сколько-нибудь долго вспоминать материал. Более чем просто впечатляющая компетентность!
…что настойка, что вино оказались вполне на уровне. Совершенно не те количества, чтобы пятеро магов, ещё и хорошо закусившие, ощутили опьянение – но вот поднять настроение с помощью лёгкого алкоголя удалось однозначно. Гальд перестал зажиматься, щёки Санхан слегка потемнели, а обычная для неё молчаливость сменилась лёгким подъёмом. Кульми осталась собой – ну да она и так с лёгкостью играла роль души компании. Элойн безо всякого вина ощущала себя так, словно это она стала базиларом.
А Мийол? Ну, он уже вовсю поглядывал с определённым настроем и на свою рыжую подругу, и на экзотически красивую Санхан. Причём, судя по ответным взглядам, обе совершенно не собирались отказываться от этого молчаливого предложения. Осталось разве что выдать паре Гальд – Кульми одну из пилюль, сконденсированных им и содержащую Круг Тишины, и…
– Ой!
– Ха-ха-ха!
– Ёппаньки. Это что ещё за сцена?!
– Прямо мои слова, – призыватель встал, разворачиваясь к вломившейся троице. Точнее, одному парню и паре девиц… одну из которых он даже, кажется, видел раньше. – Кто вы и что делаете в моей комнате?
– В твоей комнате? – незнакомый парень выдвинулся вперёд, словно прикрывая своих притихших девиц. Смуглый (хотя и не настолько, как Санхан), худощавый и малорослый, весьма подвижный, с кислотно-оранжевыми волосами и изумрудного оттенка глазами, он носил халат медика. А манёвр его вполне объяснялся статусом: подмастерье, вздумавший прятаться за парой экспертов, выглядел бы… странно. – Вообще-то это моя комната!
Мийол моргнул.
– Так ты тот самый молодой господин эн-Слиррен, который живёт у прабабки? – спросил призыватель. И, не удержавшись, добавил: – А почему у тебя такие волосы?
Если от упоминания прабабки парень просто слегка скривился, то на словах про волосы – прямо-таки вскипел. И не просто надавил аурой подмастерья с полным резервом, но ещё…
– А ну-ка, прекращай это, – ответно надавил Мийол.
– Что?
– Вот… это.
Эн-Слиррен отступил на полшага.
– Ты кто вообще такой? – спросил он скорее настороженно, чем испуганно.
Призыватель усмехнулся.
– Вот и до знакомства дошло, да?
– Похоже на то, – парень отзеркалил усмешку. – Что ж… меня зовут Луцес эн-Слиррен, с сегодняшнего дня – базилар отделения целителей гильдии Сарекси. И мне, наверно, стоит чуточку повиниться за вторжение… в собственную комнату, х-ха!
– Ну а я Мийол. С сегодняшнего дня – базилар отделения алхимии. И я не буду извиняться за то, что мне отдали фактически пустующую комнату по совместному решению коменданта и моего куратора. К тому же завтра я всё равно переселяюсь в собственный мезонет.
– Поразительное совпадение: я тоже!
– М-да. Раз уж всё так обернулось… настойку на ягодах и травах будете?
Базилар 2: разговоры весёлые и не очень
– Будем, – кивнул Луцес. Только теперь, приглядевшись, Мийол заметил, что у корней его волосы ровно такие, как положено урождённому Слиррен: зелёные с малахитовым отливом.
– Тогда подходите и наливайте. Вон в том пузатом кувшине настойка.
Для кадарского фуршета предложение вроде как нормальное: на нём все сами выбирают, что им есть-пить, сами накладывают-наливают. Но это не отменяет возможности выказать особое отношение простейшим образом. И там опять же две степени почтительности: когда хозяин вечера велит что-то поднести гостю – это одно; когда подносит лично – совсем другое. (Есть и третья степень, само собой: когда хозяин угощает лично не только первый раз, но и далее продолжает это делать… вот только это уже не вполне почтительность, а скорее форма низкопоклонства, неуместного при отношениях хотя бы условно равных).
Мийол же просто предложил напиток, указав, где именно его искать.
«Раз уж явились – гнать не станем, но и виляния хвостом – не дождётесь!» Этот нюанс отношения с лёгкостью уловил бы не только эн-Слиррен, подкованный в этикете со всеми его вариациями, но и куда более простой гость.
Луцес со словно бы приклеенной усмешкой прошагал к столу (Гальд и Кульми заранее освободили место, притом с запасом), легко нашёл три чистых стеклянных стакана – они, вложенные друг в друга, стопочкой стояли с краю – щедро плеснул густо-алым в составленные рядком ёмкости. И спросил-принудил:
– Кому налить добавки? Подходите, не жмитесь!
«Раз уж мы так неловко ворвались незваными, постараемся загладить невольную вину!»
– Наливай, – сказал Мийол, протягивая свой стакан, в котором оставалось ещё где-то треть от общего объёма. И эн-Слиррен долил до половины, ровнёхонько.
– Ну, – сказал он, когда порции настойки достались всем присутствующим, – давайте за то, чтобы неизбежная краткая неловкость оборачивалась непременным длительным удовольствием!
– А также, – подхватил призыватель, – за умеренность и терпение, необходимые для такого поворота событий. До дна!
И неторопливо выцедил всё налитое.
Как и остальные присутствующие. Включая Луцеса.
– Слушай, Мийол, – нарушил он тишину, – развей моё любопытство: сколько тебе лет?
– Скоро семнадцать. Совсем скоро.
– Ага. Талант, стало быть… мне уже девятнадцать, – вопреки лёгкости тона, признание далось целителю с некоторым усилием. – А… не сочти за оскорбление или там неуместное любопытство, мне всерьёз интересно… из какого ты клана?
– Из простецов я, – мягко улыбнулся призыватель.
– Из простецо-о-ов?
– Что поделать, – улыбка стала шире. – Талант!
Эн-Слиррен на миг нахмурился.
– Знаете, – почти без паузы сказал Мийол, – я тут вспомнил одну подходящую к случаю историю. Не уверен, насколько она достоверна, потому что мне её пересказал отец, который и сам не видел, как оно происходило, а слышал это от кого-то из приезжих. В общем, в одно отдалённое селение как-то раз приехал торговец. А селение то – настоящая дыра, ещё хуже моего родного Жабьего Дола, среди болот стоящего. Поэтому купи-продай там появлялись не часто, мягко говоря… вы пока наливайте себе ещё, история из тех, которые лучше запить.
Присутствующие потянулись со стаканами к Луцесу.
– …в общем, впервые за долгое время торговец приехал в глушь, всё удачно распродал и сам закупился знатно. В основном всякой провизией, потому что ничего другого у местных и не нашлось бы. Вот только жадность, как известно, до добра не доводит. Нагрузил свою повозку он сверх меры, так что когда собрался уезжать, у той – крак! – ось поломалась. Отъезд, понятно, откладывается. Торговец подрядил помощника разгружать товар, а сам пошёл искать того, кто бы мог поломку устранить. Высвистал пацанёнка, рядом
