Бреемся или мал-мала сотрудничаем?
В сине-зелёном взгляде Мийол прочёл в свой адрес бессильные пожелания исключительно дурного. Но…
– Мал-мала, – на выдохе, с нотой обречённости.
– Чудесно. Для начала: как тебя зовут?
…разумеется, ни о каком полноценном и добровольном рассказе речи не шло. Алурин изо всех сил юлил, умалчивал, громоздил враньё поверх вранья – но с формальной точки зрения всё же не запирался наглухо. Чего призывателю хватало. Единожды ухватившись за ниточку истины, он старательно распутывал весь клубок целиком. В точности так, как следовало: повторяя вопросы в изменённых формулировках, прессуя собственной аурой до холодного пота, пробивающего даже сквозь седативы, уточняя детали…
Вот только пользы от его усилий выходило куда меньше, чем хотелось бы.
И предсказать причину мог бы даже дурак.
Ну в самом деле: кто не расскажет лишнего на допросе, даже будучи пойман и принуждён к искренности? Правильно. Тот, кто сам ничего толком не знает. Битый час длилась беседа, давно уже настала ночь, Мийола ощутимо бесила перспектива недосыпа… а меж тем полезный выхлоп допроса, если без лишних узоров, укладывался в несколько скупых фраз.
Во-первых, на подстраховке у незваного гостя действительно имелся ещё один алурин. Что хорошо: один – не двое и не шестеро; ещё один скрытник, пусть даже вооружённый, много не навоюет. Причём задача у того, кто на подстраховке, сугубо пассивная: помогать отправившемуся «на дело» – не его шерсть. Его – сугубо слежка, работа свидетеля.
Во-вторых, диверсант и подстраховщик принадлежали разным лапам. Первый – Тяжёлой, второй – Мягкой. На вопросы о различии лап допрашиваемый отвечал не то, чтобы неохотно, он просто недоумевал, как такого можно не знать. Вопросы насчёт того, разные это банды, конкурирующие политические партии или, может, специализированные отделения, вроде тех, что в Сарекси, пленник как будто искренне не понимал. «Ну, Тяжёлая лапа – она Тяжёлая, что тут непонятного? Чем занимаемся – да чем старшие скажут, тем и занимаемся».
Тут Мийол с разгона влетел в откровенную туповатость пойманного. Как уж умеющий исчезать на четыре плаща и проживший двадцать девять лет (вполне солидный срок, как для одного из градских алуринов) мог остаться вот настолько тупым, оставалось загадкой.
Но смог. Как-то.
Уточнить удалось только принадлежность предыдущих собеседников и фигурантов. Та пожилая мать двадцати пяти, с которой призыватель разговаривал и через которую достал литературу на алуринисе, а также её внук-телохранитель – Мягкая лапа. В оцеплении во время встречи стояли пять бойцов Тяжёлой лапы и ещё один из Мягкой. Во время более ранней встречи, ещё без участия матери многих, состав выходил тот же.
Человеческие бандиты? Маг, ты смеёшься? Это же люди, как они могут быть в Лапах?
В общем, ясно, что тут мутно. А в книгах про лапы, конечно, ничего не писали.
В-третьих, самая мякоть. Цели и задачи. Диверсант должен был пробраться в мезонет по вполне конкретному адресу. Но если матерь двадцати пяти ограничилась заданием «пробраться, пользуясь артефактом для пущей скрытности, принюхаться, через пару часов вернуться»…
Матерь двадцати двух из Тяжёлой лапы выдала для подчинённого дополнительный квест. Вместе с кисетом янтарной слёзки, да-да. Этот самый кисет должен был оказаться среди реагентов в лаборатории зелий – где именно, вторженец знал, ну да расположение лабораторий Мийол не менял, его стандарт вполне устраивал.
Зачем оставлять кисет? Это диверсанта не волновало. Матерь многих сказала, он сделал.
Ну, попытался. Но не срослось, не просочилось.
О том, что попался, он жалел, но вот о том, что собирался подкинуть наркотик – ничуть. Это же был приказ, как можно не исполнить?
Редкостно незамутнённый тип. Аж до рычания Шак. Её подобный представитель вида тихо бесил, причём не потому (или не только потому), что умышлял против учителя и её семьи. Очень может быть, что в пойманном она видела некую грань собственного будущего – того, где так и не встретила Хантера, не стала учиться магии, не…
Причём в общину-то её не приняли бы даже на правах безмолвного исполнителя. Этого вот диверсанта там принимали, её – никогда.
Фрисс же – изгой и урод.
Такие не становятся матерями многих в принципе.
Кстати, диверсанта вводило в недоумение и даже злобу уже то, что поймавшая его фрисс по всем признакам выходила афари. Ну, поймала и поймала: кому-то везёт, кому-то нет. Ну, магии учится – кому-то везёт, да. Но что эта вот фрисс вдобавок оказалась свободной, не ограниченной импринтом… это его прямо ломало.
До рычания, да.
Спустя два часа вместо того, чтобы мирно спать, Мийол посреди ночи уже проверенным составом (самолично плюс пара магоклонов на подстраховке) доставив пленника, снова беседовал со знакомой матерью двадцати пяти из Мягкой лапы.
Если это можно назвать беседой.
– Чего ты хочешь за эту услугу, маг?
– Я? Сущего пустяка. Дай понять всем знакомым, что следующего такого вот… скрадника, на своей территории найденного, я возвращать не стану. И раны ему перевязывать не буду.
Чтобы замаскировать позор выбритого лба, диверсанту этот самый лоб не особо аккуратно рассадили скользящим ударом, а потом «боевую рану» замотали бинтом.
– Следующего такого скрадника, – закончил призыватель, – я верну по частям. А третьего, если ещё одна дурнина отыщется, вообще не верну: сразу переработаю на ингредиенты. И очень постараюсь нанести ответный визит тому, кто дурнину прислал. Так, сугубо вежливости ради.
– Понятно. Это всё?
– На данный момент – всё.
– Шори? – спросил знакомый боец.
– Сарриш энх.
– Асеп!
Спустя секунду возвращённый диверсант осел, как марионетка с подрезанными нитями. В обоих глазах его торчали глубоко вошедшие метательные иглы.
Мгновенная смерть.
Базилар 20: пассивная оборона
История с диверсантом закончилась, можно сказать, ничем. Кто бы ни пытался провернуть подбрасывание янтарной слёзки, о провале затеи этот кто-то узнал своевременно и выдавать себя лишними телодвижениями не стал.
Жаль.
Однако же история эта заставила семейство Мийола вспомнить о правилах безопасности. Самому призывателю совершенно не понравилось, что некий недоброжелатель – возможно, ещё и не единственный! – знает, как противостоять его расширенной сенсорике через сигил.
То есть когда нужную формулу подбирает Элойн, оно ещё ничего. Рыжая – она всё же из своих, да и источник её знаний вполне понятен (любовник проговорился, да… лишний урок о пользе молчания). А вот откуда особенности сигила узнал тот артефактор, трудами которого воспользовался диверсант Тяжёлой лапы?
И кто ещё знает то же, что сей неведомый умелец?
…на самом деле источников, откуда могли утечь сведения, при
