рукой.
– Пока еще нет. Но знаешь, мысли мелькают. Сам видишь, что творится. Ты извини, что попса, – он приподнял бутылочку, – но пациенты чаще его несут. Как будто нет нормальных коньяков в Европе. Дети рекламы и глянцевых журналов.
– Зажрались вы, Павел Сергеевич. Мне вон три недели назад початую бутылку бразильского виски одна мадам презентовала. За то, что я ее мамашу прооперировал. Операция-то плевая была – но сам подход.
– И как вискарь?
– По виду – желтая ослиная моча. По запаху тоже. На вкус, извини, не рискнул – да и уже на треть отпитую как-то…
Павел хохотнул:
– А мне однажды вообще чудо-пациент попался. Когда я его с того света вытащил и домой отпустил, он мне в благодарность с женой знаешь что прислал? Ручную дрель то ли начала, то ли середины века.
– Раритет, – уважительно кивнул я. – Может, тебе ее в антикварную лавку сдать?
– Или еще, – продолжил Паша, – одна деятельница мне поставила пакет, мол, спасибо, доктор. Я только к концу дня в него заглянул, а там в трехлитровой банке свинка морская сидит, задумчиво на меня смотрит и сено пережевывает.
– О как тебя пациенты любят, а мне лишь выпивку и кофе таскают. Один раз только по-настоящему хорошую штуковину подарили – зажигалку. Потом покажу. А насчет экзотики… – я задумался, – была пара случаев. Однажды, не помню уже пациентку, она меня отблагодарила немаленьким таким мешочком сушеных апельсиновых корок. Сказала, что от всех хворей помогают. А еще когда сотруднице санэпидемки я аппендицит резал, так она мне по выписке принесла банку крысиного яда. Я так и не понял – понравилось ей лечение или нет.
Паша заржал:
– Типа, доктор, «выпей йаду»?
– Угу. Хорошо хоть коньяк с этим самым крысиным ядом не подарила.
Реаниматолог задумчиво покосился на бутылку, что держал в руке, и протянул:
– Н-да, напомнил. Этот коньяк достался от родни пациента, которого я так и не смог вытянуть.
– Что было?
Павел поморщился:
– Гадкий случай. Пятнадцать лет, паркурщик. Перелом основания черепа. Ликворея[36] такая наблюдалась, что я сразу сказал, мол, шансов почти нет. Но все равно поборолись – держали его месяц. Вроде бы и стабилизировался, а потом резко щелк – и ушел. Его мать меня все равно благодарила, хоть я и отказывался. Так что давай не будем о благодарностях пациентов.
– Ага. Не будем. Но лучше уж благодарности, чем… Помнишь, как кардиологов менты трепали год назад?
– М-м-м. Не особо. Что-то смутно вспоминается…
– Ну давай, вспоминай. Тогда в кардиологию привезли тетку лет под пятьдесят. Вырубилась прямо около кассы в супермаркете. Рядом чудом оказались два интерна, так они до приезда «скорой» двадцать минут держали ее на непрямом массаже. Вытащили, можно сказать, на такой-то матери и молодом упрямстве. Одного потом врачи из «скорой» откачивали – перенервничал пацан, сердце у самого прихватило. Тетку выписали через месяц – жива-здорова, поскакала, как мустанг, домой. А благодарные медицине родственники накатали заявление в прокуратуру и потребовали найти тех двоих интернов. Потому что в ходе реанимационных мероприятий ребята устроили бабе трещину в ребре. И в связи с этим родственничкам, морально изуродованным еще при рождении, захотелось стрясти денег. А то, что любой опытный медик в такой ситуации пару ребер бы точно сломал, не восприняли ни родные пациентки, ни прокуратура. Во всей больнице тогда никто не стал содействовать следствию, менты в ответ еще и нас попытались приплести как соучастников. Вот это стресс! А ты своими переживаниями кичишься.
– Кто говорит о стрессах? – донесся с верхней площадки лестницы голос, искаженный эхом. – Кого излечить?
– Вадим, ты, что ли?
– Муа-га-га, – с раскатами мрачного хохота появился Деменко. – Я тебя ищу уже минут двадцать, нужен совет.
Реаниматолог поднял руку:
– Привет, предводитель невротиков!
– Привет, Паша. Твой совет тоже лишним не будет. О! Коньяк! Годно – сейчас как раз настроение такое.
– Под кофе, – пресек я попытку. – Еще работать и работать.
– Ну, под кофе так под кофе, – пожал плечами Вадим. – Мне как раз сегодня коробку хороших конфет принесли. Через минуту буду.
И умчался потрошить личный продуктовый склад. Такая заначка формируется практически у каждого доктора, который хоть немного специалист в своем деле. И ничего в этом постыдного и преступного нет, как бы ни повизгивали журналисты и сетевые герои клавиатуры. Сами бы попробовали пожить на зарплату врача полгодика – потом взмолились бы, мол, заберите нас обратно в уютненькие офисы, складывать никому не нужные цифры в экселе и марать чистые листы ворда нетленными отчетами. Хорошо хоть встречаются иногда пациенты, которые понимают, что без медиков жить будет совсем не так весело. Можно всех журналистов переквалифицировать в трактористы и плотники, блогеров загнать в агрономы, офисный планктон отправить дороги мостить. Что-то изменится глобально в стране? Не-а. Если и изменится, то только к лучшему – здоровая рабочая сила всегда нужна. А вот убери врачей – и в большинстве случаев легко оперируемый аппендицит станет приговором, пневмония с вероятностью процентов сорок закончится летальным исходом, камни в почках и желчном пузыре будут убивать каждого десятого в возрасте после пятидесяти. Но кто это поймет и оценит, пока в сознании людей прочно торчит, как топор в сучковатом полене, мысль, что «врач должен» вне зависимости от времени суток, финансирования государства и собственной усталости?
Минут через пять Вадим притащил увесистую коробку «Mozart Mirabell», выполненную в виде темно-красной скрипки, заодно прихватил пакет простого шоколадного печенья местной кондитерской фабрики.
– Такие конфеты даже кушать боязно, – пробормотал Паша, наливая по чуть-чуть коньяка в большие керамические чашки.
– А коньяк Hennessy Extra Old разливать не боязно? – поинтересовался Деменко.
– Был бы Remy Martin «Людовик Тринадцатый» – тогда было бы боязно. А так нет, – парировал Паша. – Обычный Hennessy – это развод для колхозных олигархов. Разве что Hennessy Ellipse неплох. Правда, пробовал я его один раз, но вкус запоминающийся.
– Вот прям ты все эти коньяки каждый день пьешь, что от «экстра олд» нос воротишь.
– Не каждый день и не каждый год. Но это не мешает понимать, какой коньяк хороший, а какой так себе.
– Зажрался ты, Пашка.
– Нет, всего лишь дистанцируюсь от грубой и обыденной реальности.
– Главное, слишком далеко не дистанцируйся – а то ко мне попадешь.
– У меня на такие конфеты денег не хватит.
– Ничего, расплатишься коньяками, что тебе пациенты таскают.
Я дипломатично прервал дружескую перепалку:
– За это и выпьем. За коллегиальную поддержку и взаимные обследования.
Вадим развернулся ко
