учудила – и гадала, чего ради. А теперь-то причины переселения в чуть ли не единственные запираемые изнутри помещения стали очевидны. Болезненно.
Правда, эта самая запираемость создавала… проблемы.
– Не глупи, открывай.
– …
– Я же чую, что ты там! Хватит уже упрямиться. Нам надо серьёзно поговорить.
– …
– Я уже знаю про ребёнка. Ригар и Мийол мне всё рассказали.
– …
– Рыжая, это уже не смешно. Или ты открываешь сама, или я позову Мийола, и он просто выломает эту хуброву дверь своим клоном!
– Тебе же всё рассказали, – глухо, – что ещё от меня вам всем надо?!
– О! Наконец-то ожила. Открывай давай. У меня для тебя новости есть. Ну и разговор.
– …
– Ты же понимаешь, что не сможешь прятаться вечно? – сочувственная мягкость. – А если дверь и впрямь придётся ломать, выйдет ещё хуже…
– Неужели нельзя просто от меня отстать?!
– Нельзя. Я о тебе же забочусь. Какая-никакая – подруга всё-таки.
– Подру-у-уга?
– А разве нет? Хороша бы я была, если бы взяла и отвернулась после первого же… м-м… после первой же ошибки. Мол, фи, как это некласиво, я больше не буду с тобой длужить!
Писклявый голосок очень маленькой девочки Санхан сымитировала фальшиво… но она и не старалась имитировать его точно.
– Ты что, всерьёз ждала от меня чего-то вот такого? – добавила она. – Если да…
– Нет.
– Что нет?
С тихим скребущим звуком дерева по дереву отодвинулся засов. А вот дверные петли, тоже деревянные, но хорошо смазанные, провернулись без звука.
– Заходи, – сказала Элойн, пряча взгляд.
Смуглянка не заставила себя долго ждать. Рыжая торопливо закрыла дверь, снова запирая её на засов, развернулась…
…и очутилась в объятиях Санхан. Моментально закаменев всем телом.
– Поплачь, если надо, – сказала смуглянка. И погладила подругу по голове. – Поплачь.
– Не хочу, – бурчание в плечо. – Наревелась… уже.
– Точно?
– Точно.
– При Ригаре? Тоже с обнимашками?
– Ум-м.
– Ну, ладно. Давай тогда… посидим?
– Давай.
Мебель в комнатах для слуг выглядела грубо и основательно, но притом и уютно. Надёжно. Со всего мезонета сюда не без помощи магоклонов снесли лишнюю, заменяя более изящной и новой. Сидеть рядышком на низкой скамье оказалось не очень-то мягко, зато тоже уютно.
По крайней мере, Санхан ощущала некое довольство: на пустом месте потерять одного из немногочисленных близких людей – а рыжая входила в их число без сомнений – неприятно. Восстановить отношения (или хотя бы сделать первый шаг к восстановлению) – ровно наоборот.
Зато Элойн мялась, ёрзала, старательно отворачивалась. А когда смуглянка сызнова слегка приобняла её – опять закаменела.
– Чего ты жмёшься?
– Я… не жмусь.
– А то я не чувствую. Расслабься уже, не собираюсь я к тебе приставать. Вот Васаре – та бы да, не упустила случая. А я в основном по мальчикам, сама знаешь.
– …
– Или это тебе хочется ко мне поприставать?
– Нет!
– Точно?
– Точно.
– А то я бы особо сопротивляться не стала. Учти это… подружайка рыжая.
Вот сымитировать голос Васьки Санхан постаралась по-настоящему. Правда, всё едино вышло не убедительно… на её вкус.
Потому что Элойн аж вздрогнула.
– Это…
– Неправильно? – хмыкнула смуглянка. – Не подобает? Хорошие девушки так себя не ведут? Ох, рыжая-рыжая… говорил Ригар, что все твои беды от недостатка откровенности, но как по мне, они всё-таки от твоих старших. Которые для тебя по-прежнему старшие, хотя ты давным-давно переросла их на три головы. Зажатость – просто следствие.
– Я дура, да?
– Не дурнее меня.
– Наверно, всё-таки дурнее. Ты… правда всё знаешь?
– Всё не всё, а вот про то, как ты надумала всякого про Мийола и Шак, после чего понесла от Ригара… это знаю.
– Осуждаешь?
– Нет. С чего бы вдруг? Я ж не… твои старшие, чтоб им всю жизнь пустую кашу жрать не досыта. Я бы на твоём месте и не такое могла учудить. Наверно.
– Ты-то не на моём месте, – ворчание. – Или, наоборот – на моём. Ассистент Санхан.
– А что тебе не так?
– Да то, что решали перестать пить противозачаточные мы вместе, а в итоге…
– …вместе и забеременели.
– Что?
– У меня тоже будет ребёнок. Три недели срок. Вся разница, что у тебя от Ригара, а у меня от его сына…
– Вот именно!
– Жалеешь, что ты не на моём месте?
– И что? Нельзя?
– Можно, – Санхан пожала плечами. – Но довольно глупо. Придётся мне, видно, пояснить на пальцах, что как… ты ведь из серосписочных? Да. Именно.
– Осуждаешь?
– Боги заоблачные, Элойн! Ты вообще себя слышишь? Ты ж подмастерьем стала, откуда вот это всё полезло?! Тебе что, хочется пострадать, поугрызаться?
– Нет.
– Ну так и не страдай. На пустом-то месте. Ты – подмастерье, в скором времени базилар, я только по старой памяти смею к тебе на равных обращаться. Ну и потому, что сама надеюсь на скорый прорыв. Ты была серосписочной. Была. Но превзошла это, перековалась и возвысилась. Да мне надо завидовать тебе и на тебя равняться, а не осуждать!
– Н-ну…
– Что не так?
– Всё так, но…
– Никаких но. Пойми уже: это не у тебя – это у граждан низкого класса сложно с детьми. Не каждая серосписочная вообще ребёнка заводит. Если заводит, то чаще одного…
– Что ты мне прописные истины рассказываешь? Будто я сама этого не знаю! Ещё и лучше!
– Ты знаешь, – мягкое согласие. – Но именно знаешь, а не ощущаешь. Эх, рыжая… снова прав оказался Мийол…
– А он тут при чём?
– При том, что именно он посоветовал мне сюда прийти и поговорить. И о чём говорить, и даже немножко – как. Ригар хорошо его обучил. Да… дети. Для пары серосписочных ребёнок – не самая малая ценность. Два ребёнка – разом богатство и бремя. Но любой, вообще любой ребёнок – ценность. Да. А вот на нашем уровне… помнишь, что нам говорил наш базилар?
– Когда именно?
– Когда официально выдал статус постоянных любовниц.
– Он тогда много чего наговорил…
– Конкретно про детей и возможную беременность сказал ровно две фразы. Спросил, как именно мы предохраняемся (предсказуемый
