— Чисто. Даже ни одной ловушки на коридор. Наверняка, Эд и не думал, что мы сможем обойти лазерную сетку, — он сделал паузу. — Хотя, amigo, и я думал, что нам крышка. Как ты смог?
Тревога упала с моих плеч, как сброшенный балласт. Мне показалось, что в голосе Матео я слышал восхищение… Ну или хотя бы удивление.
— Видел прототип на выставке и резюме проекта. Там было сказано, что система неравномерна, могут быть ячейки, где можно проскочить.
— И как ты понял, через какую ячейку можно лезть?
— Благодаря нейросети в голове, — ответил я.
— Нейросети… ну да, мама мне хотела внедрить, — с горечью произнёс Матео.
Тут я задумался. В колониях не учат национальные языки и историю, не внедряют нейросети.
— Вы родились на Земле?
— Впереди дверь, — проигнорировав мой вопрос, сказал Матео. — Твой троянский конь с сорока ногами ещё не доскакал до управляющей консоли?
Я улыбнулся и отправил запрос роботу:
«Конь, местоположение»
«Инженерные шахты обслуживания».
«Сколько времени ещё нужно?»
«Пять минут».
— Ещё пять минут, — передал я Матео.
— Ладно, здесь дверь тонкая, — сказал он. — Сними с предохранителя пистолет.
Я внимательно уставился на оружие в руках, нашёл предохранитель и потянул вниз. Снова ощутил это дьявольское жжение от того, что держу чью-то смерть в ладони.
Матео присел у замка и достал из рюкзака чёрный цилиндр — похоже, взрывчатку. Я тоже подошёл к двери.
— Куда пошёл? Прижмись к стене, — вскрикнул Матео, когда я попробовал открыть створку. — Ни шагу без приказа, понял? Я буду взрывать дверь.
— Вообще-то она открыта, — сказал я, дёрнул сильнее и створка откатилась в паз. — Не обязааа….
Слова застряли в горле и превратились в гортанный крик. Меня парализовало электрическим разрядом. Всё тело конвульсивно затрясло. Я не мог пошевелиться. Дрон летел ко мне, изрыгая паутины молний. А я никак не мог совладать со своим телом, так и стоял, не мог даже сделать шаг. Матео сбил меня с ног и выстрелил в робота из стрелкового комплекса. Лазерный росчерк пронзил мрак ослепительным светом. От попадания машину затрясло, и она рухнула на пол, разбиваясь на куски.
— Лежи здесь, никуда не уходи, — рыкнул Матео и скрылся в дверном проёме.
Всё тело дёргалось от судорог. Даже если бы я хотел встать и уйти, вряд ли сдвинулся бы смог.
— А-А-Агх! — крик Матео взорвал эфир.
Превозмогая боль, я перевернулся на живот и попробовал ползти. Пистолет так и был зажат в ладони. Надо помочь, вдруг Матео в беде. Едва я продвинулся на пару сантиметров, как он появился из-за двери:
— Я же сказал лежать. Куда ты рыпаешься?
Его голос звучал так строго, что мне захотелось провалиться сквозь землю. Ну или сквозь железный пол корабля.
— Я думал…
— А не надо думать, имперец, надо слушать, что я говорю, — он наклонился ко мне и ткнул пальцем в гермопластик шлема. — Если я сказал прыгать, надо прыгать, если я сказал стрелять, надо стрелять, а если я сказал лежать, то, maldita sea, это значит, что ты должен лежать и вообще не шевелиться! И ничего… ничего не трогай без моего разрешения! Уяснил?
— Да, сэр.
Матео подал мне руку и помог подняться.
— Это повезло, что тебя током шарахнуло. А если б из гранатомёта? Прямым попаданием? Нашей Джульетте пришлось бы пазл из твоих останков собирать.
Как же было неприятно выслушивать эти слова. Да ещё снова Матео касался темы Принс. У меня от стыда, наверное, даже уши покраснели. Как я мог так опростоволоситься?
— Ладно, идём. Чётко за мной, шаг в шаг. Ничего не трогай.
Мы вошли в столовую, где стояли столы со стульями, один из которых был перевернут. На полу валялась железная кружка. В луже растёкшейся из неё воды отражались оранжевые искры, плящущие над разломанными дронами. Я ощутил, как пересохло в горле, очень хотелось пить.
«В коридоре за столовой боевой дроид и двое защитников корабля», — пришло сообщение от Коня.
