— А я? — отозвалась Лина. — То есть, мы с Элис. Мы станем принцессами?
— Да, милочка, — ответила Яна. — И я, к твоему сведению, тоже стану принцессой. И наши с кэпом дети будут принцами — правда, не наследными. Но нас это совсем не огорчает. — Она повернулась ко мне: — Между прочим, братишка, ты скоро станешь дядюшкой. Через девять месяцев.
— Вот здорово! — обрадовался я. — Поздравляю тебя, сестрёнка! А знаешь, в то же самое время ты станешь тётушкой.
— В самом деле? — Яна быстро посмотрела на Элис и Лину: — Которая из вас?
— Обе, — ответили они хором.
С восхищённым визгом сестра соскочила с моих колен, устроилась на подлокотнике кресла, где вдвоём сидели девочки, и между ними начался чисто женский разговор, сопровождаемый ахами да охами. Павлов сделал мне знак, и мы оба поспешно вышли из каюты. Ни Яна, ни Элис с Линой не обратили на нас внимания.
— Эти мне бабские базары! — произнёс мой зять с кислой миной. — Никак к ним не привыкну… Ну ладно, Александр. Сейчас я прошвырнусь по кораблю, попугаю молодняк. — Он ухмыльнулся. — С тех пор, как я стал адмиралом, мне чертовски понравилось это занятие. Старею, наверное… А ты ступай к нашему челноку. К тебе прибыл ещё один посетитель, но он не захотел выходить вместе с нами.
На этом мы расстались. Я направился к ближайшему лифту, а Павлов зашагал в противоположную сторону — к рубке управления. Уже входя в лифтовую кабину, я услышал отдалённый рёв дежурного боцмана:
— Адмирал на мостике!
Миновав шлюзовую камеру, я оказался на борту челнока и в пассажирском салоне обнаружил Кортни Прайс. Она была одна — и не в форме, а в прелестном зелёном платье под цвет своих глаз. В этом наряде она выглядела просто сногсшибательно.
— Здравствуй, Кортни, — сказал я неловко.
— Привет, Саша, — ответила она негромко.
— Ты так и не попрощалась в тот раз.
— Я не хотела сцен.
— Но сейчас…
— Я поняла, что не могу улететь, не попрощавшись. Я должна была увидеть тебя напоследок.
— Ты улетаешь? С Ютланда?
— Да. Насовсем.
— И куда?
— На Заркон. Вместе с Гораном. Он попросил меня стать его женой. Я согласилась.
От этого известия у меня закружилась голова, и я опустился в ближайшее кресло.
— Как… как это произошло?
— Он подошёл ко мне сразу после того, как «Орион» отчалил от станции. И сказал мне… сказал, что влюбился в меня с первого взгляда. Что давно искал такую, как я.
— Но ты старше его на шесть лет.
— А он взрослее меня на целых двадцать.
— Ты любишь его?
— Он очень нравится мне. Я думаю, что смогу его полюбить. Он похож на тебя. Не знаю чем, но похож. Больше, чем кто-либо другой.
— Ты скоро улетаешь?
— Не раньше, чем через неделю. Сейчас Горан на Ютланде, он собирается выторговать у твоего отца в счёт долга десяток крейсерских корветов для своих людей и партию эндокринина по сниженным ценам.
Я слабо улыбнулся:
— Он выторгует.
— Я знаю, — кивнула Кортни. — Горан ещё встретится с тобой. Но мы видимся в последний раз.
Я вздохнул.
— Мне будет очень не хватать тебя.
— А мне — тебя. Поэтому я улетаю с Ютланда. Здесь я никогда не налажу свою личную жизнь. На одной планете с тобой — нет. Я бы жила нашими редкими встречами. Элис и Лина очень милые девушки. Я уверена, они уже планируют, как будут приглашать меня в гости. А у меня не хватило бы сил отказываться. Но это не та жизнь, о которой я мечтала.
— Мне очень жаль, Кортни.
— Мне тоже жаль, Саша. Мы идеально подходим друг другу — и ты это знаешь. Просто мы встретились слишком поздно.
— Да, поздно…
— Я ничем не лучше и не хуже Элис. Мы с ней одинаковые. Но она оказалась первой.
— Да, первой…
— И теперь уже ничего не изменишь. Будь счастлив, кэп.
— Будь счастлива, Кортни…
Секретарь в приёмной встретил меня почтительным полупоклоном.
— Ваше высочество, — произнёс он. — Его величество ждёт вас.
Я кивнул ему и направился к широкой двустворчатой двери. Вообще-то я предпочёл бы обращение «капитан», но чего ещё ждать от штатского, который так и сияет от гордости за своё недавнее повышение — из секретарей диктатора да прямиком секретари монарха.
Зато стоявшие на посту у двери космические пехотинцы отдали мне честь, как старшему офицеру. Я поднёс руку к козырьку, отвечая на их приветствие, и проследовал в кабинет.
Отец был в своей обычной адмиральской форме, только с золотыми императорскими эполетами на плечах. Он сидел в кресле, а на столе перед ним возвышался голографический макет сложного сооружения с множеством башен и куполов, к которому больше всего подходило название «сказочный град».
— Привет, Алекс, — сказал отец, давая этим понять, что наша встреча неофициальная. — Как там мои внуки?
Этот вопрос он задавал мне и Павлову ежедневно, а то и по несколько раз ко дню, даром что Яна, Элис и Лина были лишь на пятом месяце беременности.
— Всё в порядке, — как всегда, ответил я. — Чувствуют себя превосходно. А что это у тебя? — Я указал на макет.
— Да вот, позволил себе немного расслабиться и помечтать. Всё сегодняшнее утро мы решали, куда девать эндокрининовые денежки. С инвестициями в экономику нет проблем, с импортом — тоже; вопрос об отмене всех видов налогов с физических лиц уже решённое дело. Но вот что касается различных социальных программ… тут всё очень сложно. Нужно соблюсти баланс, найти золотую середину — чтобы люди были довольны, но ни в коем случае не превратились в дармоедов.
— Чертовски трудная задача, — серьёзно согласился я.
— Даже труднее, чем ты думаешь. Ну, пенсии по старости и нетрудоспособности, полное медицинское страхование, включая услуги психоаналитиков и косметологов, бесплатное образование, стипендии лучшим ученикам и гранты на учёбу в самых престижных университетах Земли, стимулирование научных исследований, выплаты на воспитание детей, подъёмные для молодых семей и тому подобное — тут всё ясно, вопрос лишь в суммах. Зато есть масса более оригинальных проектов. Например, министр культуры предложил взять на государственное содержание всех артистов, музыкантов, писателей, художников и прочей творческой братии.
— Это неправильно, — сказал я. — Тогда любой бездельник сможет объявить себя творческой личностью. Получать пособие по безработице для многих унизительно, но другое дело — за государственный счёт графоманить в своё удовольствие или исполнять музыку, от которой у слушателей вянут уши.
