем-то прав, я просто словно перестала жить. Лишилась цели, сил, лишилась многого из того, что мне было дорого, лишилась права выбора и в каком-то роде сломалась, не справившись с демонами из своего прошлого.
Нет. Я не хочу сдаваться. Я хочу жить. Я хочу бороться, потому что никогда не боялась трудностей.
Я пересилила себя и попросила Микеля гулять со мной недалеко от дома. Чаще всего мы просто молчали, но иногда я все же просила его что-то мне рассказать. Мы не говорили о нашей ситуации, но говорили о многом другом: об окружающем пейзаже, о других планетах, о космосе, о пси-энергиях, даже о Миране.
К наличию Идена и Дилана я старалась относиться философски, как к чему-то, с чем я сделать ничего не могу. Мужчины оставили попытки наладить со мной контакт, но помогали мне с бытовыми вопросами по-прежнему, следили за моим самочувствием и моими потребностями.
В какой-то момент я с удивлением осознала, что злости к ним у меня больше будто бы нет. Я просто не способна их ненавидеть, как бы сильно не старалась убедить себя в обратном.
***
В тот день мы с Микелем, как обычно, пришли с прогулки. Я отправилась к себе, а потом спустилась в кухонную зону, чтобы утолить возникший после длительного пребывания на воздухе голод.
Из небольшого кабинета, в котором миранцы иногда проводили время, слышались приглушенные голоса. И хотя я и убеждала себя, что их жизнь мне совершенно неинтересна, все равно осторожно подошла ближе, потому что один из голосов оказался....женским.
- Мама и папы хотят, чтобы вы приехали в гости, - проговорила женщина. Судя по небольшим помехам, Иден и Дилан общались с ней через гало-связь, - и вашего нового побратима тоже возьмите с собой, мама... хочет познакомиться с тем, кто будет с вами рядом вместо... Люка.
