Да. Похоже на виртуальность. Вот только с чем она здесь соединилась? При отсутствии инфосети? И даже при отсутствии соответствующего имплантанта? Скорей уж, галлюцинации…
Велчи была близко — и далеко. В ее глазах плескалась боль. Я не ошиблась. Что-то случилось с моей подругой. Что-то пошло не так. Я вновь попыталась заговорить с ней. Позвать-то она меня позвала, а вот слышать упорно не хотела.
— Велчи! Посмотри на меня! Ты меня видишь?
Хлопает глазами, но вглядывается, вглядывается…
— Кто? — спрашивает растерянно.
— Я, Саша. Ты же меня звала!
— Саши нет… она улетела…
Космос! Сколько горечи… выходит, я ее бросила там, одну! Я ее оставила на беду, на боль в голубых глазах. Почему я о ней даже не вспомнила за все это время? Игорь, это он меня увез… да нет, если бы я не хотела, меня бы и Вак с планеты не сдернул. Я ее оставила там. Я думала, под приглядом Бюро космических исследований с ней ничего не случится. Я понадеялась на того врача, ее куратора. Как его звали? Что же он недоглядел? Как получилось, что Велчи теперь зовет меня — сквозь время и пространство. Наплевав на мое нечаянное предательство.
— Велчи, Велчи, это я, я здесь. Рядом. Слышишь меня?
— Как…
Теперь в ее голосе неподдельный испуг. Но боится она не за себя. За меня.
Пауза. Она отворачивается, ссутулившись.
— Как они тебя поймали?
— Кто?
Она снова смотрит на меня тускло и странно.
— Те, кто убил доктора Гарсари, те кто похитил меня и других.
— Велчи. Расскажи подробно!
Она стоит, закусив губу, — призрак на холодном ветру у самой границы воды. Как же трудно было сюда добрести, доплыть!
— Я не помню. Я забываю, как ты забывала. Но… это самое начало пока. Я теряю, но пока что-то сохранилось…
— Расскажи!
— Днем. Несколько дней назад. Может, неделю… Меня забрали из больницы. Я бы ни о чем не заподозрила, если бы не увидела Адачи. Они его в подсобку запихнули, ударили чем-то тяжелым. А он пришел в себя и выбрался. Прямо перед нами… и его убили, запихнули обратно. Я… не могла с ними спорить. Даже знак подать не могла.
Верю. Если нож у горла. Или если бинк под ребро. Мало у кого хватит духу спорить. Почему-то вспомнился мой последний день на Флоре. Как меня пришли убивать.
— Я понимаю, Велчи. Скажи, ты все еще на планете?
Если она передаст приметы, где ее искать, то я, как только окажемся на орбите, сообщу их Курту или Ваку. Они найдут способ выручить мою незадачливую подругу.
— Нет, — развеяла она мои надежды, — в космосе. Я не знаю, что за корабль. Саша, все дни сливаются… этот свет… как пытка. Каждый день одно и то же!
— Что за свет, Велчи?
Как она оказалась в космосе? Второй отдел, да и споки, что, вообще мышей не ловят? Почему не отследили телепортатор? И как ее искать?
И кому мы еще нужны, пен-рит? Зачем столько усилий? И почему меня собирались убить, а ее похитили? Неужели только из-за того, что она не завершила трансформацию? Кому я помешала?
Над этим вопросом думали не только мы с Игорем. И Вак, и что важно, Майкл. И что надумали? Кажется, самым рациональным выводом было то, что меня убирали как ненужного свидетеля. Но это не объясняет, почему тогда похитили Велчи, да еще так рискуя. Чем она отличается от меня? Кроме стадии трансформации?
— Свет в глаза. Приходят. Сажают в кресло. Потом этот синий свет… больно, Саша! Так больно…
— Кто приходит? Велчи, я не смогу тебе помочь, если не буду знать! Кто приходит?
— Они, как врачи. В белом… Я не знаю кто они!
— Что говорят? Что делают?
— Они, наверное, ученые. Тут полно приборов. Я не могу разглядеть, не успеваю. Свет начинается сразу, как они сажают меня в кресло. Закрепляют чем-то руки и… это каждый день! Я не помню, чтобы было по-другому.
— Что говорят?
— Ничего. Научные термины, цифры. Иногда шутят. Но редко.
— Велчи, скажи еще что-нибудь… хоть что-то. Мне нужно знать!