Мне казалось глупостью, что я так рвусь спасать Принс. Будто что-то могу? Там трое врагов против одного Матео, потому что я в бою бесполезен. Изморозь прошла по спине, внутренности сжались в тугой ком.
— Dicen que no nos queremos porque no nos ven hablar, — в динамике послышалось лирическое пение на испанском, «говорят, мы не любим друг друга, потому, как не видят наши беседы».
Я не мог сказать, что это пение было хорошим. Оно было изумительным. Бархатистый голос словно пробирался в самое сердце с первого слова. Посреди темноты, раскуроченного железа, врагов и холода бескрайнего космоса он звучал так искренне и тепло, что я замер.
— Кто это пел? — зачем-то спросил я.
Невероятно, что прожжёный вояка мог быть настолько талантлив в таком тонком искусстве. Когда Матео говорил, что хотел бы, чтобы музыка была его единственным оружием, я не придал этому значения. Ну мало ли, что он имел в виду. А сейчас мне показалось, что на Земле он бы мог стать известным певцом.
— А кто-то пел? — спросил Матео, и мне показалось, что я слышал в его голосе улыбку. — Твой Конь, наверное.
— Ты так здорово поёшь? — я заметил, что перешёл на ты, только когда договорил вопрос.
— A tu corazon y al mio, se lo pueden preguntar, — пение донеслось из динамика вместо ответа, «но вернее бы было спросить наши с тобою сердца». — Когда я пою, мне сильнее хочется жить. Это мой стимулятор. Твой Конь не передал информацию по коридору?
— Передал, там трое противников. Один робот, двое людей.
— Трое лучше, чем десять, — улыбнулся Матео. — Главное, слушай меня, и мы прорвёмся.
И снова этот десантник успокоил меня, вытащил своим пением из уныния. Да, прорвёмся. Соединимся с группой, захватим корабль. Я снова увижу Принс. Возьму её за руку. Когда я думал о Принс, у меня всегда появлялись силы. Даже в самых безнадёжных ситуациях. Даже сейчас.
Матео подошёл к двери в коридор, внимательно взглянул на неё. Она точно была заперта. Я не подходил, наученный прошлым опытом, смотрел издалека.
«Можешь отсканировать сквозь дверь, где в помещении находятся люди и робот?», — спросил я у нейросети.
«Судя по тепловому рисунку, робот прямо за дверью слева, двое людей в конце коридора».
— Дроид прямо за дверью, люди в конце коридора, — сказал я Матео, когда тот устанавливал цилиндр взрывчатки на замок.
— Если так, это отлично, — он отпрянул от двери. — Информация от нейросети? Почему в прошлый раз не воспользовался?
— Не подумал, что её можно использовать так… — я виновато поджал губы.
— Теперь знаешь, — усмехнулся Матео. — Тогда план такой: дверь взрывается, бросаю гранаты и становлюсь слева от двери, ты справа. Парным огнём разносим дроида. Мне нужно, чтобы ты стрелял.
— А если там окажутся люди? — невольно вырвалось у меня.
Мысль о том, что я могу кого-то убить, доставляла мне почти физическую боль. Матео сурово взглянул на меня.
— Maldita sea! — выругался он. — Если люди, тем более! А вообще нейросеть же сказала, что у двери дрон. Просто стреляй, когда я скажу.
— Хорошо, — сказал я, нейросеть не должна ошибаться.
Через десять секунд дверь взорвалась, по полу прокатилась дрожь. Гранаты, брошенные Матео, метнулись в проём. Отблески огненных вспышек заплясали на гермопластике его шлема. Он прижал к плечу стрелковый комплекс и открыл огонь. Ответные лазерные полосы вспарывали темноту, врезались в железные переборки, летели искры. Чуть стихло, и я бегло высунулся. Коридор впереди заволокло дымом, в котором изредка мерцали огни, создавая призрачные блики.
— Стреляй на поражение! — Матео заорал так, что у меня чуть барабанные перепонки не лопнули.
Я скрылся за косяком двери. Что со мной такое? Меня будто парализовало. Я, как загипнотизированный, смотрел на пистолет в своих руках. В дыму не видно, но вдруг люди уже пришли на помощь дроиду? Сердце отчаянно тарабанило в ушах. Нужно было успокоиться. Подумал о Принс. Чтобы ей помочь, придётся стрелять. Я представил, что кто-то целил ей пистолетом в голову. Убил бы я, чтобы её спасти? И вдруг понял, что сделал бы это. Убил бы. И никакой Кант, ни сам Император с его идеалами — никто не помешал бы мне.
