Зомби-Киев - Петр Семилетов

Младший Иванилов, пока родители сидели на кухне, кушали и смотрели маленький старый, трубочный телевизор, писал в блокноте страшный рэпчик:

Он был в комнате, и уже поел. За столом на кухне трое помещались с трудом, поэтому он жрал или тут, или до родителей, как получалось. Школа уже неделю как закончилась. В последний день, когда еще были занятия, четверть поредевшего класса кашляла. Все друг на друга подозрительно косились, некоторые отсаживались.

Из кухни долетало продолжение вчерашнего. Новости. Что в порту Чикаго стоит на карантине лайнер «Вуду», целый плавучий город. В одном изолированном отсеке, где в коридорах отключен свет, есть до десятка настоящих зомби, и специалисты пока туда не суются, потому что не готова какая-то лаборатория. В других отсеках находятся отдельно заболевшие и отдельно здоровые. Тех и других посещают люди в скафандрах и меряют температуру, а также берут анализы. Если заболевшие умирают, они потом оживают и бросаются на других, поэтому их сплавляют в зомби-отсек. Возможно, ученые скоро найдут способ, как с этим справиться и вернуть их в нормальное состояние — рассказывает журналистка, качая туда-сюда головой.

Иванилов-младший всё это вчера тоже видел, ничего не меняется, кроме количества перешедших в зомби-отсек. Плыл себе этот корабль, на нем кроме прочего состоялся симпозиум эпидемиологов, и после него люди на борту стали покашливать. Покашливать и сопливеть. Сначала подумали, что это какой-то грипп или вроде того, но когда первый заболевший умер и ожил, и вгрызся в горло медсестре, и она потом тоже умерла и ожила, стало ясно, что свершилось то, о чем долго говорили создатели ужастиков и безумные американские выживальщики, которые десятилетиями строили себе бункеры и запасались консервами.

Засекретить происходящее на лайнере не удалось, пассажиры делали стримы в прямом эфире. Один чувак, английский профессор, оказался в зомби-отсеке и забаррикадировался в своей каюте. Раз в день он появлялся на ютубе и рассказывал, что происходит, набирая миллионы просмотров. Как к нему стучат в дверь покойники, как он ест зубную пасту и так далее. Чем он еще там питался, бог весть — зрители предполагали скрытое людоедство, ибо номер был двухместный.

Когда «Вуду» вошел в порт, ему не дали пришвартоваться, а окрестности взяла под контроль нацгвардия, чтобы никому не пришла в голову мысль пальнуть по кораблю из гранатомёта, и чтоб никто с борта не добрался до берега вплавь. Туда-сюда курсировали катера с учеными и врачами. Возвращаясь, они выражали перед камерами озабоченность и обеспокоенность.

Где-то там, за броневиками, рвались к причалу две группировки протестующих. Одна состояла из родственников застрявших на лайнере, вторая из тех, кто был против высадки пассажиров на берег и предлагал умертвить всех и сжечь, в интересах национальной безопасности.

Иванилову надоело марать бумагу, он подошел к окну и выглянул в жаркое лето. Под сорок. Во дворе на скамейке сидели два местных алкаша, один громко кашлял. В маршрутке его бы убили. Ну, высадили бы так точно.

До Киева уже докатилось, просто, кажется, еще никто от этого не умер.

Иванилову позвонил Паша и сразу сказал:

— Ну шо, по ходу погоду сёдня обещают без дождя, таки лезем?

— Да, я уже выхожу.

— Смотри, тебе с Трои ехать.

Иванилов засобирался — вытащил из-под кровати рюкзак и начал запихивать туда барахло — несколько фонариков, складную саперную лопатку, костюм химзащиты в раздувшемся от воздуха мусорном кульке, нож, веревку с крюком.

Зашел на кухню, где бухтел телевизор, стал делать бутерброды.

— Все-таки идешь? — спросил отец.

— Ну мы неделю назад еще договаривались.

— Макарон по пути прикупи, возьми деньги.

— Куда я с рюкзаком попрусь?

— А куда вы лезете? — мать сделала телек потише.

— В Клов, хотим до истока пройти.

— Опять говном вонять будешь?

— Это же подземная река, а не канализационный коллектор.

— А эти, как их, врезки?

— Фекальники. Не в Клове.

Перед выходом из квартиры Иванилов натянул на лицо респиратор. А близорукие глаза очки защитят, если кто харканёт бациллами.

В маршрутке с Трои на правый берег, на Петровку, было почти пусто. Водитель ехал в маске и посматривал на пассажиров. Иванилов хотел было стянуть с себя респиратор и показушно прокашляться, чтобы остальных как ветром сдуло, но сдержался — еще побьют.

Через ряд сидел черноволосый чувак и потел, отираясь платком. Может жарко, а может того. Переехали через мост, проскочив остановку на острове — никого. По слухам, на почти безлюдном Муромце, там где ПДН, Парк Дружбы Народов, велосипедисты видели как в заброшенном лагере отдыха шляются живые мертвецы. В сети даже выложили фотографии с ними, но издалека, и непонятно кто это, зомби или бомжи.

На Петровке Иванилов спустился в прохладное, пахнущее резиной и мазутом метро. Вверху тетечка у турникетов и охрана все в масках. Народу немного. Сошел по ступеням. Подъехал поезд, Иванилов зашел, расположился у противоположной от входа двери. Кроме него, в вагоне был еще какой-то тип. Вытянув далеко ноги, он почти лежал на сиденье. Полдороги Иванилов раздумывал, не подойти ли и спросить, плохо или хорошо тот себя чувствует, но решил, что это лишнее, и просто смотрел, как за окном в темноте проносятся вьющиеся силовые кабели. Вагон адски грохотал.

А ну как там в тоннеле уже они?

Если электричество отрубится, всё, метро будет наводнено ходячими покойниками. Мертвые подземные глубины.

На стадионе он вышел на свет, и свет был жарок, а синее небо потускнело. По улице с бодрым названием Физкультуры Иванилов пронзил кварталы старых и новых домов, сделал порядочный крюк и напротив Протасова яра вышел к мосту через речку Лыбедь, что протекала внизу в бетонном желобе, заключенная между тылами зданий промзоны.

Иванилов сдвинул на шею респиратор, перемахнул заборчик около одноэтажного домика, спрыгнул с бордюра и отправился против течения, по левому берегу реки, внутри коридора из высоких кирпичных стен, глухих или с маленькими окошками. Из бетонных плит на полу торчали пучки травы. По правую руку начали попадаться диггерские граффити. Лыбедь тут можно перепрыгнуть с разбегу, если постараться.

Вскоре впереди показалось место, где граффити было особенно много. Это Пятничный Клов, место диггерской тусовки. Дальше за ним будет бетонный портал, выход из-под земли