Она вдруг шагнула вперед и вцепилась мне в руки, зажмурившись. Поначалу я удивилась и даже немного испугалась. Потом…
Синий свет бил в глаза. Невыносимо режущий синий свет. Голоса… действительно, цифры и термины, ничего кроме.
Боль появилась с небольшим запаздыванием, словно ее сначала забыли включить, а потом одумались. К моим давним ощущениям она не имела отношения. Другая боль. С той, с которой я жила последний год перед окончательной трансформацией, вполне можно как-то существовать. Эта…
Как бы в подтверждение один из палачей добродушно сказал:
— Что-то сегодня тихо!
— Умаялась в прошлый раз…
— Дайте ей обезболивающего, ведь умрет же!
— Пока терпит! Видишь же, терпит!
— Хватит болтать! За дело! Проверьте каналы воздействия…
Боль мешает думать. Велчи, как ты это терпишь?
Снова что-то меняется. Чье-то неловкое плечо на миг закрывает свет, и я вижу эмблему на стене — лаконичное изображение орла, атакующего добычу. Знакомый символ. Это не ФСМ, это наши. Армия. Почему?
Это не гведи. Тогда почему, за что?
И поднялась во мне такая ярость, что боль как-то потерялась за ее черными крыльями. Курт, Вак, вы не можете не знать об этом. Кто-то вывез Велчи с Флоры, кто-то из вас смотрел сквозь пальцы, когда ее увозили.
Ненависть, накопившись, рвалась наружу…
— Что-то не ладно с приборами! Такая нагрузка, откуда?
— У ФСМ тоже не дураки этим занимались. Они добились результата! — этот голос я начинаю выделять среди прочих. Он резкий, командный.
— У них было десять лет!
— У нас год. И если мы не справимся, то противопоставить в новой войне мы им ничего не сможем. Если смерть — невидима, неслышима. Если она тихонько живет прямо у нас под носом — до того момента, пока не получит приказ убивать.
— Так в чем же дело? На этой планете пен-рит — что собак не резаных!
— Гведи интересовала только эта. Для нее было организовано похищение.
Я слушаю, но ярость душит меня. Она живет отдельно, она готова ударить в любой момент. И все же я слушаю. Слушаю. Слушаю.
— Это не повод… девушка может умереть. Она очень слаба и не выдерживает нагрузок. А других у нас нет.
— Девушка — ничего не понимает. Мы сто раз говорили. На планете их называют пен-рит. Если местное поверье перевести на старые земные аналоги, это означает «зомби».
Что ты понимаешь, урод. Велчи куда больше человек, чем ты!
— Ей больно! — это голос я слышу второй раз. Именно его обладатель предлагал дать Велчи, нет, мне, обезболивающее.
— Да. Придумай другой способ заставить ее действовать! Защищаться! Она это может! Тот парень, которого мы забрали у них на станции, мог защищаться. В ФСМ их натаскивают именно так!
Она не готова, придурки! Она просто не готова защищаться! Велчи — на стадии трансформации. Она умрет тут у вас под пытками, и все.
Ярость выплеснулась. Иначе назвать это я не могу. Ярость вылилась через край, обрызгав всех, кто был в комнате.
Что-то упало. Кто-то закричал. Синий свет перестал слепить глаза, но боль не исчезла. И я по-прежнему оставалась привязанной. Зажмурилась. Почему Велчи смотрела на свет? Почему не закрывала глаза? Стало немного легче.
И я ухватила свою ярость, словно живое существо, ухватила, загнала в самый дальний угол души. Пусть огрызается — оттуда.
Глаза с трудом привыкли к свету обычных осветительных панелей. Я не ошиблась, действительно, на дальней стене красовалась эмблема Вооруженных сил солнечной. На полу у моих ног лежал без сознания человек. Другой, пожилой, белее мела сидел в кресле у стола, заставленного какими-то черно-глянцевыми приборами. Он смотрел на меня — на Велчи. В упор.
Третий тоже был. Сидел на полу, спиной к моему креслу.
Пожилой сказал:
— Это она ударила! Вы поняли, коллеги?!
Я узнала его, это тот, который командовал…
Сидевший на полу поднялся, отряхиваясь.
— Я понял. — Это тот, кто пожалел нас с Велчи.
И тут меня тряхнуло с новой силой. Новой болью… я закричала…
