Весь вечер я просидел над бумагами, отпустив друзей Герцега и Хлыща в ближайшую таверну, чтобы они между выпивкой заказали бы мне ужин, ведь ночевать я собирался в кабинете на черном кожаном диване, который приютился в дальнем углу. Бумаги в основном были посвящены сенату и положению дел в этом важном органе имперской власти.
Новый политический лидер Мастер «Ястребов» пытался упрочить свою власть, по крайней мере, в столице, придавая ей вид государственности. Каждый день он встречался с видным общественным деятелем и на фоне молчаливого собеседника рассказывал о своем видении нового республиканского строя. Однажды он даже упомянул о своих планах по созданию республиканского парламента. К этому времени верхняя палата имперского сената давно уже осела в Эдвардсе, сумела приобрести обанкротившийся провинциальный театр, перестроить его, и теперь там шли постоянные заседания бесчисленных комитетов и комиссий верхней палаты. Сенаторы обсуждали все, что только не приходило им в голову, но только не вопросы законодательного характера или насущные проблемы расколотой на два политических лагеря Империи. Нам эти старички не мешали и довольствовались своими окладами и не лезли в политические вопросы, поэтому мы их не трогали.
Но нижняя палата сената в свое время решила заняться охотой на императорского орла и республиканскую синицу. Они полагали, что мятежные кланы, захватив власть в Империи, обопрутся на их знания политической юриспруденции и на их политический опыт управления великой страной. Так оно в начале и происходило, Магистр «Ястребов» первое время давал слово бывшим имперским депутатам, которые со знанием дела и с серьезными лицами говорили о республике. Но, когда дело дошло до осуществления на практике политических воззрений родовых кланов, то оказалось, что для этого неофедализму не требовались человеческие умы, им достаточно было топора и костра. Топора для отрубания голов и костра для сжигания инакомыслящих. Наиболее умные, гибкие и особо не выпазившие на люди депутаты имперского сената моментально смекнули, чем это может обернутся в заключении для них, тут же собрали вещички и переехали на постоянное место жительства в Эдвардс. Некоторые из них рванулись ко мне и попытаться навешать лапши на уши, но Гюрза, эта кличка, придуманная Герцегом, намертво прилипла к Нелли, не дрогнувшей рукой занесла их имена в самый конец списка очередников на встречу со мной, так как я находился в процессе поиска решения по судьбе имперского сената.
Аналитики Филиппа подготовили блестящий прогноз на будущее имперского сената, они предлагали оставить за сенаторами и депутатами право на свой театр, в котором могли бы исполнять любые партии – от оппозиционеров имперской власти до ее явных приверженцев. Но меня беспокоил возраст сенаторов, как долго они смогут выступать на театральных подмостках, и кто ими будет режиссировать. В моем окружении такого человека пока не было.
Я задумался на секунду, затем набрал номер Филиппа и поинтересовался, насколько достоверен представленный прогноз его аналитиков по имперскому сенату. Филипп рассмеялся в ответ и сказал, что Сашка Хлыщ насмерть запугал одного из его начальников отдела и, путем шантажа, получил достоверную информацию. В заключение разговора Филипп посоветовал мне, вывести имперский сенат из Эдвардса и разместить в небольшом городке Синопе, который располагался в тридцати километрах от новой столицы Империи.
Четыре часа после разговора с Филиппом мой флайер в сопровождении четырех глайдеров с охраной приземлился на центральной площади Синопа, который действительно оказался небольшим городком с населением в тридцать тысяч жителей. В нем отсутствовали крупные производства, поэтому здесь вообще отсутствовали рабочие, и население городка в основном состояло из пожилых рантье и буржуа, которые доживали свой век на верандах и террасах домиков этого чудного городка. Несмотря на то, что городок располагался на территории, где сохранилась имперская власть, его жители оказались людьми независимыми и появление транспортных средств с имперскими крестами на борту встречали и их появление встретили больше с презрением и не очень-то дружелюбно.
Покинув флайер, я вышел на площадь и осмотрелся. Мне тут же пришлось сдерживать рьяные порывы двух полковников набить кому-то морду, за якобы проявленное не уважение к принцу регенту. И мои верные гномы тоже не сдержались, они посуровели лицом и стали демонстративно щелкать предохранителями автоматов. Именно в этот момент, когда Герцег готов был промычать команду своим головорезам о наведении порядка на городской площади, на площади показался круглый человечек, который покатился в нашу сторону. Он был маленького роста, чуть выше моего Герцега, и был абсолютно круглым, словно праздничный шарик, который мы дарим детям. Пока этот человечек катился к нам, обстановка среди моих гномов накалялась.
Когда человечек остановился в трех шагах от меня, то я смог хорошенько его разглядеть. Прежде всего, он не был гномом, а простым человеком маленького роста и большим животом. Одет он был в бархатный костюмчик, на ногах были сапоги с раструбами голенищ, кожаными штанами плотно обтягивали его чресла. Меня до глубины души поразил цветок розы, которой был украшен левый верхний карман его пиджачка.
– Милсудари, позвольте мне, мэру и бургомистру уважаемого города Синопа приветствовать вас. – Выговаривая каждое слова, заговорил этот кругленький человечек, который на деле оказался мэром этого городка. – Мы, жители городка рады видеть вас и готовы оказать вам любую услугу…
* * *
Мне понравился интерьер кофейни, куда нас пригласил мэр, в которой было всего четыре столика на восемь посетителей, а также большой выбор кофе, чая, пирожных, бисквитов и тортов. Мэр присел за средний стол, на котором все еще дымилась недопитая чашка, а рядом лежал надкусанный кренделек. Мои гномы и Сашка догадались о конфиденциальности переговоров и остались снаружи, словно случайно образовав тройное кольцо окружения данной кофейни. Я присел в кресло напротив мэра, мне сразу же захотелось чашку горячего какао с какой-нибудь вкусненькой финтифлюшкой, сзади тут же материализовался пожилой человек с трубкой в одной руке и кофейником в другой. Он наполнил горячим шоколадом мою чашку, головой кивнув в сторону буфета, в котором было выставлено множество вкусностей. Я не любил курить и не терпел запаха табака, но трубочный запах, исходивший от незнакомца, ничем не напоминал грубого запаха табачного дыма. Я спокойно поднялся с кресла, подошел к буфету, чтобы выбрать себе наиболее понравившееся лакомство. Глоток шоколада и кусок пирожного были восхитительны. Я задумчиво посмотрел на мэра, тот кивнул мне в ответ и начал говорить:
