Так вот и кончится мир - Джон Р. Фульц

Джон Р. Фульц

Всегда говорили, что мир закончится огнём. Атомные грибы, ядерный холокост, ад разверзнется и изрыгнёт пламя на мир греха, беззакония и алчности. Мир превратится в пепел и Христос спустится с облаков, чтобы вознести верующих на небеса.

Раньше я верил в это. Мой папа отец проповедовал мне Библию и его любимой частью было Откровение Иоанна Богослова. Он верил в Божий гнев и страшился адского пламени.

Но мир не выжгло праведным огнём. Не было никакого великого пожарища.

Мир не сгорел.

Он утонул.

В одном Библия оказалась права: моря действительно сделались кровью [2].

Прибрежные города сгинули первыми. Два года назад первая из Больших Волн нанесла удар. Дикторы называли их «мегацунами». Лос-Анджелес, Сан-Диего, Сиэтл, Сан-Франциско — столько песчаных замков сровняло с землёй и затопило. Водные могилы для миллионов. Нью-Йорк, Майами, даже Чикаго, когда Великие озёра вырвались из своих впадин взбесившимися великанами. Один-единственный день и всех крупнейших городов нет.

После цунами пришёл настоящий ужас. Волны вынесли на сушу ужасных тварей, тварей, которых ещё не видел свет. Клыкастых, кусачих, голодных тварей. Они питались трупами утонувших, откладывая яйца в обглоданные тела. От миллиардов их моря покраснели вдоль новых берегов. Выжившие из Фриско бежали вглубь страны, разнося истории о чём-то похуже тех ужасающих Кусак. Чём-то колоссальном, что кое-кто называл самим Дьяволом. Оно угнездилось на рухнувших небоскрёбах, правя царством кровавых вод.

Я слышал такие рассказы от беженцев с запада и востока. Они бежали внутрь страны, подальше от смрада морской воды и крови, и плавающих островов раздувшихся тел.

Военные пытались сопротивляться, но тварей, захвативших побережье, оказалось слишком много. Тогда и началась чума. Она проплывала по стране громадными чёрными тучами, словно песчаные бури во время Великой Депрессии. Те, кто вдыхал эту дрянь, не умирали, они менялись. Они отращивали клыки и жабры, и извивались, как змеи, плюясь ядом. Пожирая друг друга. Вскоре солдат больше не осталось.

Я слышал, что на Манхэттен пытались сбросить атомную бомбу, когда из океана выползло что-то, величиной с Луну. Ракеты не вылетели. Что-то закоротило всю технику, каждый компьютер на континенте, возможно и на планете, каждый элемент электронного оборудования, всё погибло. Самолёты ВВС рушились с небес мёртвыми птицами. Кто-то назвал это электромагнитным импульсом. Словно изменились законы вселенной. В мгновение ока появился современный мир.

Теперь не осталось ничего, лишь бежать. Прятаться.

Орды Кусак бродили по равнинам, холмам, долинам и горам. Тех бедняг, что не попали под накатывающиеся тучи, в конце концов истребляли Кусаки или червеподобные твари, которые повсюду их сопровождали. Громадные пилозубые ублюдки, вроде пиявок, размером с грузовой фургон. Я видел, как одна из Кусачьих стай разоряла Бейкерсфилд, видел, как школьный автобус, полный беженцев, целиком канул в пасть одного из тех червей. И всё ещё иногда вижу в кошмарах — лица тех детей, звуки их криков.

Виски помогает, когда удаётся его раздобыть.

Около пятидесяти из нас, с ферм в долине Сан-Хоакин [3], объединились, нагрузились оружием, боеприпасами и консервами из бомбоубежища Ллойда Тэлберта, и направились на восток колонной старых пикапов и списанных армейских джипов. Мы догадались, что Кусакам обычно предшествовали чёрные тучи, так что мы оставались на шаг впереди. Мы попытались забрать из Бейкерсфилда нескольких родственников, а иначе объехали бы его стороной. Оттуда еле удалось вырваться и в процессе мы потеряли двенадцать славных парней. Никого не удалось спасти.

Прямо в Калифорнии дождило два месяца, без перерыва, с самих Больших Волн. Когда мы забрались дальше вглубь страны, то там дождей было поменьше. Стало понятно, что Кусакам нравится влажность, сухость они ненавидели, поэтому мы двинулись в Неваду. Мы думали, что найдём в Лас-Вегасе единомышленников.

Это оказалось ошибкой.

Город Грехов вдребезги разнесло что-то ужасающее, что вылезло из могильника «Юкка Маунтин» [4], где складывали все те ядерные отходы. Мы не могли сказать, что именно это было, но видели, как оно скользило по холмам из щебня, раскапывая трупы, как свинья, вынюхивающая трюфели. Некоторое время мы следили за ним с высокого гребня, пока оно не поднялось и не завыло на луну. Его голова превосходила размером стадион и она раскрывалась пурпурной орхидеей, усеянной окровавленными клыками. То, что росло на большей части бесформенного тела твари, я могу назвать лишь щупальцами. Выглядело, как что-то из второсортного фильма ужасов, снятого в аду. Это был Зверь, Съевший Лас-Вегас.

Потом оно изрыгнуло одну из тех чёрных туч и обрушилось назад, в море обломков, что раньше были городом сверкающих грёз. Эта туча не походила на другие. Там были твари, летающие твари, возможно, миниатюрные версии вегасского пожирателя. Мы подумали, что наши машины смогут обогнать тучу, поэтому повернули на запад, пока эти Летуны не бросились на нас.

Я ехал в джипе, который вёл Адам Ортега, человек, знакомый мне ещё по Ираку. Мы — два волка-одиночки, которые прошли вместе через уйму дерьма и как-то выплыли живыми. Один из тех Летунов появился из тьмы и приземлился ему на лицо. Он смердел, как рыбьи потроха. Адам завопил и тварь обратила свою орхидейную морду на меня. Розоватые язычки трепетали между рядов клыков и я вскинул дробовик как раз вовремя, чтобы отправить эту тварь ко всем чертям. Мой выстрел напрочь снёс Ортеге голову. Видит Бог, я не хотел этого делать. Я перетрусил.

Джип свернул с дороги, врезался в ограждение и вышвырнул меня прочь. Я вырубился, а когда очнулся, то вся колонна пылала, каждый человек скрылся под мельтешением чернокрылых монстров. Но они забыли обо мне, по крайней мере, на несколько минут.

Это были хорошие люди, все они, но сейчас им было никак не помочь. Некоторые прихватили с собой и семьи. Я слышал крики женщин. И детей. Что до меня, я всегда был один, с самого моего развода. Жизнь на ферме была жизнью одиночки, но это и хорошо. Мой папаша преставился три года назад. Теперь, когда я думаю об этом, то рад, что он ушёл до того, как случилось всё это. И у меня никогда не было собственных детей, которые могли бы увидеть, как обрушилось всё это гнусное дерьмо. Но у некоторых моих друзей были любимые, которых те не собирались бросать, поэтому они тоже оказались тут, в самом центре этой хреноверти, вместе с остальными. Я укрылся в канаве и наблюдал, как